Запрети мне любить - Кристина Майер
Жанна отказывалась оставаться в квартире без меня. Долго спорили с упрямой подругой, но в этот раз мне удалось настоять на своем.
Приезжаю вовремя. Отец не простит опоздания, может отчитать и оскорбить при посторонних. Мы здороваемся. С отцом – сухо, с мамой обнимаемся. Ее беспокоят круги у меня под глазами, которые не удалось загримировать косметикой. Просит больше отдыхать и раньше ложиться спать. Она не плохая, просто зависимая. В таких отношениях женщина не предоставлена себе и боится любить своих детей так, как могла бы, потому что на первом плане мнение деспотичного мужа. Я не обижаюсь. Давно не обижаюсь.
– Кого сегодня принесет нелегкая? – тихо интересуюсь у матери, пока отец отдает распоряжения прислуге. Охрана стоит близко к нам, могут услышать, мама берет меня за руку и отводит к окну.
– Помнишь Слепцову Инну, училась с тобой в начальных классах?
– Помню, – отвечаю, не подумав. Если и помню, то очень смутно.
– Ее отец – депутат государственной думы. Плохо, что от ЛДПР, но нужные связи имеет.
– Объяснишь, зачем вам нужные связи, и почему плохо, что он в ЛДПР? – наверное, мне удалось зацепиться за самую суть, потому что родительница мнется и не знает, что сказать. – Мама?
– Мария, послушай. Ты уже взрослая девушка и должна выйти замуж. Мы с папой считаем, что ты должна выбирать из достойнейших кандидатов, – тщательно подбирает слова, силится казаться спокойной. Значит, пыталась отстоять мою свободу. Не дали.
– Из всего сказанного самая большая ложь – что мне дадут выбрать, – у меня голова кружится от этой новости. Получается, моя задача – встречать предполагаемого жениха и делать все, чтобы ему понравиться. Иначе меня бы продолжали держать в неведении.
И им все равно, что я люблю другого. Тигр… Вот почему он не хотел отпускать меня на ужин. Знал. Скорее всего, Егор в курсе планов отца, поэтому и просил Мишу приглядеть.
– Я приехала на семейный ужин, а попала в умело расставленный капкан, – негромко произношу, но голос звенит от ярости. – Решили меня продать, чтобы обелить отца? Думаешь, став честным бизнесменом, он перестанет быть тираном? Я ухожу, – ставлю маму перед фактом, разворачиваюсь и направляюсь к выходу.
– Маша!..
– Что у вас тут? – папа сразу улавливает настроение мамы, она специально повышает голос, чтобы привлечь его внимание, и я воспринимаю это как очередное предательство. Хотя понимаю: поступи она по-другому, он доведет ее до больницы.
– Я возвращаюсь к себе домой, – подчеркиваю интонацией последние слова. – Я не буду расплачиваться своей жизнью за твои ошибки, – говорю тихо, стараюсь не показывать эмоций. Лишняя провокация ни к чему.
– Твой дом здесь, и теперь ты будешь жить тут, – рявкает отец, подходит и нависает надо мной. Он давит. Я чувствую себя маленькой и беспомощной. Единственный, кто мог бы прийти на помощь – Егор, но его нет в городе. – Пошла в свою комнату! – он грубо вырывает из рук сумочку и командует охраннику: – Стас, отведи ее.
– Ты не можешь мной распоряжаться, – глупо и опасно спорить с Лютым, когда его глаза наливаются кровью.
– Это мы посмотрим, – звучит угроза, он сам хватает меня за локоть и тащит на второй этаж. Где-то на лестнице я теряю сначала одну туфлю, потом другую. Мама бежит за нами и просит отца успокоиться. – Посидишь несколько дней в комнате, глядишь, и думать начнешь! – хлопает дверью, оставляя меня в темноте. Они с мамой ругаются за дверью. Мне нет дела до их криков, даже не вслушиваюсь. Я думаю о том, как вернуть сумку: в ней ведь остался телефон, а я обещала писать Мише…
Глава 22
Маша
Ругаю себя за то, что поддалась эмоциям. Сколько раз Егор учил, что нужно в подобных ситуациях молчать, а затем бежать к нему и все рассказывать. Брат всегда приходил на помощь. Теперь Егор далеко, а я даже позвонить ему не могу. Отец может за это время насильно выдать меня замуж. Устав мерить шагами спальню, я вернулась и присела на край кровати.
Окрыленная признанием Миши, я решила бороться с отцом. Пташка забыла, что не соперница грифу. Теперь сидит в золотой клетке, и неизвестно, увидит ли свободу. А как же учеба? Жанка, которая ждет меня в квартире Егора. И главное – Миша. Вот только у нас начинает что-то налаживаться, обязательно кто-то должен вмешаться.
Минут через двадцать входит в комнату мама, ставит у кровати мои туфли. Я не смотрю в ее сторону. Больнее всего, когда предает самый близкий человек. Сколько бы раз я через это ни проходила, боль от этого менее острой не становится.
– Маша, ты же знаешь, что с отцом бесполезно спорить, – начинает она, присаживаясь со мной рядом. Свет так и не включили, поэтому сидим в темноте. Так даже лучше. – Хотела тебя предупредить, а вон как получилось, – тяжело вздыхает она. – Отсидела бы ужин, улыбнулась пару раз парню и к Егору поехала. Ну, зачем ты с ним стала спорить?
Мама наносит удары по свежей ране. Я сама себя за это уже полчаса грызу. С отцом нужно быть умнее, хитрее, мудрее. А я? Никто не скажет, что дочь криминального авторитета. Мне-то понятно, почему так: родитель всегда держал нас с мамой в стороне от своих дел.
Стоит тишина. Не давит, не мешает. Нам просто нечего сказать друг другу. Так бывает, когда люди не чувствуют эмоциональной связи. Я не хочу оправдываться и объясняться. Только не маме. Жанка, Егор, Миша – им бы сказала.
– Слепцовы пришли, в гостиной сидят, – вновь заговорила мама. – Может, спустишься к нам? Если ужин хорошо пройдет, возможно, отец и смягчится.
– Я пригласила подругу в гости на время отъезда Егора, – не знаю, для чего
