Я тебя проучу - Лея Кейн
— Я сама, не беспокойтесь.
Она выходит, а я бросаюсь к кулеру и выпиваю два стакана холодной воды. Остыть не получается. Кажется, увижу Богатырева — и разревусь. Все как на духу ему выложу.
Надо держать себя в руках. Я ведь через море дерьма без него переплыла. Уже до берега-то точно доберусь.
Переведя дух и поправив блузку с юбкой, беру документы и на капризных от моего решения ногах шагаю к Богатыреву.
— Прости меня, Платон, — шепчу себе под нос, входя в его кабинет.
Строптивый, неподатливый и своенравный, он через плечо окидывает меня взглядом, отпускает жалюзи и концентрирует внимание на бумагах, прижатых к моей груди. Похоже, я уже спалилась. Выкупил в два счета.
Медленно поворачивается ко мне корпусом, разводит полы пиджака и сует руки в карманы брюк.
— А врать, Рита, ты так и не научилась, — произносит бичующе.
— Не понимаю, о чем ты, — прикидываюсь дурочкой, кривя губы в неестественной полуулыбке.
Глаза Богатырева тягуче мажут по моей осунувшейся за ночь фигуре. Облизнувшись, он склоняет голову на бок и отвечает:
— Я звонил твоей маме. Она все мне рассказала.
Его нелегко разгадать. Таинственность — это его щит. Богатырев не впустит в душу никого. Даже меня. Иначе наслежу.
Обойдя меня по кругу, он пальцами проводит по моему плечу, поднимает руку вверх и кладет ладонь на мою шею. С легким, но угрожающим нажимом притягивает меня к своей спине и шепчет на ухо:
— Почему ты не сказала мне, что Саша поехала на соревнование по плаванию? Я бы уладил деловые вопросы, и мы могли бы поехать с ней.
У меня воздух застревает в горле. Мама не проболталась. Солгала ему, но не ослушалась меня.
— Мы выбиваемся из графика, Платон, — объясняюсь я, но камень с плеч не спадает. Наверное, было бы куда проще, если бы мама и правда обо всем рассказала Богатыреву. Потому что я не могу! — Потеряли несколько дней. Сотрудники стали лениться, глядя на такое безответственное руководство. Мама поехала с Сашей, поддержит ее за всех нас.
— Я не могу думать о бездельниках, когда моя дочь завоевывает медали. — Другой рукой он забирает у меня документы и бросает их на стол. — Как ты не понимаешь, Рита, что теперь нас двое? — Разворачивает меня к себе и рывком усаживает на край стола. Ловко разведя мои ноги, вторгается в личное пространство и дыханием касается моего лица. — Опять курила? Я этого не одобряю, Рита.
— А сам куришь. — Прячу взгляд, вперив его в галстук. Сосредотачиваюсь на его цвете, перебирая в голове все оттенки. Готова думать о чем угодно, только не о Саше. Чтобы не выдать себя.
— Я мужик, Рита. Давай без феминизма. Есть масса других способов успокоить нервы. Например, — он задирает мою юбку и пальцами пробирается к трусикам, — дикий секс с начальством. Как ты на это смотришь?
Никак, хочется прокричать мне. Моя дочь в опасности, и перепихон — последнее, о чем я думаю.
— Дверь не заперта, — откашлявшись, ищу я причину отказаться.
— Кроме главбухши здесь никто без разрешения в кабинеты не ломится. А с ней я как-нибудь разберусь.
Расстегнув верхние пуговицы моей блузки, Богатырев смотрит на кулон на моей шее и на секунду замирает. Он его помнит. Сам подарил в день нашего прощания семь лет назад. Говорил, это ключик к сундуку с его тайнами. Все эти годы украшение скромно лежало в шкатулке. А сегодня утром я ощутила острую нужду в чем-то, дарующем надежду, в талисмане. Решила, подвеска поможет мне найти ответ на главный вопрос: поделиться ли с Богатыревым случившимся. Пока никакой мистики не происходит. Меня одолевает одно-единственное желание — получить его подпись.
Улыбнувшись уголком губ, он поднимает глаза и тихо произносит:
— Сохранила?
— Много раз хотела выбросить. Рука не поднималась. Ведь я тебя так и не разгадала.
Он пальцем поддевает цепочку, разглядывает подвеску и улыбается еще шире:
— Знаешь, Рита, в Средневековой Европе ключ был символом покорности и капитуляции. Во время атаки побежденный врагами город отдавал победителю ключи от входных ворот и тем самым сдавался ему.
— Хочешь сказать, ты сдался мне, когда подарил его?
Богатырев снова глядит мне в глаза. Буквально череп мой вскрывает и мозг сканирует. Или мне кажется…
— Наши предки считали ключ талисманом, помогающим преодолевать препятствия и открывать новые возможности. Мне хочется верить, что ты находила выходы из трудных ситуаций, когда меня не было рядом.
— Тупиковых просто не было, — отвечаю, опустив ресницы.
— Тупики только у тебя в голове, Рита. Всегда можно найти решение.
— Да? — горько усмехаюсь я. — Какое мне следовало принять, когда Королев проиграл меня тебе?
— Верное. И ты его приняла. Разве не так?
Этот человек непобедим. Анализирует меня до самого основания. И пока я вновь схожу с ума от его запаха, голоса и жара мощного тела, он считывает каждую мою вибрацию.
— Ты взволнована, Рита, — дышит мне в ухо и губами касается мочки.
От колючей щетины, задевшей мою щеку, по коже разбегаются мелкие электрические разряды. Мне даже мерещится, что они трещат и щелкают, искорками вспыхивая перед глазами.
Его ладони ложатся на мои бедра. Мнут их, ползут под плотную ткань узкой юбки. Пальцы залезают под полоску трусиков и стягивают их к коленям.
Встрепенувшись, хватаюсь за причину, по которой я здесь, и обвиваю его шею руками.
— Плато-о-он, — тяну, целуя его губы, — нам надо работать…
— Успеем.
— Может, двух зайцев одним выстрелом? — Подаюсь назад и, глядя в его затуманенные страстью глаза, вытаскиваю из органайзера ручку. Щелкнув колпачком, подаю ее Богатыреву. — Я могла бы тебя ласкать, а ты тем временем…
— Подпишу какие-то сомнительного содержания портянки? — вдруг меняет он тон, шире разведя мои ноги и схватив меня за шею. — Ты за кого меня держишь, Рита? — цедит сквозь зубы. — Или ты сейчас же признаешься, в какую игру играешь, или я сам это выясню!
От ужаса у меня все мышцы огнем охватывает. Я сжимаюсь в комок под беснующимся напором. Из глаз текут слезы. Чувствую себя самым жалким созданием в мире. Беспомощным, бесправным, грешным.
— Мадлен похитила Сашу и отдаст ее только в обмен на этот договор, — киваю за спину. — Срок — до завтрашнего полудня.
Глаза Богатырева темнеют. На лице играют желваки, на шее рьяно бьется жила. Отпустив меня, он переключается на изучение бумаг, а я смахиваю слезы, тру шею и подтягиваю трусы.
— Пойми, у нее условие. Если она узнает, что ты в курсе… И время не на нашей стороне. Мы не успеем найти Сашу.
