Мне нельзя тебя хотеть - Лиза Бетт
— Даш, — наклонился, облокачиваясь на стол и заговорил чуть тише инстинктивно, чтобы приглушить тон рыжей, на нас уже начинали оборачиваться соседи по столикам. — Почему именно туда? Вот представь, что уже устроилась. Какие в этом плюсы?
Суворова поджала пухлые губы и скрестила руки на груди, я явно кружил около больной темы. И отвечать ей не хотелось.
— Военная ипотека, страховка, денежное довольствие, не мне тебя учить, ты и сам в курсе, — отчеканила и сразу стало ясно, что все перечисленное для отвода глаз. Ладно, так не пойдет.
Махнул официанту, прося счет, и тот кивнул и направился за терминалом, а Дашка все еще дулась, а я игнорил ее настроение. Не здесь и не сейчас мы будем договаривать.
Из ресторана вышли в молчании. Тачка мигнула габаритками, когда приблизились, и я ненадолго остановился, чтобы раскурить вынутую из пачки сигарету, и Дашка тоже замерла.
— Все еще злишься? — спросил, затягиваясь, и рыжая сделала шаг ко мне и перехватив запястье поднесла зажатую в моих пальцах сигарету к своим губам. Вдохнула неглубоко, но достаточно, чтобы ее слабенький организм напитался никотином. — Не злись, я не специально.
Глянул на нее сверху вниз и заметил, что рыжая поежилась под порывом холодного ветра, проникшим ей под курточку. Хотелось обхватить ее плечи, прижать к себе, выдохнуть в шею тепло, чтобы согреть, но меня взбесила собственная реакция и я сунул руки в карманы.
— Папа всю свою жизнь носится с этой службой. Он только ее и видит. Наряды, одс-ы, звания, звезды… Его ничто не интересует кроме службы. Ничто и никто. Пашке еще удалось заслужить его уважение, папа теперь им гордится. А я? Как мне быть? Заниматься балетом и удостаиваться лишь снисходительных улыбок и похвалы для галочки? Девочка! На что я вообще гожусь? Детей рожать? А может я не такая дура как от меня ждут? Может могу тоже быть достойной его внимания? Поэтому я и спросила у тебя про Иру. Она же служит. И как ей это удается? Трудно среди мужчин? Много сложностей? Гордятся ли ей родители? Наверняка гордятся. Я бы гордилась… И мой папа бы гордился, будь у него такая дочь.
Она замолчала, а я с трудом сглотнул ком в горле, потому что был совершенно не готов к такой исповеди.
Дашка думает, что она для отца ничто? Пустое место? Никчемная девчонка? Она даже не догадывается как ошибается. Наверно ошибается…
— Мне кажется, ты не права.
— Когда кажется, крестись.
Отрезала и села в машину на переднее, оставляя меня одного на продуваемом всеми ветрами тротуаре.
43
Ехали снова в давящей тишине. Лишь на подъезде к дому я решился заговорить, понимая, что вечер все-таки неизбежно испорчен. Я для Даши враг, она думает, я такой же как ее отец — судящий предвзято сексист. И да, она права. Я не понимаю ее стремления попасть на службу, для меня оно глупо. Она может прекрасно влиться в другие сферы, для девушек их масса. В конце концов она может стать хорошей матерью для своих детей, а это в разы важнее чем служба.
И ноющее как кровоточащая рана внутри ощущение дало о себе знать и не позволило забыть о главном.
— Я сейчас, — вышел из машины у аптеки и забежал в крошечное, пахнущее лекарствами помещение. Тестов на беременность оказалось 5 видов, и я купил их все. По три штуки. Апрекарша ничего не сказала, но было видно, она охренела от происходящего и возможно забавлялась, глядя на нервного меня. Вышел на улицу и даже не стал закуривать, хотя хотелось до жути надышаться этим горьким дымом. Вместо этого вернулся за руль и опустил пакет с тестами к Дашке на колени. — Приедем домой, сделаешь.
Она заглянула в мешок с эмблемой аптеки и голубые глаза округлились.
— Марк, ты что, собрался из солить? — удивленно на меня покосилась, а я завел мотор и выехал с парковки, не глядя на нее. Не хотел. Не мог. То, что она творила с моими нервами напоминало полет на дикой карусели — сначала вверх и твои внутренности уходят в пятки, потом вниз и твоя башка лопается от передоза крови и происходит взрыв мозга. С виду мелкая рыжая девочка, а внутри Халк… — По идее трех штук хватило бы.
— Я должен быть уверен, — отрезал, чтобы не осталось сомнений, и Даша не стала возражать и остаток пути мы провели в молчании.
В квартиру поднимались так же — не проронив ни слова. Лишь поздоровались с консьержем и вошли в лифт, который как проклятая коробка стянул нас вместе заставляя встать ближе. Аромат земляники сплелся с запахом моего Акса и ударил в голову сигналом тревоги.
Дашка достала из кармана сладкую жвачку и забросила в рот подушечку, протягивая мне пачку, а я на автомате кивнул, но вместо того, чтобы взять упаковку из рук повернулся к рыжей и обхватив ее шею рукой впился в сладкие губы.
Произошедшее стало такой неожиданностью для нее, и для меня, что мы оба на секунду замерли, охреневая от жара нашего смешавшегося дыхания, а потом я, ведомый желанием, сдерживаемым целый вечер, скользнул в ее рот языком и отобрал еще не тронутую подушечку. Дашка подалась навстречу в этой безмолвной схватке и не отставая прильнула ко мне всем телом, тая от близости. Её губы как сладкий зефир покорялись моим жестким и внутри росло ощущение триумфа. Я наконец получил то, чего хотел. Как будто жажду утолил, но только разжег ее по-настоящему. Еще надо. И прямо сейчас. Чтобы каждой клеточкой тела слиться с ней, отбросить все эти тряпки, они только мешают. Марк! Очнись, ты тонешь!
Отстранился, отводя подбородок в сторону. А ведь я даже не пил. Что со мной происходит вообще?
— Идиот.
Сорвалось с моих губ против воли мне показалось Дашка улыбнулась, я еще сильнее разозлился на нас за этот кайф, который по венам растекался и отдавался нетерпением с ломящем члене.
Разжал пальцы, скользнул ими выше, опуская на атласную щеку и заглянул в льдистые глаза испуганной девушки, которая только со мной
