Пороки - Каролина Дэй
Внезапно на тумбочке завибрировал его второй телефон. Кому он понадобился в столь поздний час? Солнце уже зашло за горизонт, пока они наверстывали долгие пять лет разлуки. Себастьян открыл вкладку «Входящие» и увидел сообщение, заставившее напрячься.
В нем было ни единого слова, только серия фотографий парочки, которая страстно наслаждалась друг другом на трехпалубной яхте. На закате. Очень романтично выглядело со стороны, если бы не одно но. Вокруг он никого не наблюдал, а приславший фото находился на сотни миль отсюда.
Придется разбираться со своими планами раньше, чем за него сделают другие люди.
Глава 22
Впервые в новой жизни мне спится спокойно. Просыпаюсь сама, а не из-за ночного кошмара. Не потому, что мне снилось, что обладатель черных глаз заберет меня в ад и больше не позволит вернуться в прежнюю жизнь. Сейчас на душе хорошо. Тепло. Уютно.
Под ладонью ощущаю что-то горячее, ритмично вздымающееся. Вздрагиваю. Умиротворение резко вылетает из головы, уступив место вчерашним воспоминаниям. Сладким. Возбуждающим. Заставляющим каждую клеточку ожить. Неужели все это произошло именно со мной? Неужели мы и правда переспали? Дважды. Сначала наверху, затем здесь.
Живот приятно напрягается, бедра слегка побаливают, плечи, руки – тоже. Губы пылают до сих пор. И мне бы улыбнуться вчерашним воспоминаниям, успокоиться, радоваться тому, что произошло, но не выходит. В голове поселяется ужас. Воспоминания бьются друг о друга. Сладостные против страшных. Его ласки против слов о моем убийстве.
Наша страсть против ненависти…
Поднимаю голову чуть выше. Спит еще. Наверное, это первый раз, когда я могу рассмотреть его поближе. От расслабленных черных бровей до ровной линии нижней губы. Небольшие морщинки возле глаз разгладились окончательно. Их совсем не видно. Ни единой складки на переносице и под глазами. Ресницы такие длинные, густые. От них образуется тень на нижних веках.
Как у Аманды…
Никогда не находилась так близко к нему, никогда не замечала этих мелочей. Только однажды я проснулась в его объятьях, когда мы решили жить дальше, не глядя в прошлое. Но это было однажды. Тогда я не подозревала, что нас ждет, не думала, что мне придется уехать в другой город. Подальше от него.
А теперь я лежу рядом, любуюсь выпирающими скулами, широкой челюстью и чуть полноватыми губами.
Боже, что я наделала?
Поднимаюсь с кровати, стараясь не разбудить зверя, кутаюсь в одну из его рубашек, найденную в шкафу, и… Случайно натыкаюсь взглядом на отражение в зеркале.
Повсюду следы нашей страсти: множество засосов на шее, на груди, синяки на запястьях, плечах, бедрах. Все они точечные, но хорошо заметные. Внизу сладко тянет при воспоминаниях о жаркой ночи в объятьях этого сильного мужчины. Снова. Образы то и дело всплывают в голове. Картинками, короткими видео, отрывками. Знаете, как гифки из интернета.
Задыхаюсь. От своих поступков, от мыслей, от преследовавшего меня хриплого голоса, просящего кончить. Для него.
Утреннее солнце слепит, не сразу привыкаю к нему. Легкий ветер дует в лицо, разбрасывает лохматые пряди. Но мне плевать. На внешний вид, на отсутствие нижнего белья.
Потому что внутри творится нечто невообразимое…
Как так получилось, что мы переспали? Как? Помню, как ненависть окутала меня, как я хотела прикончить этого урода раз и навсегда. Как Себастьян подобрался непростительно близко, а я не смогла нажать на курок в нужный момент. Он оказался сильнее. Физически и морально. Он смог перешагнуть грань между нами, стереть ее в порошок. Убить во мне болезненные воспоминания.
Но этот эффект продлился недолго…
– Первое доброе утро за пять лет, – по-утреннему хриплым голосом здоровается Себастьян, притягивая меня к своей груди. Сильной, горячей, обнаженной. Он решил вовсе не одеваться? Хотя нет, попой чувствую плавки на бедрах.
По телу проносится волна страха, а следом за ней – легкое покалывание от прикосновения горячих ладоней к талии.
– И тебе доброе утро.
Медленно поворачиваюсь в его руках, отстраняюсь, смотрю внимательно в его глаза. Они… ясные. Нет, я не вру. Они не черные, а чисто карие. Как горячий шоколад. Умиротворенные. Расслабленные. В отличие от моих.
– Не поднимайся пока наверх – порежешься, – предупреждает он спокойно.
– Ты волнуешься за меня? – выгибаю бровь. – С каких пор?
– С тех самых, как ты стала моей.
Звучит собственнически, только спокойный тон свидетельствует о другом. Он не ставит перед фактом, а констатирует его. Не лишает права выбора, а позволяет самой определиться.
Но определилась ли я?
«Это ты виновата в смерти брата!»
«Ты сходишь по нему с ума».
Прочь эти мысли! Прочь!
Снова и снова рассматриваю его. Лицо, напряженную шею, грудь. Замечаю белесое пятнышко, контрастирующее со смуглой кожей. Прямо посередине груди. Почему раньше его не заметила? Даже вчера на пляже, когда Аманда играла с папой. Раньше его не было – в прошлой жизни его грудь была идеально гладкой. Аккуратно трогаю шрам. Невесомо. Чувствую, как его тело напрягается, руки сильнее сжимают меня, а глаза зависают на мне и не отрываются.
– Откуда он у тебя?
– Меня пытались убить через год после твоей…
Смерти… Он это хотел сказать, знаю. Нажимаю указательным пальцем на его губы, чтобы роковое слово не вылетело из них. Неправильно это, учитывая, что я стою перед ним живая и невредимая.
А еще более неправильно сейчас чувствовать этого мужчину рядом. Убийцу. Подонка. Похитителя. Шантажиста. Коварного соблазнителя. Охренительного любовника.
В памяти всплывают хроники новостей. До сих пор помню, как по телевизору через год после моего отъезда говорили о покушении на главу «Гранд-медиа». Помню, как в груди сжималось каждый раз, когда показывали раненого Себастьяна. Он лежал на каталке без сознания, на месте преступления осталась лужа крови. Даже Эндрю не до конца удалось высечь эти воспоминания из моей головы, они все равно сохранились. И сейчас всплыли. Только теперь я не плачу.
– Было больно?
– Не помню, – равнодушно пожимает он плечами, но я чувствую напряжение мышц. И они не расслабляются. – Потерял много крови, клиническая смерть – четыре
