Соль на моих губах - Анна Владимировна Дубинская
– Невезучая, – отвечает другой голос.
А после этого начинается дикий хохот ребят.
– Ха-ха-ха, вот умора…
– Фига себе!
Я смотрю назад. Компания мне не знакома. Три девушки, но они смеются надо мной. Чуть вдали стоят молодые люди, и они тоже усмехаются. Да и вообще вокруг меня начинается странный шепот и смех.
Мне не пойти. Не уйти. Нога начинает замерзать. Стою и смотрю на Пескова. Даже слово не могу произнести.
Тем временем из университета начинают выходить студенты и увидев зрелищное представление останавливаются, чтобы поглазеть.
– Серебрякова, давай сгоняю за клей моментом? А? Заклеим и будут как новые! Чё молчишь-то? Разве не смешно? Зашквар! – издевается одногруппник.
Смешно? Разве мне может быть смешно? Мне так ужасно не было очень давно. Наверное, с того случая, как я решила пойти работать ещё будучи школьницей.
Однажды я перебирала грязные вещи, чтобы постирать. Искала Маришкины колготки. Нашла. И впала в такой ступор, что закружилась голова. Марина сшила две колготины посредине. Колготины эти были от разных пар колготок. На мой вопрос почему она это сделала, сестра просто ответила, что уже месяц назад попросила купить бабушку новые, так как все ее порвались, и ей стыдно переодеваться в школе. А бабушка все не покупала. И тогда Марина отрезала старые рваные колготины, а хорошие, без дырок сшила и получились колготки. В тот день я впервые заняла деньги у подруги и купила ей колготки. А позже стала подрабатывать.
Я ловлю на себе косые взгляды. Чужие и злые как мне кажется.
– Ой, Секондхенд? Снова она, – слышу приторный женский голос со стороны, где располагается Семён.
Меня бросает в жар. Так безумно сильно я наверняка ещё никогда не краснела. Позор на весь институт. И Семён здесь. Он точно все видит и слышит… И смотрит… Я знаю.
– О! Секондхенд! Серебрякова, улетное погоняло! – снова говорит Песков.
– Чего за херня? – слышу голос и самого Семёна. Боже, под ложечкой ощущаю неприятный спазм.
Чувствую его взгляд. Но так не хочется смотреть. Обещала сама себе не смотреть в его глаза. И тем более сейчас, когда так сильно опозорена перед всем институтом.
Все вокруг громко смеются. А мне даже помощи попросить не у кого. Аллы рядом нет. Трясет сильно. Зубы скрипят.
И шага не могу сделать, чтобы уйти. Да и как я пойду по грязным лужам почти босиком? Губы начинают дрожать. Моргаю глазами, чтобы прогнать слезы.
– Ладно чё ты, я же пошутил, – говорит Андрей, видимо заметив мое предобморочное состояние.
Я вижу резкое движение сбоку и все-таки поворачиваю голову.
Семён быстрыми широкими шагами идёт к нам. Лицо спокойное, но во взгляде бушует ярость. Не успеваю сделать вдох, как он подлетает к Пескову.
– Урод, – грубо бросает и бьёт Андрея по лицу.
Песков совсем не ожидает такого поворота. Он падает на землю. Шоколадка летит в сторону. А я ахнув зажимаю рот ладонью. Вокруг воцаряется полнейшая тишина. Смешки в миг прекращаются.
– Ты чё, дебилоид? – скрипучим от боли голосом ревёт Андрей.
На секунду мне становится его жаль. Боже мой, у него нос в крови. Меня начинает трясти еще сильнее. К лицу подступает пот, а к горлу тошнота.
– Дебилоид здесь только ты! А будут возражения, без глаза останешься, – коротко предупреждает Семён.
А потом поворачивается ко мне.
– Ты в порядке?
Киваю в знак согласия.
Он смотрит на мою ногу, на подошву, одиноко лежавшую в луже и качает головой. Вздыхает, взлохмачивая шевелюру.
Я боюсь сделать лишнее движение. Мысли сковывает непонятным страхом и неизведанным ранее адреналином. Смотрю на него широко открытыми глазами. Песков словно исчез. Да и весь мир тоже.
Ну и Семён…
– Держись за меня, – с этими словами Семён одним шагом стирает расстояние между нами и подхватив одной рукой за спину, а второй под коленями поднимает меня на руки. Сильно прижимает к себе, будто боится, что я упаду. Я обвиваю руками шею. Он него пахнет вкусным парфюмом. Я делаю глубокий вдох.
Семён, несёт меня и идёт на парковку. Лиц студентов я не вижу, они все смазались и стали одной злой гримасой.
А вот перешептывания слышу отчётливо.
«Повезло ей» – с завистью говорит девушка.
«Он что ее парень?» – вздыхает другая.
«Зачем он это делает?» – задаёт резонный вопрос третья.
Мы продолжаем идти. Уже около машины нас останавливает его друг.
– Ты куда, Сём, я чего-то не понял, – кричит незнакомый мне молодой человек.
– Сёма, ты чего? Перегрелся, что ли? Это же Секондхенд! – пищит приторно его приятельница, заставляя содрогнуться от ненавистного прозвища.
Женская половина компании мажоров ее поддерживает, девчонки начинают смеяться. Очень умно, ничего не скажешь.
Графов игнорирует едкие фразы своих друзей. Около своего автомобиля он опускает меня на землю.
– Стой.
И я стою. На одной ноге, стараясь поймать равновесие. Он пикает сигнализацией и открывает передо мной дверь.
– Садись.
Я непонимающе смотрю на него. Что он делает? Зачем я ему?
– Садись! Или у тебя есть вариант лучше?
Нет. Вариантов у меня нет.
Подпрыгиваю на ноге ближе к машине. И забираюсь в салон. Правда до конца не понимая зачем это делаю.
Семён захлопывает дверь. Я с жалостью смотрю на свои ноги. Точнее на пострадавшую ногу. Коричневый сапог печально болтается на ноге. А в душе у меня творится хаос. Нет. Я конечно знала, что Песков недалёкого ума. Но чтобы так? Я же его соседка. Зачем так безжалостно измываться? Тем более он знает, что живем мы небогато. Что я ему сделала? Всегда помогала. А он? Эх… Парни, парни. Все вы, что ли, встречаетесь мне как на подбор грубые и черствые?
Меня до сих пор бьет дрожь. Семён что-то кричит своим друзьям, машет рукой. Обходит машину и садится ко мне, демонстративно хлопнув дверью.
– Урод, – тихо констатирует он.
Заводит мотор и
