Давай заново (СИ) - Чепурнова Тата

— Пусти… пожалуйста, — жалко шепчу, зажмуриваясь и сорвано выдыхая, мысленно утверждаюсь в том, что он не сделает ничего из того что я прошу.

Я могу молить о пощаде, биться в неадекватной истерике, ползать в ногах хозяина сломанным существом, но не могу достучаться до его разума.

Не за этим он пришёл сюда, осмелев и провернув такой низкий поступок, чтобы выпустить из лап жертву. Очень покладистую, не в состоянии дать отпор, смиренно принимающую роль полного подчинения.

— Как же я скучал, — оскалившись буйно помешанным, жмёт меня к стене. — Ксюх, — вдыхает запах волос, жадно целуя в висок.

— Пошёл ты, — дерзко огрызнуться не получается, всё ещё чувствуя скованность в каждой мышце.

— Кукла, я обязательно пойду. Куда ты хочешь, чтобы я пошёл сначала? Сюда? — ладонь юрко скользит в декольте, сминая грудь.

Скорее всего он делает это с изощренной силой, но стертая грань болевой чувствительности спасает меня, лишь отголоском упоминая о насилии.

Припадает к губам, глотая мой хриплый выдох, больше похожий на тихий скулеж сквозь стиснутые зубы.

— Или сюда? — ныряет под юбку, ведя руку по бедру вверх, чуть раздвигая ноги. А я не могу их ни стиснуть, ни сжать, подневольной куклой снося прикосновения.

Давясь тошнотворной слюной, закрываю глаза, надеясь что он кончит быстро, а я от принятого наркотика на ряду с угаром, словлю временный провал в памяти.

Глава 27

Отрицательно мотаю головой, уворачиваясь от влажных губ, то и дело касающихся меня как своей собственности. Вадим упивается силой, словно желая заполучить всю меня, но не понимая, что повернуть всё вспять нельзя. Ни волшебными таблетками, ни принуждением, ни грубой кражей тела. Ведь сердце пронизано чувством к другому.

От воспоминаний об Андрее меня бьёт неукротимый страх и осознание того, что я не справлюсь: ни с ним, ни с собой, ни с липкими прикосновениями, ни с тем что останется после них, ни с тем что ждёт впереди. Ни с чем. Это опасная ловушка, которая убьёт наповал и из неё не будет выхода со счастливым концом.

Я одним махом потеряю всё. К чему иду долгие годы в завязке. Чем дорожу, построив с нуля, на руинах разбитой судьбы. А главное оттолкну того, кто доверившись однажды, дал мне шанс. А я его упускаю, пропадая в топком болоте.

Вадим отстранившись, выпускает на волю игрушку, по неизвестной пока мне причине.

Накренившись, я начинаю сползать по стене вниз. Тело безвольно падает, почти падает, спасают лишь чьи-то руки. Грубой хваткой вздергивая меня на ватные ноги, что не слушаются, впрочем, как и всё тело, ещё находящееся в плену наркотика.

Утыкаюсь лицом в плечо, а ощутив знакомый аромат туалетной воды, начинаю дрожать с удвоённой силой. Между лихорадочными дерганьями мышц, оцениваю итог, который становится очевидным после единого вопроса.

— Почему ты так со мной поступаешь? — хрипит Андрейкин голос, убивая ненавистными нотами, раня сильнее физической расправы.

Вроде бы слышу его сквозь вой в ушах. Вой собственной души, которая теряет мелкие крупицы былого счастья, умирая в агонии.

— Я объясню, — пальцами стискиваю рубашку, слушая хруст ткани, теряя момент, лёгкую грань реальности с помешательством.

— Не стоит, — грубо выкрикивает прямо в лицо.

Встряхивает меня, продолжая безудержно трясти до тех пор пока мои руки плетью не повисают вдоль тела. Измотанного и искалеченного всей ситуацией. Но даже это не трезвит, а крепче захлестывает сознание. Причиняет боль.

— Умоляю, Андрюш! — сквозь всхлипы пробирается жалобный писк.

— Нет, — животным воплем сотрясает воздух, медленно убивая меня неверием. — Я не буду слушать, пое*ать мне. Ненавижу тебя, — прижавшись горячими губами к моему лбу, зло шепчет, обжигая кожу. Больно, словно брызгает кислотой, разъедающей ткань, оголяя до кости. — Не-на-ви-жу, торчков бесхребетных, шлюх и просто мерзких людей. А в тебе это всё удачно сочетается.

Отталкивает от себя, любуясь как я впечатываюсь спиной обратно в стену, вскрикивая скорее не от боли, а от того, что теряю Андрея и его веру в меня. К ногам кидает сумочку, рассыпав её содержимое: помаду, одинокую пачку сигарет, связку ключей и пузырёк с таблетками, коих совсем недавно там в помине не было.

Дурманящий запах Андрея, тепло тела, злоба гуляющая в глазах, всё исчезает вместе с ним. Мир наконец-то становится видимым. Оказывается всё это время у нас были зрители, которые сейчас смотрят каждый со своей преобладающей эмоцией во взгляде. Славик сверлит призрением, Олька пышет сочувствием, а Вадим сидя на корточках и утирая кровь с разбитого лица, радуется триумфу. Ему не нужна дуэль, он получил всё, что хотел.

— Мне нужна детоксикация, — шепчу вполголоса, вроде себе и не надеясь, что кто-то кинется помогать.

— Хорошо, — Оля неуверенно и боязливо касается плеч, наклонившись ко мне. — Что мне сделать?

— Если не трудно вызови такси и помоги мне, — смаргиваю слёзы вместе с пеленой, что рассеивается, стоном вырываясь из меня. — Надо домой переодеться, а потом в больницу.

— Сейчас, сейчас… — вторит как заведенная, поднимая меня с колен. Но только тело, ведь растоптанную душу вряд ли вернуть на место, очистить от грязи, в которую макнули намеренно.

* * *

На трубке занято, возможно, вы уже никто

Но жёлтый светофор — последний шанс на тапку в пол

Эта карусель для таких как мы детей

Если все вокруг не те, поищи в себе

(с) Zivert — "Life"

Я звоню и пишу, не теряя призрачной надежды, атакую ватсап, вайбер и всевозможные социальные сети на предмет связаться с Андреем для серьезного разговора. Мои труды он удостаивает коротким сообщением, полученным спустя двух часового штурма:

"Сегодня что-либо выяснять я не настроен"

Допытываться вопросами типа: почему? когда? где? было бесполезной идеей. Сразу после ответа Андрей выходит в офлайн, обрубая любую возможность высказаться, донести истину.

Кто не рискует, тот не выигрывает. В любви, как в шахматах, нужно рискнуть, чтобы походить фигурой. Естественно, после хода можно проиграть, но ведь можно и победить. С мыслью о победе, ну или хотя бы о возможности поговорить, я сажусь в такси и называю не домашний адрес, а адрес Крутилина.

Восемь лестничных пролетов взяты мной со спринтерской скоростью. Не обращая внимание на сердце, грозящееся выскочить от физической нагрузки прямо мне под ноги, я тяжело выдохнув, ковыряюсь в замке своим дубликатом.

В тишине, сквозь гулкие удары пульса бьющиеся в барабанных перепонках, я распознаю стоны и придыхание, явное звуковое сопровождение секса. Такое невозможно спутать ни с чем, но в таких ситуациях лучше увидеть воочию, нежели довериться ушам. В каких таких? Подобного со мной не случалось, в этом я полный профан. Никогда не участвовала в адюльтерах, не играла ни за команду разлучниц, ни за обиженных жен.

Включенная мною лампа проливает свет на сложившийся порно графический сюжет. Андрей лежит на спине, удерживая оседлавшую его наездницу за голый зад и наращивая темп, то и дело подталкивает партнершу. И с каждым толчком пробуждая во мне истерику, которая спазмом скручивает желудок, а тот пытается удержать рвотный позыв.

— Что за хрень? — зло ругнувшись, он отвлекается от приятного времяпровождения и поворачивает голову в сторону дверного проема, в котором тенью стоит моя фигура.

Надя ни на секунду не прерывает своих насаживающих движений, лишь ухмыляется и совершенно без стеснения откидывается, опираясь на ноги Андрея, видимо ища опоры или удобнее позу. Кстати сказать, Крутилин видимо очень спешил, раз не удосужился полностью снять штанов, которые наспех спущены и теперь покоятся на полу, окутывая щиколотки и ступни.

В немом ожидании, я не смею и шевельнуться. А спектакль под названием "Садом и Гоморра " не спешит сбавлять обороты, однако в данный момент выступление приобретает сольный характер.