Инна Туголукова - Маша и Медведев
— Ой, как хорошо!
— А хотите, коньячку вам плесну глоточек — еще лучше будет…
Он достал из кармана плоскую серебряную фляжку.
— Нет, спасибо, — опять отказалась Маруся. — Мне уже и так чудесно!
— Ты что же это, Кузьма, к учительницам моим пристаешь? — подошел к ним Савелий Филиппович и, протягивая свой наполовину опустошенный стакан, выразительно кивнул на фляжку. — Я вот твоей Наталье все донесу. Что же это ты один на такое важное мероприятие пожаловал?
— Наташа моя по хозяйству хлопочет, готовится показать товар лицом. Мы ведь хотим нового хозяина к себе заманить и своими идеями заинтересовать. И очень рассчитываем, что он проникнется нашими планами и поддержит. Как ты считаешь?
— А вот сейчас и посмотрим… — сказал директор, кивая на окошко.
К клубу подъезжала целая вереница машин — москвичей сопровождало районное и областное начальство.
— Видал? — усмехнулся директор. — «Не стая воронов слеталась…» В президиуме мест не хватит…
«Командиром» оказался энергичный невысокий мужчина средних лет с явно намечающимся брюшком.
— Николай Андреевич Горюнов, — представился он битком набитому залу и произнес пламенную речь, из которой Марусе стало ясно, что впереди их ждут большие и славные дела, в результате которых все здесь чудесным образом переменится и расцветет новыми яркими красками.
В роли оратора Горюнов был великолепен — красноречив, убедителен, остроумен — и безоговорочно завоевал симпатии зала. Или, во всяком случае, женской его половины.
А собрание шло своим чередом. Областное и районное начальство славило технический прогресс. Но из дружного этого славословия становилось понятно, что сельское хозяйство всегда было, есть и будет глубоко убыточным и, сколько ни вкладывай в него сил и средств, все равно со свистом ухнется в тартарары. Особенно теперь, вырванное с корнем из умелых чиновничьих рук.
Местные выступающие слезно жалились на обстоятельства и просили денег.
Крестниковский, который лишь досадливо качал головой, вдруг хлопнул себя по коленке.
— Не хотел выступать, да, видно, придется, а то такое впечатление, будто здесь собралась компания недоумков! Как вы считаете, милая барышня?
Маруся хотела было ответить, мол, обязательно надо выступить, Кузьма Кузьмич, и показать, что мы тоже не лыком шиты, но в этот момент открылась боковая дверь и в зал вошел Митя. Маруся ахнула и сжала Крестниковскому руку.
— Да вы не волнуйтесь, Машенька! — успокоил ее тот. — Я скандалить не собираюсь. Просто расскажу о наших планах, о возможностях, о том, что мы уже сделали…
Она продолжала больно сжимать его пальцы, и Кузьма Кузьмич, проследив за ее взглядом, понимающе крякнул.
Увидел Медведева и Горюнов, который совсем было заскучал, слушая местных Цицеронов.
— А вот и один из наших главных инвесторов! — весело воскликнул он, спеша навстречу, и горячо пожал Митину руку. — Молодец, что приехал! Спасибо! Может, хоть один человек выскажется за здравие, а то все за упокой!
— А позвольте-ка сначала мне! — поднялся Крестниковский и, не дожидаясь приглашения, заспешил на сцену. — Тем более что это и наш спонсор тоже…
Кузьма Кузьмич знал, как привлечь внимание аудитории: окинув зал орлиным взором, он выдержал эффектную паузу. И только когда установилась абсолютная тишина, заговорил негромким, хорошо поставленным голосом:
— Друзья мои! Что происходит? Вселенский стон! Или это хитрость такая? Вот, мол, какие мы сирые да убогие, подайте копеечку. Напрасный труд — никто не подаст! Не те нынче времена. Да и мы не убогие. Мы то, что сегодня получим, завтра вдесятеро вернем. А потому к нам толстосумы в очередь стоять должны, а не наоборот. Да мы еще и не у каждого возьмем, а только у того, кто нашу удесятеренную копеечку еще стократ умножит и вновь нам принесет. Да еще за честь почтет, что примем! Вот господин Медведев подтвердит…
— Ну-ка, ну-ка, — оживился Горюнов, — чем же у вас намазано, чтобы к вам спонсоры, словно мухи на мед, слетались?
— Да вот, в частности, медом и намазано. А чтоб не растекаться мыслию по древу, хочу пригласить вас, Николай Андреевич, к себе в вотчину и уже там, на месте, предметно поговорить. Обещаю, что не пожалеете. Вот и Дмитрий подтвердит, — вновь сослался он на Медведева. — А пока могу только сказать: удастся наше дело — большая польза будет и для земли, и для людей, а более всего, подчеркну это особо, для детей, в сельской местности во многом ущемленных.
— Ну что, господин Медведев, подтверждаешь?
— И настоятельно рекомендую принять приглашение. Действительно не пожалеешь.
— А далеко ли вотчина?
— Километров двенадцать.
— Тогда по коням! Прямо сейчас и поедем…
Кузьма Кузьмич, пожимая протягиваемые со всех сторон руки, добрался наконец до своего места.
— Ну, как вам, Машенька, моя речь?
— Выше всяческих похвал. Ухватили быка за рога.
— Теперь бы только удержать. Поедете с нами?
— А можно?
— Нужно, милая барышня, нужно! Хватит вам прозябать в унынии. Пришло время закатать рукава, ибо по-настоящему счастливым может быть только человек созидающий!
Маруся оглянулась на сцену, но там уже никого не было. Она заспешила на улицу, увлекая за собой Крестниковского, и у самого выхода нос к носу столкнулась с Медведевым.
— Маша? — удивился тот. — Ты тоже здесь? Садись в машину, я завезу тебя в Новишки.
— Нет-нет, — отказалась Маруся. — Спасибо. Я поеду с Кузьмой…
Она так и сказала: «с Кузьмой» — без отчества.
— Ну что ж, — пожал плечами Медведев, — дело хозяйское. Была бы честь предложена…
Сухо кивнув, он направился к своей «ауди».
— Обиделся, — подмигнул Крестниковский.
— Да ну что вы, Кузьма Кузьмич! — удивилась Маруся. — Ему это совершенно безразлично!
Меховицы оказались большим красивым селом на высоком берегу Уводи, будто по заказу эффектно подсвеченным закатным мартовским солнцем. Любопытные жители повысыпали из домов, яростно лаяли разнокалиберные собачонки, и плыл над полем и лесом колокольный далекий звон — это уже из жажелевской церкви.
За околицей на возвышенности виднелось здание бывшей прядильной фабрики. Зияли пустотой оконные проемы, провалилась местами крыша, но мощные стены из старинного бордового кирпича, казалось, простоят еще не один век.
— А вот и моя Наташа! — сообщил Крестниковский, помогая Марусе выбраться из машины. — Сейчас я вас познакомлю.
По расчищенной среди сугробов тропинке к ним спешила невысокая полная женщина. И до того она была хороша, до того уместна на фоне идиллического сельского пейзажа, что все невольно повернулись в ее сторону, как подсолнухи к солнцу, оставив разговоры, залюбовавшись: рыжая коса короной, румянец во всю щеку, яркая шаль поверх дубленого полушубка, ладные белые валеночки.
