Рут Харрис - Последние романтики
Салли села на поезд, идущий до Парижа, в Ницце, держа па левой руке Кимджи, а в правой – маленький чемоданчик, в котором лежала рукопись «Дела чести». Усевшись на плюшевое сиденье, она устроила рядом с собой сына, а чемоданчик с рукописью поставила на колени, готовая держать его так до самого Парижа. В Париже ей предстояло найти квартиру, Хедли обещала помочь в этом деле, а когда Ким вернется из Италии, у него будет два месяца, ноябрь и декабрь, чтобы отшлифовать рукопись «Дела чести» и передать ее Перкинсу в самом конце года. Поезд вздрогнул и тронулся. Салли откинулась к спинке сиденья. Перестук колес убаюкал Кимджи, и он уснул, а Салли расслабилась и наслаждалась своим одиночеством. Как все изменилось с 1922 года! Дело было не в том, что Салли разлюбила Кима, нет, напротив, она еще больше привязалась к нему. Беда была в том, что ребенок, семья и внезапно прославившийся муж утомляли ее. В самый первый день, когда «Западный фронт» появился в списке бестселлеров, Ким пришел домой с двухлитровой бутылкой шампанского и двумя свежими новостями: во-первых, он только что закончил работу над «Солнцем», и, во-вторых, он купил для них дом – покинутую стекольную фабрику на Чарльтон-стрите в Гринвич-Виллидже. Он стремился поскорее переехать туда, прямо сразу, настолько ему хотелось устроиться в собственном доме.
Превращение примитивно отапливаемой фабрики в обитаемое помещение потребовало целого года. Нужно было полностью сменить сантехнику, перестроить систему отопления и кухню. Несколько месяцев бригада стекольщиков работала, переделывая окна. Цементные полы нужно было заменить деревянными, а каменные стены следовало основательно отшпаклевать и отштукатурить. Верхний этаж был полностью отведен под кабинет. Покуда Салли заботилась о ребенке, договаривалась и ругалась со штукатурами, малярами и водопроводчиками, Ким, на которого теперь был большой спрос, подписывал договоры с лучшими журналами на издание «Солнца», писал статьи и черновой вариант «Дела чести». После работы Ким любил бывать в компаниях. Он продолжал свою экстравагантную жизнь и хотел, чтобы Салли разделяла ее с ним. Когда перестройка дома завершилась, они решили осуществить давно задуманную поездку в Париж. Во Франции Ким был полон энергии, неистощим на выдумки и очень утомителен для Салли. Поэтому, когда он, поцеловав ее на прощание, уехал в Италию, она не могла поверить своему счастью. Она ехала в предвкушении наслаждения временем, наполненным миром и спокойствием.
Поезд прибыл на Восточный вокзал, и Салли вышла из вагона, неся ребенка на левой руке и маленький чемоданчик в правой. Она дождалась в багажном отделении, когда привезут дорожные сундуки и чемоданы, чтобы пересчитать, все ли на месте. Подозвав носильщика, проследила, как он погрузил багаж на тележку, проследовала за ним до улицы, не выпуская из рук ребенка и чемоданчик с рукописью, который Ким велел ей беречь больше всего. Выйдя из здания вокзала, носильщик стал перегружать вещи из тележки в такси, а Салли стала искать мелочь на чаевые для носильщика. Сумочка соскользнула с плеча, и ей пришлось поставить чемоданчик на тротуар, чтобы открыть сумочку и достать деньги. Кимджи, бодрый двухлетний младенец, принялся ерзать и вырываться, но она изловчилась и достала носильщику его чаевые. Когда она повернулась, то увидела, что чемоданчик исчез.
Поначалу Салли не поверила своим глазам. Она отвернулась и посмотрела вдаль, потом медленно повернула голову назад. Вот здесь должен был стоять чемоданчик! Вот на этом месте!
– Чемоданчик! – закричала Салли. – Где чемоданчик?
– Вы сами несли его, мадам, – ответил носильщик, торопясь поскорее уйти в поисках следующего клиента.
– Но ведь он был вот тут! – Салли показывала на тротуар. – Вот здесь, около меня!
– Мадам, простите, при чем здесь я? – пожал плечами носильщик. – Я ни разу к нему не прикоснулся.
– Я вас ни в чем не виню, – пробормотала Салли. – Кто-то взял его, пока я искала для вас мелочь. Вы никого не видели? Ведь вы же стояли тут.
– Никого, – носильщик принялся толкать тележку взад-вперед, показывая свое нетерпение.
– Но вы должны были видеть! Ведь вы стояли рядом! – настаивала Салли, не отпуская его.
– Так же, как и вы, мадам, – сказал носильщик и на сей раз двинул свою тележку, тут же исчезнув в суете вокзала.
Салли заставила таксиста открыть багажник и вытащить назад каждую вещь багажа. Вдруг маленький чемоданчик по ошибке забросили туда вместе со всеми другими. Когда каждая сумка и картонка были извлечены наружу, чемоданчика среди вещей не было. Салли велела обыскать весь салон автомобиля – и переднее сиденье, и заднее, и даже крышу. Водитель, которому она пообещала дополнительную плату, охотно помогал ей искать. Но они ничего не могли найти, и поскольку Салли нервничала все больше, Кимджи начал рыдать и стал яростно брыкать Салли в колени и в живот. Ручки его болтались в воздухе, а личико покраснело, как помидор.
– Ши-ши-ши! Ши-ши-ши! Бедный Кимджи! Бедная Салли! – успокаивала Салли и ребенка, и себя. – Вы уверены, что не видели, как кто-то взял мой маленький чемоданчик? – в третий раз она спросила водителя.
– Нет, мадам. Я держал багажник открытым, а носильщик нагружал его. Я никого не видел. Вам нужно сообщить о пропаже станционному полицейскому.
Водитель, воспринявший уже беду Салли как свою собственную, проводил ее в жандармерию. Полицейский внимательно выслушал всю историю, что-то записывая толстенным карандашом. Он сказал, что нет никакой надежды отыскать чемоданчик.
– Мадам, это обычное явление на крупных вокзалах, особенно с маленькими вещами, которые легко похитить. Нужно внимательнее следить за своими вещами.
– Но я следила! – протестовала Салли. Она была ошарашена, удивлена тем, насколько быстро и незаметно произошла кража. У нее даже не было до сих пор времени, чтобы расплакаться или подумать, что она скажет Киму. О Боже, как же она все расскажет ему!
– А что было в чемоданчике? – спросил полицейский. – Драгоценности? – Миленькая американочка была так огорчена, что естественно было предположить именно это. Бриллианты. Или деньги.
– Рукопись, – ответила Салли. – Новая книга моего мужа.
– А-а, – сказал полицейский с явным разочарованием. Хотя надежда на то, что чемоданчик отыщется, была мизерная, все же, если бы по чистой случайности его удалось отыскать, у него была бы надежда на хорошее вознаграждение. Но рукопись… В Париже тысячи всяких писак. – Ну, если рукопись… – добавил он и пожал плечами, поворачиваясь в кресле и приникая к глазку, через который он мог наблюдать за тем, что творится в зале ожидания. – Рукопись… ваше счастье, что всего лишь рукопись.
