Imanka - Город пахнет тобою
— Мой сосуд разбился. Вода утекла в землю.
— Вода имеет свойство возвращаться.
— Как не склеивай сосуд, все равно трещины останутся.
— Иногда трещины — это пикантно. Да, ценность уже не та. Но сосуд становится более хрупким и его начинают оберегать тщательнее. Просто воде нужно время, чтобы вернуться.
— Штефан, не порти мне вечер, — поморщилась, отставляя бокал. — Я решила вернуться домой. Я больше не хочу иметь с теми осколками ничего общего. Ты бы захотел жить с девушкой, которая предала тебя, стал бы общаться с другом, который забрал твою девушку?
Он ухмыльнулся и опустил голову.
— Вот и я не хочу. Меня предали, обманули и унизили. Меня оскорбили ни за что на пустом месте. Давай выпьем за то, чтобы людям, которые нас обидели, было хорошо.
Штефан рассмеялся.
— Всё пройдет, — посмотрел по-доброму. — Поверь мне, всё пройдет. И это тоже. Пообещай носить то, что я тебе привез, хорошо? А ужин был чудесным. Твоему парню повезло.
Я захихикала.
— Это я тебя балую. А мой парень питался фаст-фудом. Он и не подозревает, что я умею готовить.
— Так ему и надо, — заржал он.
Когда я вытряхнула пакет на постель, то чуть не вывихнула челюсть от удивления. Если бы я не знала наверняка, что Штефан понятия не имеет о Билле, то подумала бы, что вещи покупал сам Билл. Только Каулитц их покупал в состоянии обостренного приступа ревности. Это были его любимые цвета (в целом и мои, конечно же, тоже) — яркие, сочные, солнечные, его любимые фасоны — по фигуре в облипочку (но не сексуальное, как он обычно выбирал, а закрытое от и до), и при этом полное не сочетание одного с другим. А горсть побрякушек так и вообще ввела меня в ступор. Черные туфли на высоком каблуке… Твою мать! Джимми Чу! Билл приучил меня к его туфлям. Откуда Штефан знает, что я ношу шпильки от Джимми Чу? А вот белье… Я захохотала. Белье было простым-простым. Таким, какое девушка будет носить дома, никому не показывать, просто потому, что оно удобное, а выкинуть жаль. И пижама. Обычная хлопковая пижамка с укороченными штанишками и зайчиками на груди.
— Штефан, а зачем ты мне купил пижаму?
— Пижаму? — удивился он.
— Ну, как бы оно не тянет на домашний костюмчик, — я продемонстрировала ему свой ночной наряд.
— Да ты знаешь… — протянул, явно придумывая ответ. — Ээээ… Мне просто понравилось. А остальное тебе как?
— Тебя в покупках консультировал мой бывший парень? — улыбнулась я.
— Не понравилось?
— Что ты! Наоборот! Последние полгода я только в таком и хожу.
— Мне нести ножницы?
— Не надо. Спасибо тебе огромное. Мне все очень понравилось.
Если два незнакомых друг с другом парня покупают тебе шмотки одного и того же вида, фасона и цвета, то дело не в парнях, а в том, какое впечатление ты производишь на окружающих. Судя по всему… абсолютно дурацкое. А пижамка так и вообще… Я не сплю в пижаме лет с трех!
Выходные прошли чудесно. Рано утром в субботу Штефан накрыл меня пледом в машине и сказал, что ближайшие два часа я могу спать и ни о чем не думать. Собственно, я так и сделала — свернулась на заднем сидении и благополучно проспала все на свете.
Он привез меня в загородное поместье одного из своих друзей, которое расположилось на берегу реки Шпре. Огромный дом был окружен корабельными соснами. У причала покачивалась небольшая яхта. А еще Штефан обещал, что мы будем кататься верхом. Меня отвели на третий этаж и поселили в светлой комнате с видом на реку. Значит, мы приехали с ночевкой. Надеюсь, ничего плохого не случится. Как-то мне не по себе. Волнение какое-то, страх… Вскоре ближе к полднику подтянулись еще люди, человек восемь. Оказалось, что у хозяина дома — Томаса — день рождения. Дата не круглая, особо он отмечать не хочет, посему собрал только самых близких друзей. Покатавшись верхом, поиграв в бадминтон и волейбол, славно напившись и наевшись, мы отправились на прогулку по Шпре. Девушки громко хохотали, мужчины о чем-то оживленно спорили. А мне было неуютно среди них. Я держалась в сторонке, пила вино и отчего-то переживала. Что-то странное происходит. Страх накатывает, тоска и безысходность. И страх такой… Это не чувство опасности, когда ты напряжен до предела, это именно чувство безысходности, когда ты бессилен перед обстоятельствами. Предчувствие чего-то плохого, неотвратимого. Очень сильно хотелось позвонить Биллу и узнать, все ли у него хорошо. Ну пусть не Биллу, может быть Густаву или Георгу. На худой конец Саки или Тоби, но обязательно позвонить. Как ты там, мой хороший? А если с ним что-нибудь случилось? Если группа попала в аварию? Страшно… Как же страшно за него… Люди вокруг начинали раздражать своим смехом. Ко мне с разговорами лезли какие-то мужчины. Штефан пил виски и, судя по глазам, уже был хорошо навеселе. Пьяные телки с пустой болтовней о шмотках просто выбешивали. Билл, родной мой, с тобой все хорошо? С тобой же все хорошо, правда? У меня начиналась истерика. Я металась, уходила от людей, пряталась в тихих уголках. Мне надо сосредоточиться на нем. Возможно, я смогу понять, что с ним. Ведь тогда у него это сработало, когда я была в Венесуэле. Он почувствовал меня, поддержал, и я выкарабкалась. Я не разговаривала с ним сейчас. Я смотрела на звезды и шептала нашу молитву: «Звезда, звезда, помоги ему». Я была уверена, что ему нужна моя поддержка. Пусть он прогнал, пусть надругался над моими чувствами, но сейчас ему нужна поддержка, я не дам ему упасть и разбиться. Боже, любимый мой человек, что же с тобой случилось? Голос? Опять что-то с голосом? Ты только держись там, слышишь, держись!
В понедельник мы снова встретились с консулом. Я принесла ему документы от Полины, которые она смогла собрать за неделю. Бумаг было не густо, потому что наши компетентные органы выдавали их по запросу других не менее компетентных органов, а таковых у Полины не было, и она пользовалась исключительно личным обаянием. На этот раз консулу не понравилось, что факсовая фотография слишком размазанная, но «это уже хоть что-то». Он в очередной раз обещал сделать запрос (или ждал каких-то ответов, я так и не поняла) и велел мне позвонить в конце недели. Я хотела развыступаться, но вовремя остановилась. Улыбнулась, записала телефон и пошла восвояси. Вот не умеешь врать — не берись! Теперь расхлебывай. Как же муторно внутри, отвратительно просто, беспокойно. Может почту зайти проверить в Интернет-кафе? Хоть узнать, что в мире делается. Нет! В Интернет нельзя. Если я сейчас залезу во всемирную паутину, то уже не выпутаюсь, поддамся искушению. Нельзя, терпи, Машка! Ты сильнее него.
Я направилась в кафе, чтобы съесть чего-нибудь вкусненького. От общения с консулом у меня всегда такой стресс, что спасает только чашка кофе и «Шварц Валдер Кирчторт». Он здесь потрясающе вкусный. Наш «Черный лес» рядом с ним черствая заплесневелая горбушка. Хотя, с другой стороны, если я тут так буду питаться почти каждый день, то «не будет у моей Наталии ни лица, ни талии». Нет, все равно, надо себя баловать! Эх, никого сейчас не волнует моя талия…
