Сюзанна Энок - Миллиардеры предпочитают блондинок
– Нет! – вмешался Аддисон. – Я хотел бы знать, какие картины мисс Хватай-все-что-плохо-лежит предложила своим дружкам.
– Какие еще друзья? О каких друзьях может идти речь, когда ты рядом?
– Ты…
– О, мать вашу, замолчите оба! – взорвался Уолтер. – Неужели еще не допер, Аддисон? Если она вернет картину, бандиты поймут, что Мартин распустил язык, и прирежут его, как свинью. Да и Сэм, возможно, тоже. Если она…
Дверь распахнулась, и на пороге возникла парочка вооруженных охранников, настороженно водивших пистолетами из стороны в сторону.
– Не двигаться!
Аддисон поспешно выступил вперед.
– Все в порядке, парни. Просто семейная ссора. Спасибо, и можете идти.
Охранники спрятали оружие и отступили.
– О'кей, мистер Аддисон. Извините, что не вовремя.
– Рик, ты упустил свой звездный шанс снова освободить меня от наручников, – издевательски бросила Сэм.
– Тебе лучше заткнуться, – прошипел Аддисон. – Так о чем это вы, Уолтер?
– Итак, если Сэм не станет пытаться вернуть картину, а вместо того расскажет всю историю копам, Интерпол провалит операцию, и Мартин вернется в тюрьму. Я советовал ей ничего вам не говорить, и тогда все закончится благополучно. Но Сэм считает, что не может вам солгать.
Добрую минуту Сэм и Аддисон злобно ели друг друга глазами; коса, нашедшая на камень. Но по крайней мере он хотя бы ненадолго их заткнул.
– Однажды я уже становился мишенью для воров, – сообщил брит уже спокойнее. – И тогда мне это показалось невыносимым. Если я стерплю сейчас, с таким же успехом могу повесить на шею табличку: «Пинайте все, кому не лень». Твоим прежним дружкам наплевать, если в деле на этот раз имеются смягчающие обстоятельства.
– Хочешь сказать, они считают наше сожительство индульгенцией на грабеж? – уточнила Сэм. – И после этой истории так оно и будет. Я это знаю.
– Установи сигнализацию, крошка, – посоветовал Уолтер.
– Нет, Рик прав, – возразила она едва слышно. – Я знала, что это произойдет, как только увидела Мартина. Прекрасный из меня охранник, ничего не скажешь. – Она униженно опустила голову.
– Ты не обязана охранять мои вещи.
– Но и красть их – тоже!
Аддисон на секунду прикрыл глаза.
– Уолтер, не можете оставить нас на несколько минут?
– Сэм?
Подкрепление не удалится, пока индейцы не окружат ковбоев.
Сэм вскинула голову.
– Я иду гулять, а вы делайте что хотите. – Она оттолкнулась от стены и направилась к двери.
– Иди, при условии, что вернешься! – крикнул Аддисон ей вслед.
– Не смей мною командовать! – взвилась она.
– А ты перестань обороняться. Встретимся через полчаса в том кафе, что в вестибюле.
– Платишь ты. И пригласи Стоуни. Он, бедняга, всю ночь провел на чужом диване.
Она аккуратно прикрыла за собой дверь. Ричард повернулся к бывшему скупщику краденого.
– Какого черта вы делаете в Нью-Йорке?
– Сэм позвонила, сказала, что увидела призрака, и попросила приехать и проверить, спятила она или нет.
– Если бы вы не приехали, она, возможно, поделилась бы со мной. Это вам в голову не приходило?
Все еще пытаясь осознать полученную за последние двадцать минут информацию, Ричард одновременно ощущал сильнейший соблазн разделать Барстоуна под орех только потому, что под руку подвернулся. Господи Боже! От Саманты он ожидал всего. Но услышать, что ее отец не только жив и здоров, но по-прежнему в бизнесе… такое вынести нелегко.
– Нет. Не приходило. Она звонила. Я прилетел. Мы одна семья.
– Кто же я в таком случае?
Барстоун поморщился.
– Не думаю, что вам захочется услышать ответ.
– Еще как захочется!
Уолтер был тяжелее, но рост у них почти одинаковый. Учитывая, что Ричард на двадцать лет моложе и регулярно тренируется, преимущество на его стороне.
– Уж сделайте одолжение, Уолтер.
– Прекрасно. Вы богатый мальчик, схватившийся за новую игрушку, и собираетесь забавляться ею, до тех пор, пока эта игрушка каким-то образом не начнет плохо влиять на ваш бизнес. Как в этом случае, например. Поэтому вы и злитесь, верно? Теперь она стала досадной помехой.
– Чушь собачья! – рявкнул Ричард, подходя к окну. – Чушь собачья. Я зол, потому что она вообразила, будто я… просто умою руки и отвернусь. Только потому, что ее прошлое вернулось. Она даже не сказала мне прямо, это подразумевалось. Как должное. А вы посоветовали не впутывать меня. Солгать и скрыть правду. В чем же тут моя вина? Скорее уж ваша.
– Моя? А какого черта вы впутываете меня в это дело?
– Потому что, пока вы рядом, она всегда может вернуться в это самое прошлое. Вы готовы предоставить ей убежище и полную свободу действий. И вместо того чтобы идти вперед, она станет пятиться назад.
– Нет. Я даю ей выбор. Ничего не скажешь, человек вы крутой, но если она захочет остаться с вами, значит, перед ней всего одна дорога. Разница между нами в том, что я буду стоять за нее, в каком бы направлении она ни пошла. Если вы сделаете ее счастливой, я отойду в сторону, таким образом, чтобы она не тревожилась обо мне. Если же загоните ее в угол и ей придется каждый раз доказывать, какая она хорошая, тут вы правы: я выйду на сцену и попытаюсь защитить мою девочку.
Ричард глубоко вздохнул и стиснул зубы, опасаясь, что не сдержится и снова начнет кричать. Единственное, что пугало его больше, чем возвращение Саманты к прежней жизни, – это вполне реальная возможность, что в этой прежней жизни ему не будет места.
– Как по-вашему, она не станет копаться в этой истории? – спросил он наконец.
– Еще как станет. Вы ясно дали понять, что терпеть не можете, когда вас используют. Так вот, ей тоже это не нравится. – Уолтер покачал головой. – Знаете, подобные штуки весьма типичны для Мартина. Исчезнуть на три года, убедив малышку, что он мертв, а потом явиться, впутать ее в одну из своих подлых затей и объяснить, что это очередной урок, и для ее же блага. Он называл себя учителем, и иногда его уроки помогают спасти жизнь, только мне вот он всегда напоминал Фейджина.[4]
– Очевидно, – медленно произнес Ричард, снова подходя к Барстоуну, – я неверно судил о вас. То есть не совсем верно.
– Благодарю.
– Больше всего меня заботят счастье и безопасность Саманты. Можете не верить, но я люблю ее. Очень люблю. И не хочу потерять.
– Скажем так… возможно, я вам верю.
– Пока и этого довольно. – Ричард протянул руку. – Как насчет перемирия?
Чуть поколебавшись, Уолтер сжал его руку своей, большой и черной.
– Перемирие.
Глава 11
Пятница, 12.12
Саманта пожалела, что сейчас на ней не кроссовки, а пятисотдолларовые босоножки от Феррагамо, правда, на удобных, низких каблуках, но в этот момент ей хотелось бежать. Бежать, бежать и бежать.
