Кассандра Брук - Со всей любовью
Я закрыла черный томик, испытывая редкое спокойствие духа и чувствуя, что полностью владею ситуацией. Я решила, что с этих пор буду великолепно зрелой, царственно надменной и мудрой, а заблуждения моего мужа-Овна буду считать мелкими проказами, которые могут повредить нашему браку не больше легкого насморка, или – в его случае – приступа почечуя (который куда неприятнее, хе-хе-хе!)
Я даже перевернула страницу прозагарного календаря посмотреть, в каком новом обличии сдобная булочка встретит меня в июне. Она – докладываю с восторгом – даже идиотичнее обычного. Улыбка, точно копирующая радиаторную решетку «олдсмобиля», который я когда-то разбила в Нью-Мексико, и сосками, которые напомнили мне резиновые приспособления, такие полезные, когда надо прочистить раковину в кухне.
А теперь Рут Конвей намерена встать со своего одра и ходить. Я больше не в силах созерцать трико соседки напротив. Я медленно и торжественно направляю мое стрелецкое эго в сады Ретиро, а затем в Прадо, где, памятуя о тебе в Речном Подворье, я идентифицируюсь с изысканностью полулежащих дам Тициана и не забуду отправить это письмо по дороге туда.
С большой любовью и пожеланиями успеха.
Со всеми твоими пикантными блюдами.
Рут Воскресшая.
Паласио Писарро Трухильо 5 июня
Дорогая Рут Конвей!
У меня нет личного опыта с «гимнастическими машинами», хотя, помнится, несколько лет назад я гостила у американского президента, забыла, у которого – так он пользовался чем-то подобным ради своей спины. Никаких свидетельств, что она ему помогла, нет, хотя у меня сложилось впечатление, что его внепрезидентская деятельность сводила к нулю ее благотворное воздействие, если оно имело место. Я намеревалась указать ему на это противоречие, но его убили прежде, чем мне представился удобный случай. Добрый был человек.
С облегчением узнала, что вино добралось до вас в хорошем состоянии. Я тревожилась, отправив его на королевском грузовичке – а вдруг вертолетчик спутает, кому оно предназначено? – но обычные способы доставки в этой стране не очень надежны, а вертолет хотя бы быстрее остальных, и меньше шансов, что вино взболтается. Я рада, что настояла, чтобы Хавьер обеспечил посадочную площадку на крыше больницы – как вы знаете, она принадлежит ему. Боюсь, новый шеф-повар оставляет желать лучшего: его предшественник не устоял перед предложением «Максима». Еду там вы нашли невыносимой?
Нет, об астрологии я знаю не больше, чем о «гимнастических машинах». Мне кажется весьма мало вероятным, что мою судьбу определяют какие-то сочетания далеких созвездий. Всякий, кто смотрел на небеса в миг моего рождения – а мне говорили, что смотрели многие, – увидел бы мерцание, возникшее за много миллиардов лет до того, как я была хотя бы искоркой в глазу моего отца. Этот простой научный факт, мне кажется, составляет главную помеху в мышлении астрологов, если про них вообще можно сказать, что они мыслят.
Мои собственные звезды, так сказать, повеселели с возвращением Луиса из свадебного путешествия. У него очень нездоровый вид, у бедного мальчика: это было тяжким испытанием. Но я уверила его, что это обычная католическая страна и повторение того же крайне маловероятно. Это его очень подбодрило, силы возвращаются к нему с каждым днем, и он вернулся к исполнению своих обычных обязанностей. Мигель в этом отношении оказался неадекватен и отправился на родительскую ферму.
Прошу, даруйте мне ваше чудесное общество, как только выздоровеете. Погода тут чудесная, и настал сезон абрикосов.
С наилучшими пожеланиями,
Эстелла.
Иффли-стрит 16-с Лондон W6 7 июня
Дорогая Наутильница!
Мои полные слез соболезнования в связи с необходимостью лежать на спине, хотя поза эта вряд ли такая уж непривычная. Любая свихнутость в тоне этого письма объясняется наскоками одной из моих прежних жен, Джорджины, чья менопауза породила веру, будто у нее в доме завелось привидение. Привидения мне вполне по плечу, и я написал о них немало очерков для разных газет. Но это оказался дух Эмили Бронте. Моя экс-жена убеждена, что мисс Бронте диктует ей роман. И не просто роман, но продолжение «Грозового перевала», которое она сама не написала из-за ранней кончины. И она настаивает (то есть моя экс-жена, а не Эмили Бронте), чтобы записывал роман я, поскольку я владею стенографией, а она (опять-таки моя экс-жена) – нет.
Нелепость этой ситуации ты, конечно, оценишь сполна. Я ведь «Грозового перевала» не читал. И вообще практически ничего не читаю – разводы отнимают слишком много времени. И ты можешь вообразить, чтобы я стенографировал призрака? Джорджина звонит непрерывно, упирая на срочность. Я увертываюсь, указывая, что, поскольку мисс Бронте уже полтора века как в могиле, роман вряд ли куда-нибудь убежит. Она снова звонит, твердокаменно утверждая, что творческий момент – это творческий момент, и его надо ловить. Вот бы ее изловили дюжие мужчины в белых халатах! Затем она снова звонит с визгом, что первая глава уже погибла для потомства. Один раз я согласился заехать с моим стенографическим блокнотом – журналист никогда не рискует упустить хотя бы шанс на интересный материал. Дух не явился. По причине моей невосприимчивости, заявила Джорджина. В смысле невосприимчивости она была совершенно права, а потому я отправился домой. Час спустя она позвонила сообщить, что Эмили Бронте ждет меня. Боюсь, я посоветовал мисс Бронте овладеть компьютером. Джорджина бросила трубку.
Тебе, раскинувшейся на одре страданий, это может показаться смешным. Но ее звонки неизменно раздаются, когда я не успеваю закончить статью к сроку или Джейнис уже вот-вот готова уступить моему обаянию. А что пользы объяснять редактору или Джейнис, что меня отвлек дух Эмили Бронте, и я ничего не смог с ним поделать. Редактор грозит меня уволить, а Джейнис убеждена, что у меня шашни с другой женщиной.
Тем временем она создает иллюстрации к «Членистографии», которые восхищают издателя и разжигают во мне сладостные предвкушения нашей будущей совместной жизни, если Джейнис даст на нее согласие. Но до тех пор пока я не уложу духа в могилу, мне нечего и надеяться уложить ее в постель, не говоря уж о том, чтобы предложить ей брак.
Могу ли я прислать тебе что-нибудь? Могу ли я что-нибудь для тебя сделать? Как насчет экземпляра «Грозового перевала», часть II с надписью автора?
Пока в ожидании твоих распоряжений, я посылаю тебе только мою любовь.
Том.
Авенида де Сервантес 93 Мадрид 12 июня
Милая Джейнис!
Служба ремонта браков, отчет № 4
Тридцать один день до Ватерлоо, и стратегия кампании меняется.
