Кимберли Пирс - Парни не плачут.
– Простите!
Социальная служащая обернулась.
– Чем могу помочь, юноша?
Прагматикам и атеистам не снился его страх. Может, стоило пойти в актёрское училище? Он зашуршал бумажкой.
– Вот… вы знаете, ко мне домой пришло это письмо. Я думаю, что произошла ошибка. Тут написано, что… Извещение за штраф, только на другое имя. Я готов уплатить.
– Дайте-ка посмотреть… – она вынула у него из руки письмо и благосклонно кивнула. – Вы знаете, я сейчас всё проверю. Одну минутку. У нас такой большой архив… может быть, кто-то и перепутал… Столько хлопот в этом ведомстве! На всякий случай – извините…
– Ничего, – он почесал переносицу. Наверное, трудно быть старым. Он не хотел дожить до этого времени. Вообще, Брэндон относился к смерти весьма легкомысленно. Этого не могло с ним случиться – он привык к неприятностям, но самая крупная случиться с ним не могла. Женщина удалилась в комнату с бесчисленным количеством ящиков. Полицейские за его спиной переговаривались, понизив голос. Мальчик опёрся на стойку, стараясь найти самое беззаботное выражение. И безопасное расстояние от стражей порядка – он относился к ним скептически… Кто-то отдёрнул занавеску. Уборщик загремел шваброй. Рация была включена… Брэндон вздохнул. Может быть, он зря тревожился? Соломенные волосы, чёрные глаза, золотой значок на груди – человек в голубой рубашке приближался к нему твёрдым шагом. Парень отдал бы всё, чтобы провалиться на месте – этот коп разговаривал с теми, кто задержал его на шоссе за превышение скорости. Чарльз Брэйман. Ну чего прицепился… ну что ему нужно, вон уже идёт служащая с его квитанцией, ещё улыбается… неприятности появляются не в одиночку, мало ему было нападок Джона и плохого самочувствия?!
– Мисс Брэндон!
Он сделал вид, что этот приказной тон относится не к нему, и уже было протянул руку за чистым бланком, на который служащая заменила штрафной листок…
– Мисс Брэндон, повернитесь, пожалуйста. Мне нужно с вами переговорить.
У женщины вытянулось лицо, когда она услышала обращение и гадкую приставку к имени – мисс.
– Документы, которые вы нам предъявили в момент задержания, оказались фальшивыми. Это само по себе – правонарушение. Потом, мы отправили запрос в Линкольн на предмет установления вашего имени и фамилии, и вот, что получилось… Целый список мелких преступлений. Вас разыскивает полиция штата за неявку в суд. Что вы скажете на это? – полицейский опёрся о стойку, игнорируя его недовольство.
– Что сказать? – Брэндон выругался про себя. – Идиотка Тина вляпалась.
… Кэндис взяла баночку с детским питанием и покрепче перехватила ремень сумки. У неё замёрзли ладони. Погода была мерзкая, шёл снег с дождём… Мать погуляла с Коди, и ребёнок опять простудился. Тратиться на врача – значит, отдать половину своей выручки в баре. А ведь скоро Рождество, она хотела устроить гулянку… Может быть, все снова соберутся у Мишель или Ланы, но их «сельское» общество обязательно будет ночевать на свободных койках, и её дом будет едва ли не самым желанным пристанищем. Ужас! Просто ужас! Денег нет, холодильник пустой, балованное девятимесячное дитя надо угостить конфеткой… Он с каждым днём становится всё больше похож на отца – ямочка на подбородке такая же, а ещё мальчишка весь день капризничает… Какое вино взять для Лесли? Принесут ли ребята с собой выпивку? Едой можно не угодить, но всё остальное они обязаны распробовать… Кэндис взяла хлеб для сэндвичей и упаковку лапши. У кассы очереди не было, её подруга Ронда откровенно скучала, смотря по маленькому телевизору шоу двойников. На этот раз выступал Элвис Пресли. Отдавая покупки, девушка тоже кинула взгляд на мелькающие картинки. Здорово было бы поболтать, но дома её ждут…
– Одиннадцать долларов. И… кстати, вот ещё чек.
Кэндис даже не сразу поняла, что Ронда обращается к ней. Но глаза её были честными, усталыми и ожидающими. С неё требовали ещё тридцать девять долларов и пятьдесят центов. Обрывок листа из её чековой книжки… с чужой подписью. Астрономические деньги! Как же рождественская вечеринка? Девушка нахмурилась, складывая покупки в бумажный пакет.
– Ты, верно, шутишь?
– Нет. Плату надо брать с владельца книжки.
– Откуда у меня сейчас деньги?
– Не знаю, Кэнди. Это общая забота. Я сама сейчас на мели, меня Кевин до последней нитки обобрал… Мужики – как саранча, попользуются нами и выбросят, как использованную зубочистку… – Ронда сочувствующе вздохнула.
– Я уж ничего не понимаю, это точно. Кто выписал чек?
– Парень, который у тебя квартирует. Брэндон.
… Красная рубашка. Запах отбеливателя от воротника. Лязганье замка. Прутья решётки. Двухэтажная койка – одеяло и подушка, умывальник у стены… За тот год, яркий и насыщенный событиями, он менял резиденции двадцать семь раз. Он был чертовски рад, если удавалось обрести крышу над головой хоть на ночь, но теперь… всё было не так. Холодно. Чуждо… Тюрьма, камера. Для одного человека… одного ли? Билли Бринсон, Брэндон Рэй, Брайан Уэйл, Билли Бойл, Чарльз Брэйман, Тен «Тинна» Брэндон – бесконечная череда сердцеедов и дурашливых парней. В сущности, что он успел сделать для себя, для близких, для девушек, которых боготворил? Простые девчонки старшего школьного возраста, они повисали на нём, как спелые виноградинки, их парни гоняли его в три шеи, полицейские старались выдворить проблему подальше от себя… Конфликт выплыл наружу. Он попался, как крысёнок, ведомый своим сыром… Всё это уже было, строгие лица, оценивающие реплики заключённых женского отделения. То, чем награждало его общество. Когда-то он ещё был полон наивной веры в будущее, он пытался заглушить в себе ощущение «ты не такой, как я – а поэтому хуже», до последнего давил в себе мысли о физическом взрослении, о том, что он становится не тем, кем хочет быть… Самовнушением нельзя было изменить организм. И поэтому однажды, вырвавшись из скучных кабинетов врачей, он уносил на груди справку о том, что ему удастся измениться – он был человеком противоположного пола, мужчиной. Он отчаянно взрослел и выдирался из рамок. Были жертвы – порезанные вены, проглоченные бутылочки антибиотиков. Но всегда над ним зажигались чьи-то глаза, и в последний момент беда проходила стороной, отведённая чьей-то рукой… Он не любил хныкать, не хотел просить. Но сил не было поверить в то, что всё пошло прахом, что его иллюзорная и очень пронзительная мечта рухнула тысячью хрустальных осколков. Брэндон свернулся калачиком на узкой кровати и прижал открытку к колену. Он писал единственному человеку, который связывал его с глубоким прошлым.«Лонни! Приятель, привет… Угадай, где я сейчас нахожусь… Конечно, в тюрьме. Обжёг пальцы на левой руке, писать трудно, так что оцени мои усилия. Обвинения самые глупые – вождение в нетрезвом виде. Тут ещё кто-то откопал историю с моими фальшивыми документами, подняли на ноги копов Линкольна… Ты не сходил бы для меня в суд – узнать, на какой день назначено заседание?»Он был похож на взъерошенного воробья. От жары и досады волосы прилипали к вискам. Парень поминутно утирал пот, едва слышно ругаясь.Чёрт возьми, ну какая гигантская несправедливость, я даже Кэндис не могу позвонить… она-то беспокоится, бедняжка – я пропал, как очередной подлец… поматросил и бросил. В кармане куртки лежит леденец для её детёныша. Глупость, очередная глупость, и вляпался я по беззаботности… как там ребята, лишь бы всё было в порядке…Он не знал, и не мог узнать, что «ребятам» приходится несладко. В тот самый момент, как осуждённый маялся на тюремной койке, мать-одиночка, которая не поступила в колледж и работала в трёх местах, чтобы прокормить немногочисленную семью, рылась в вещах своего постояльца. Её терпения хватило на четыре часа – причём ожидание было мучительным, при свечах. Из-за того, что отключили электричество, Кэндис варила кашку ребёнку в полутьме – и дожидалась рассвета… Едва было можно что-то разобрать в молочно-белых лучах, сочащихся с подоконника, она кинулась в угловую комнату. Чековая книжка хранилась под кипой белья в шкафу. Обычно щепетильная в мелочах, девушка выкидывала старую одежду и полотенца с такой поспешностью, как будто кто-то или что-то жарил ей пятки. Извлечённая страничка в точности подходила к аккуратно оборванному краешку, а почерк был тем же, что в романтических письмах, которые ей оставлял жилец – для того, чтобы ободрить или поблагодарить за добродушие… Парень был чистоплотным, чёрт возьми. Не идеальным – он крутил амуры с девчонками, чьей тенью Кэндис привыкла быть, но он согревал её своими насмешливыми взглядами и незатейливой помощью по дому… он был хорошим. Или нет?! Боже, ну зачем, что он опять надумал? Сама не очень соображая, что она ищет, Кэндис заметила бумажку в вентиляционном отверстии – это была обёртка от гигиенической прокладки. Страшных подозрений не было – просто у неё защипало глаза. Брюки в корзине для грязного белья… пятна, от которых избавлялись ожесточённой стиркой… Он никогда не просил её помочь что-нибудь вымыть или убрать его вещи… Почему? Разве ему было, что скрывать? Или такой коварной мог быть… могла быть только женщина! Девушка прислонилась к стене, протирая глаза кулачками.
– Ох, нет!
