Сьюзен Льюис - Слезы счастья
— Не может быть! — вскричала Эми. — Есть какие-то мысли, чем это может быть вызвано?
— Никаких, но, что самое любопытное, он просил пока не говорить об этом Дэвиду. Понятия не имею, что означает это «пока», но завтра, наверное, все узнаю.
— ОМГ[19], — выпалила Эми, точь-в-точь как Рокси, — он признается в страстной любви и станет умолять тебя не тратить лучшие годы на пятидесятитрехлетнего политика с блестящими перспективами, когда все то же самое можно получить от двадцатипятилетнего.
— Вообще-то, мне кажется, что он ближе к тридцати и прячется от Дэвида, опасаясь, что мы не поладим, что крайне маловероятно, учитывая, какой у меня замечательный, легкий характер.
— Тот, кто сказал тебе это, нагло соврал. А теперь я надеюсь услышать, что от Тони Соммервиля по-прежнему не было никаких вестей.
— Ни слова, — уверила ее Лиза, ощутив трепет при звуке этого имени.
— И тебя это не огорчает?
— Абсолютно, — солгала Лиза, но ведь горько было лишь ее уязвленному самолюбию, а не сердцу.
— Хорошо. А маме ты звонила? Напоминала о передаче? Нас до конца дней не оставят в покое, если завтра она проснется и поймет, что забыла.
— Уже позвонила, но, пожалуй, на всякий случай пошлю еще сообщение. Так, мне, наверное, лучше что-нибудь надеть, пока гости не пришли. Что у вас с погодой? Шикарный вечер? У нас тут как в духовке.
— Душно, но на завтра, по-моему, обещали грозу. Но пусть лучше погода портится сейчас, чтобы к свадьбе опять наладиться. Все, я побежала, поговорим после передачи.
Отложив телефон, Лиза глотнула превосходно охладившегося «Вионье», которое достала из холодильника, и только начала наслаждаться букетом, как вдруг — это было громом среди ясного неба — ей вспомнилось, где она пробовала его в первый раз. На винограднике в Наппа-Вэлли, с Тони, который прилетел к ней, когда она вместе со всей телевизионной командой и как минимум полудюжиной энологов[20] снимала очередную передачу. То был памятный случай по многим причинам. К счастью, в числе гостей частного шато на этой крупной винодельне не было знатоков вина, ибо Лиза не могла без дрожи представить, как бы они отреагировали, увидев, что Тони и ее команда маринуют вырезку в «Каберне Совиньон», которое продается по сто долларов за бутылку, а потом до самого рассвета упиваются до беспамятства лучшими винами Калифорнии. Приходилось признать, что она от начала и до конца была с ними заодно. То ли тогда они еще были молодыми, то ли вино оказалось настолько хорошим, но на следующий день, как ни удивительно, никто не страдал.
Желая отделаться от воспоминания, пока за ним не потянулись другие, Лиза взяла телефон и набрала номер Дэвида. Услышав его голос, она почувствовала, что сияет оттого, как прекрасна теперь ее жизнь.
— Привет, это я, — промурлыкала она, хотя Дэвид уже это знал. — Где ты?
— В поезде, — спокойно ответил он. — А ты?
— Дома, и угадай, что на мне надето?
Когда-то она делала такое с Тони, но сейчас не вспоминала о нем.
— М-м-м, дай-ка подумать, — проговорил Дэвид. — Мне представляется, что... что ничего.
Лиза улыбнулась.
— Ты прав, и мне очень хочется, чтобы ты был здесь.
— Мне тоже. Расскажи, чем бы мы тогда занялись.
Трепет желания пробежал по ее телу, и она начала нашептывать в трубку фантазии, рисуя их вместе. Она так возбудилась, что легла на кровать и представила, что ее руки — это руки Дэвида. Учитывая, где на самом деле находился Дэвид, он мало что мог сказать в ответ, но одной мысли, что он слушает и представляет и заводится ничуть не меньше, хватило, чтобы довести ее до тихой, трепетной кульминации.
— Ты шикарная женщина, — пробормотал он. — Я уже говорил тебе об этом?
Лиза все еще не открывала глаз.
— Пару раз, — улыбнулась она и, тихо застонав от последнего спазма, раскрывшегося внутри, перекатилась на живот, надула губки, как подросток, и сказала: — Целых четыре ночи без тебя. Не знаю, как я выживу.
— Как-нибудь справимся.
— Не сомневаюсь, но жаль, что нам приходится идти на такие жертвы. Заедешь завтра посмотреть, как там идет работа?
Ответа не последовало, и Лиза решила, что у них проблемы со связью.
— Ты тут? — спросила она.
— Да, да... и завтра я буду в Бристоле.
— Знаю, поэтому и спрашиваю, заедешь ли ты завтра... Ах да, я, конечно же, говорю не о парламенте, а о нашем доме.
— М-м-м... Да, обязательно заеду.
— С тобой все хорошо? — спросила Лиза, хмурясь. — У тебя голос немного... подавленный, что ли.
— Да, отлично, — заверил ее Дэвид, — только я в поезде и в состоянии, в котором ни один уважающий себя мужчина не должен находиться один и на людях.
Смеясь и представляя Дэвида возбужденным, Лиза перевернулась на спину и собралась было перевести разговор на менее личные темы, как вдруг ей пришло в голову, что, давая волю воображению и доводя себя до кульминации, она, возможно, думала о Тони, а не о Дэвиде. Сердце перевернулось в груди. Нет, этого не может быть. Тони всего раз мелькнул в ее мыслях и теперь оставил ее в покое... Придав голосу беззаботный оттенок, Лиза сказала:
— Так что, ты готов к эфиру? Вооружен до зубов?
В трубке раздался какой-то треск, потом Дэвид ответил:
— Извини, что ты сказала?
— Я спросила, готов ли ты к эфиру.
— Вот черт, — раздраженно бросил Дэвид, когда на линии опять пошли помехи. Я не пойму, что ты говоришь. Можешь...
— Ничего страшного, — спокойно сказала Лиза, — поговорим потом. Позвони, как только съемки закончатся, хорошо?
Не получив ответа, Лиза поняла, что связь оборвалась и, поскольку кто-то звонил в дверь, быстро накинула ночную рубашку в кремовых кружевах и прикрыла ее абрикосовым восточным халатом без рукавов, легким, воздушным и идеально подходящим для такого теплого летнего вечера.
Первыми пришли Полли и Юмеко, которых Лиза знала еще со времен, когда работала переводчицей. Хотя им, как и Лизе, было около сорока, в отличие от подруги, они не были незамужними и бездетными. Обе стали матерями двоих детей и женами успешных бизнесменов. Правда, Полли год назад развелась.
Не успели они обняться и поздравить друг друга с тем, как хорошо все выглядят, умудрившись при этом посетовать на лишний вес и необходимость идти к косметологу за новой порцией ботокса, а также возмутиться, какого черта еще не придумали лекарства от целлюлита, как в прихожей опять раздался звонок, возвещая о приходе Нерине и Хейли. Нерине, эффектная гречанка с пышной гривой иссиня-черных волос и ярким макияжем, была убежденной холостячкой и вела рубрику моды в одном воскресном таблоиде. Хейли была самой младшей из них и обладала изящной внешностью типичной английской розы, но с горячим латинским темпераментом, унаследованным от отца, и пылкой страстью к искусству, которая перешла к ней от матери. В свои тридцать пять она успела дважды выйти замуж и развестись и держала галерею восточного искусства недалеко от Берлингтонского пассажа. Там они с Лизой и познакомились шесть или семь лет назад. Лиза с Тони тогда пришли на открытие какой-то выставки и сделали три очень дорогие покупки, две из которых теперь висели в гостиной этой квартиры, а третью, как предполагала Лиза, Тони по-прежнему держал у себя или, что более вероятно, кому-нибудь продал.
