Елена Колина - Любоф и друшба
– Лиза, а почему ты не говоришь «у меня так еще никогда не было»? – спросил Сергей.
– А что, разве так положено говорить? – удивилась я и тоненько жеманно произнесла: – У меня так еще никогда не было… На самом деле я не знаю, как было, это было никак, потому что я стеснялась и боялась. Я ничего не помню, как будто меня ударило молнией, – в этом смысле у меня так еще никогда не было.
– Какая ты честная… – улыбнулся Сергей. – Могла бы и притвориться. Девушке положено быть романтичной.
Опять звонил его телефон, и это опять была его мама. Сергей сказал мне, что у мамы никого нет, кроме него, он обязан быть идеальным сыном днем и ночью. Я удивилась – такой взрослый принц и такой маленький.
Сергей рассказывал о своей семье сдержанно, без хвастливых подробностей, но так, что было понятно – он осознает свое положение таким же незыблемым как человек, ведущий свой род от древних королей.
Сергей родился на Урале, в маленьком, никому не известном городке. Городок был неизвестен, но зато завод, при котором и вырос этот городок, был одним из самых крупных в стране. Сергей родился, когда его отец уже был директором завода, хозяином городка. Ребенком, лет до десяти, Сергей жил в советском раю: его на самолете возили на елку в Кремлевский дворец, кормили икрой, покупали невиданные игрушки. Когда наступили новые времена, отец Сергея приватизировал завод и стал королем уже в новой России. Сергей из советского рая шагнул в новый: они с мамой летали в Лондон в театр, в Бразилию на карнавал, а с отцом в Аргентину на футбол. К нему привозили учителей-англичан, боксом он занимался в собственном спортивном зале, музыкой…
– В собственной консерватории? – спросила я, и Сергей шутливо мазнул меня пальцем по носу, как будто мы сто лет знакомы.
Но Сергей не был избалованным богатым подростком – он мальчиком знал все тонкости приватизации, знал, как работает завод, отец готовил его к своему бизнесу, как наследного принца к принятию престола.
– …А что было дальше? – спросила я, затаив дыхание, как будто он рассказывал мне сказку.
– Дальше?
Отец умер, они с мамой уже давно живут в Москве, Сергей так и остался принцем, – интеллигентная семья, хорошее воспитание и образование, деньги и презрение ко всем остальным, лишенным этих замечательных преимуществ.
– Мне иногда хочется, чтобы все в моей жизни было попроще… – заметил Сергей. – Тебе этого не понять…
– Как будто ты привык есть ножом и вилкой, а иногда хочется руками, но ты уже не можешь? – спросила я, и Сергей удивленно кивнул.
Может быть, было бы лучше, если бы Сергей оставался приживалом. Я бы любила его тихонечко, стыдясь и не давая себе воли, а теперь, когда он оказался порядочным человеком-принцем, любовь бурлила во мне, как будто открылся шлюз и хлынула вода. Этого я ему не сказала – мы все еще были посторонние люди, а посторонним такого не рассказывают.
В комнату постучались. Это был наш фирменный семейный стук – сначала один краткий «тук-тук», затем мгновенно открывается дверь, в комнату просовывается голова и радостно говорит «это я», вслед за головой в комнату вдвигается тело и спрашивает: «Можно?». Вся операция занимает секунду. Я едва успела накрыть Сергея с головой пледом.
– Ой, а что это вы тут делаете в темноте? – спросила Мария.
– Не знаешь, что ли, что люди делают в темноте? – хихикнула Лидочка. – Эй, Лиза, у тебя интим, а у нас свадьба! Слышишь, Лиза, мама сказала, у Жени свадьба, уже точно! Вот отхватила богатого, вот повезло! Теперь и нам чего-нибудь перепадет!
А я и не заметила, что прошло столько времени, уже стемнело, и Лидочка вернулась, и… ох…
– Ли-за! Что все это значит? – в дверях стояла мама. – С кем ты там, неужели с посторонним человеком?!
– Мама, я не подросток, – напомнила я на всякий случай. От ужаса я говорила ленивым уверенным голосом, как будто посторонние люди под пледом – обычная для нашей семьи ситуация.
– Ли-за! Как ты могла? – изумленно сказала мама. – У меня нет слов, чтобы описать твое поведение! Это безобразие, распущенность, позор и… что еще? Разврат, вот что! В доме твои сестры, девочки, и Женя – невеста, а ты!
– Мама, я не подросток, мне тридцать лет, – повторила я, прибавив себе девять лет.
– Кто этот человек? – настаивала мама. – Я сейчас же устрою скандал и выгоню тебя из дома, иначе он может плохо о нас подумать! Решит, что тебе все позволено! Что мы семья легкого поведения!.. С кем ты, немедленно скажи!..
Я почувствовала, как Сергей шевельнулся рядом со мной, и на всякий случай толкнула его локтем. Глупейшая ситуация – Сергей, взрослый человек, со своим образованием, воспитанием и происхождением, скрывается от мамы в темноте под пледом. Но как он мог достойно выйти из этой ситуации, то есть из-под пледа?.. У него не было выхода.
– Ну, хорошо, если не хочешь говорить, с кем ты, тогда я вообще уйду!.. – обиделась мама. – Но прежде чем уйти, я спрошу тебя: это, под пледом, серьезно или, как всегда, бесперспективные отношения? Девочки, Лидочка и Мария, быстро выйдите из комнаты!
Лидочка с Марией вышли, а мама осталась стоять в дверях, вглядываясь в темноту и словно пытаясь по очертаниям тела под пледом понять, жених ли это или «бесперспективные отношения».
– Молчишь? Тогда я сейчас уйду! – пригрозила мама. – Но прежде чем уйти, я скажу тебе нашу новость: Вадик сделал предложение! Я его спросила: «Как ты думаешь, свадьба будет в «Астории» или на острове?» Он сказал – на острове. А я думаю, лучше в «Астории». Зачем нам тратиться на билеты на остров для тети Иры и Люды?..
Такой финал может запросто убить любую романтику, правда?
* * *Вечером вернулась Женя, счастливая, изнемогшая под грузом своего счастья. Она не могла обсуждать ни свою свадьбу, ни будущее, ничего. Это была не Женя, а ее тень, тень, которая могла только смотреть полными слез глазами и повторять: «За что мне такое счастье», «Я только одного теперь хочу – чтобы ты была так же счастлива, как я», – по этой фразе я поняла, что это все-таки ангел Женя, моя до умопомрачения влюбленная сестра.
Глава 7
В моей душе пели десять тысяч птиц, и все о любви…
Когда я засыпала, они пели, и когда проснулась, пели, и когда домработница Вадика, племянница тети Иры, принесла письмо, они пели тоже.
– Пляши, тебе письмо! – сказала тети-Ирина племянница, заглянув в комнату. Она незначащий персонаж, мелькнет и исчезнет, поэтому я не буду тратить на нее имя, просто буду называть ее Племянница.
– Мне? – хором сказали мы с Женей и одновременно начали делать какие-то танцевальные движения: я стоя на полу, а Женя лежа в постели. Мы знали, что Племянница ни за что не отдаст письмо без танцев – тети-Ирины родственники все очень упрямые, это у них семейное.
