Диана Машкова - Парижский шлейф
– Где я могу это постирать? – не оборачиваясь, спросила она.
– В подвале стоит автоматическая машина, – последовал ответ, – но нужно собрать что-то еще. Неэкономично стирать при неполной загрузке.
– Хорошо, – Настя осторожно прошла мимо него, брезгливо дернув плечом, – в этом доме все требует стирки.
– Ваша правда, – эхом отозвался ей вслед месье Дюваль.
Обед получился поздним. Пока Настя закончила уборку в столовой, пока разобралась с тем, что можно приготовить из набора малознакомых продуктов в холодильнике, в город прокрался погожий летний вечер. Эдгар весь день просидел в своей комнате, сославшись на то, что от слишком яркого света – Настя поснимала во всем доме, кроме его спальни, шторы – и сквозняков у него страшно разболелась голова. Так что, когда все было готово, пришлось за ним идти.
Столовая сияла праздничной чистотой – на столе белела свежая скатерть, пол сверкал. Казалось, что это помещение в доме теперь живет какой-то собственной жизнью, отделившись от всего серого и грязного вокруг. Месье Дюваль нерешительно застыл на пороге и зажмурил глаза.
– Прикройте хотя бы жалюзи, – попросил он Настю, – за три года я отвык от солнца.
– И не хотите привыкать? – спросила она, исполняя его просьбу.
– Нет, – отрезал Эдгар, подкатываясь к столу.
– Как угодно, – Настя пожала плечами и поставила перед хозяином дома огромную тарелку с жареным беконом и вареной спаржей.
– А что, – месье Дюваль подозрительно посмотрел на содержимое тарелки, – в России принято обугливать мясо?
– Откуда такая осведомленность? – Настя не собиралась церемониться с этим человеком, если уж он сам не давал себе такого труда по отношению ко всем остальным.
– Ниоткуда, – в ответ он только скривил губы, – как-нибудь я вас научу, что нужно делать с беконом.
– Как скажете, – у Насти не было ни малейшего желания развивать никчемный конфликт.
За сегодняшний день она научилась воспринимать свое новое пристанище прежде всего как работу, а Эдгара – как тяжелого пациента или капризного ребенка. Элен была права – Эдгар Дюваль так упорно относился к себе как к недочеловеку, не имеющему больше никакого отношения к мужчинам, что это восприятие тут же передавалось другим. Настя не собиралась убеждать его в обратном, но все же ей захотелось сделать так, чтобы этот человек прекратил хоронить себя заживо и начал жить. Это стало новой, пусть и навязанной, но все же целью ее теперешней жизни.
Проворчав что-то невнятное, Эдгар взял в руки вилку и вопреки нелицеприятным комментариям к Настиным кулинарным способностям начал уплетать мясо со спаржей за обе щеки с неопрятной торопливостью нищего, который не видел ничего, кроме объедков, последнюю сотню лет. Если он и пытался сдерживать себя, то получалось это из рук вон плохо. Похоже, у Элен и вправду совершенно не было времени на мужа, а постоянные отказы от прислуги только ему самому шли во вред. Настя тем временем наполнила свою тарелку и села в противоположном конце стола. Кажется, хозяин дома этого даже не заметил.
На то, чтобы полностью привести дом в порядок, у Насти ушел почти целый месяц. За все это время Элен ни разу не ночевала дома: заезжала сюда она обычно днем, привозила продукты и тут же испарялась. С каждым визитом Элен выглядела все лучше: постепенно исчезали тени под глазами, разглаживались морщинки в уголках глаз, горделиво распрямлялась спина.
– Вы очень помолодели, – торопливо похвалила ее Настя, истосковавшаяся по живому общению, когда Элен в очередной раз стремительно запрыгивала в свою машину, чтобы уехать.
– Есть от чего, – подмигнула она, – ты мне здорово помогаешь. Раньше из-за хозяйства у меня не было времени на личную жизнь.
– А теперь? – Настя настороженно посмотрела ей в глаза.
– А теперь все в порядке, – широко улыбнулась Элен, – понимаешь, милая, оказывается, в пятьдесят пять лет жизнь только начинается!
– Как это? – В голове не укладывалось, что жена инвалида, мать двух взрослых дочерей, обманутая женщина искренне так считает. Хотя ее внешность упорно подтверждала сказанное – выглядела теперь Элен Дюваль «чуть-чуть за сорок».
– Любовь! – весело пропела Элен и, захлопнув дверцу машины, с размаху нажала на газ.
Недоуменно покачав головой, Настя потащила пакеты с продуктами, которые привезла Элен, в дом.
Жизнь Насти в доме Дювалей продолжалась без изменений до самого Рождества: она постоянно что-то убирала, стирала, гладила. Готовила по два раза в день – Эдгар оказался невозможно привередлив в еде и не притрагивался к блюду во второй раз. Интересно, как это он в свое время целыми днями жевал одни только хлопья? Внешне он очень поправился: щеки округлились, тело перестало производить впечатление тщедушного, но никаких изменений в душевном состоянии месье Дюваля не произошло. Он все так же брюзжал по поводу всего на свете и большую часть суток проводил в своей комнате перед телевизором, поглощая чертову тучу тыквенных семечек, шелуху от которых Настя едва успевала убирать. Месье Дюваль не удосуживался пользоваться посудой для шелухи и сплевывал ее прямо на пол.
Элен заехала за два дня до Рождества с полным багажником продуктов и маленькой живой елочкой на заднем сиденье.
– Милая, на Рождество к нам приедут гости! – весело проворковала она, вынимая из машины бесчисленные пакеты.
– Ваши дочери? – Настя обрадовалась, что наконец-то дети Элен перестали злиться на отца и готовы его простить. Это поможет ему воспрянуть духом, войти в нормальную жизнь. А значит, скоро и Настя станет свободна от своих обязательств: можно будет покинуть дом Дювалей и заняться поисками настоящей работы.
– Нет, – внимательно посмотрела на нее Элен, – с чего ты взяла?
– Просто подумала, что они его простили, – пролепетала Настя.
– Не уверена, что это когда-нибудь произойдет, – Элен безразлично пожала плечами. Казалось, проблемы в семье, которыми она была совершенно задавлена еще несколько месяцев тому назад, теперь нимало ее не волновали.
– А кто? – повесив голову, спросила Настя. Заговорить о том, сколько еще времени ей предстоит проработать здесь в счет своих долгов, она не решалась.
– Несколько моих аспирантов, – улыбнулась Элен. – Все интересные молодые люди – я тебя познакомлю.
– Что приготовить? – уныло поинтересовалась Настя.
– Всего и побольше! – радостно скомандовала Элен. – Только никаких французских традиций: сделай настоящий русский стол. Договорились?
– Как скажете, – Настя подняла с земли сразу четыре пакета и, согнувшись под их тяжестью, отправилась в дом. «За все в жизни надо платить, – повторяла она про себя слова Николая, чтобы сдержать обиду, – за все надо платить».
