Тигэн Джеймс - В погоне за счастьем
— Ничего, потерпим, — заверила Ру. Она надеялась, что они пересилят голод.
Вскоре они спустились в другой овраг, почти ущелье, и там оказалось много глубоких луж. Приходилось затрачивать много времени, чтобы обходить их и отыскивать относительно сухие участки. Иногда они брались за руки, разговаривали, обмениваясь воспоминаниями о прошлом. А вот о будущем практически не говорили, как бы боясь искушать судьбу. У Ру здорово разболелась лодыжка, но она не сказала об этом Маркусу. Ведь он наверняка чувствует себя гораздо хуже, но все же продолжает путь. Ру совсем потеряла ориентацию и просто следовала за Маркусом, надеясь, что он знает куда идет. Она была довольна тем, что роль лидера перешла сейчас к Маркусу. Он знает эти места, а она всю жизнь жила в городе на побережье, а не на этих суровых землях.
— Надо опасаться змей, — предупредил Маркус, — дождь многих из них выгнал из нор.
— О Господи, — только и пробормотала Ру.
Темнота настигла их примерно через час пути. Некоторое время Ру брела в каком-то оцепенении, смутно соображая, что становится все труднее различать дорогу. Маркус сказал, что это какая-то местная тропа, которая идет почти параллельно дороге на Джимбалу. Когда он решил, что пора останавливаться на ночлег, Ру не испытывала ничего, кроме радости, что больше не надо идти.
Место для отдыха, которое они выбрали, оказалось не очень удобным, но все же оно было лучше, чем склон под дикой вишней. Относительно сухой участок земли, покрытый высокой травой. Маркус наломал веток кустов и соорудил нечто вроде лежанки. Накрыв их одеялом, он жестом пригласил Ру прилечь.
— Жесткое ложе, — как бы извиняясь, сказал он. — Но одной рукой я не смог устроить ничего лучшего.
— Сойдет, — успокоила его Ру.
В наступивших сумерках она выглядела такой усталой, что у Маркуса сжалось сердце от жалости, хотя и сам он находился не в лучшем состоянии. Они улеглись, накрылись вторым одеялом и тесно прижались друг к другу, чтобы согреться. Маркус обнял Ру здоровой рукой, стараясь устроить больное плечо поудобнее. Однако это ему не очень-то удалось.
Интересно, сожалеет ли Ру о том, что случилось после исчезновения Джона? Наверняка сожалеет. Любая женщина предпочла бы спокойный и безопасный медовый месяц такому вот жуткому путешествию.
— А куда вы с Джоном собирались поехать во время медового месяца? — неожиданно для самого себя спросил Маркус. Сначала ему показалось, что Ру не собирается отвечать на его вопрос, но он ошибся.
— В круиз на Самоа, но не сразу после свадьбы. Сначала мы хотели… — Должно быть Ру душили слезы, потому что в темноте ее голос прозвучал как-то очень странно.
— Насладиться друг другом дома, — закончил за нее Маркус и поморщился, недовольный тем, что слова его прозвучали гораздо грубее, чем он хотел. Если он не сможет контролировать свою злость на Джона, это создаст им с Ру серьезную проблему. — Я думаю, что ты сейчас уже сожалеешь о том, что не вышла за него замуж. Лучше уж лежать с ним в уютной постели, чем возиться тут со мной.
— Я не знаю, — призналась Ру, и в голосе ее явно слышалась печаль.
— Но тебе следует окончательно определиться в своем отношении к Джону, прежде чем ты снова увидишь его.
— Ты прав, но… — Некоторое время Ру молчала, потом ее неожиданно прорвало: — Я люблю тебя, Маркус, но все произошло так внезапно, да еще эта ужасная обстановка! Похоже, я еще не могу во всем этом разобраться. — Она вздохнула. — И, разумеется, я до сих пор беспокоюсь о Джоне.
— А тебе следует беспокоиться о себе, — резким тоном бросил Маркус.
— Я и беспокоюсь — о нас с тобой. Тебе ведь надо в больницу. — Ру дотронулась до щеки Маркуса. — Как странно, я люблю человека, которого знаю так мало.
— По сравнению с большинством людей, я просто открытая книга. Тебе все известно обо мне, даже о моих школьных журналистских проделках. Что ты еще хочешь знать?
— Ты был женат?
— Нет. Не встретил женщину, с которой захотелось бы связать свою жизнь. Я даже начал привыкать к одиночеству.
— И не был обручен? Не жил с женщиной в гражданском браке?
— Если и жил, то не больше недели, — честно признался Маркус. — Я ведь много времени проводил в поместье… и еще в горячих точках по всему миру. А ведя такой образ жизни, трудно встретить, как сказала бы мама, порядочную девушку.
— Она так говорила?
— Да, она была воспитана в строгости, и не одобряла моего образа жизни. Боялась самолетов, терпеть не могла море… И не понимала, как могла родить такого сына, как я.
— Не удивительно, что ей не понравился круиз во время медового месяца.
— О чем ты говоришь? Она провела медовый месяц в Голден Лод.
— Нет, я имею в виду второй медовый месяц, с Джоном. Они же ездили в круиз на остров Искупления.
— Нет, не ездили.
— Да ездили же, Джон сам рассказывал мне об этом. Говорил, что этот остров плохо влиял на половое влечение.
Маркуса потрясли слова Ру, хотя при других обстоятельствах он, возможно, посмеялся бы над ними.
— Дурной тон говорить невесте такие вещи, — возмутился он, — тем более, что это неправда. Они с мамой провели медовый месяц в Голден Лод. Как я уже говорил тебе, она не любила уезжать из поместья. Если бы Джон не приехал в наши места по делам, они вообще бы никогда не познакомились.
— Ты уверен?
— Разумеется уверен! Ведь я же был там. И честно говоря, если не считать двух просто необходимых посещений моей школы, последние десять лет своей жизни мама вообще не покидала Голден Лод. Понимаешь, ей там очень нравилось. Джон иногда уезжал на побережье или в другие места, но всегда один. Хотя, если бы мама соглашалась, он наверняка брал бы ее с собой.
— Как странно, — промолвила Ру. — Наверное, я снова что-то напутала.
— Похоже на то. — Маркус вздохнул. — Слушай, с чего это мы вдруг начали обсуждать медовый месяц моей матери? Лично я предпочел бы поговорить о собственном медовом месяце.
Ру пожала плечами и повернулась лицом к Маркусу. На ней был сухой пуловер, который удалось достать из машины, а мокрые джинсы она сняла, но ногам было тепло. Маркус положил ладонь ей на бедро и тихонько погладил.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Ру, накрывая ладонь Маркуса своей ладонью.
— Чертовски растерянным, — ответил он и поцеловал ее в лоб. — Думаю, нам лучше хоть немного поспать.
Утром Ру разбудил назойливый гул мотора. Она напряглась, отодвинулась от Маркуса и резко села. У нее болел каждый мускул, но вид кружившего в небе вертолета вызвал крик радости:
— Маркус! Они нашли нас!
Маркус медленно приподнялся. В серых рассветных сумерках он выглядел больным, и усугубляла это впечатление многодневная щетина.
