Диана Палмер - Сентябрьское утро
— Что сказала Вивиен? — спросил он странным хриплым голосом.
Она отступила от него, но все еще продолжала держаться за его большую теплую руку, идя рядом навстречу остальным. Ее макушка едва доставала ему до подбородка.
— Не имеет значения, — произнесла она с вымученной улыбкой.
— Это ты так думаешь! — сказал он каким-то неузнаваемым голосом.
Вивиен бросилась навстречу ему, окинув Кэтрин ядовитым взглядом.
— Ох, Блейк, дорогой! Мы так волновались! — восклицала она, целуя его прямо в губы. — Как это славно, что ты в безопасности!
Мод и Филлип охали и ахали от радости. Мод плакала и не вытирала слез.
— Вынужденная посадка? — спросил Фил-лип со знанием дела. Блейк кивнул:
— Слишком уж вынужденная. Не хотел бы я опять попасть в такую передрягу.
— Что с самолетом? — мягко спросила Мод.
— Хорошо, что он был застрахован, — ответил Блейк, едва заметно улыбнувшись. — Пришлось садиться в джунглях на Пуэрто-Рико. Самолет выдержал, но я обломал крылья.
Кэтрин прикрыла глаза, представляя себе, как оно было.
— Я закажу что-нибудь выпить, — сказал Филлип. — Похоже, тебе пойдет на пользу.
— Стакан спиртного, горячая ванна и — в постель, — согласился Блейк. Он смотрел на Кэтрин, направившуюся к Филлипу. Она отвела глаза.
— Я… пойду собираться, — пробормотала она, отворачиваясь.
— Собираться? — резко переспросил Блейк. — Зачем?
— Я уезжаю домой, — решительно заявила она, встретившись с ним взглядом, чтобы тут же отвести глаза. — С меня достаточно солнца и песка. Этот рай не для меня… Здесь слишком много змей.
Она двинулась к машине.
— Филлип, отвезешь меня домой? — попросила она, опустив глаза.
К ее удивлению, Филлип отказался.
— Попроси Мод. Ты не против, мама?
— Разумеется, — сказала Мод, беря Кэт под руку. — Пойдем, дорогая. Вивиен, Дик, вы едете?
Они отказались, предпочитая остаться с мужчинами в баре. Мод молчала до самого дома, но ее молчание успокаивало.
— Не уезжай, — попросила Мод, когда Кэтрин уже поднималась по лестнице, чтобы собрать вещи. — Не сейчас. Не сегодня.
Кэтрин повернулась к ней, стоя уже на лестнице. В ее глазах было столько душевной боли, что она, казалось, прожигала их насквозь.
— Не могу я больше здесь оставаться, — тихо ответила она. — Это свыше моих сил. Я… подыщу себе квартиру, прежде чем он…
В ее голосе дрожали слезы. Она отвернулась и поднялась наверх.
Она сложила все вещи в дорожную сумку и надела скромную голубую в полоску блузку и белую юбку. Но тут дверь отворилась, и в комнату вошел Блейк.
Широко раскрытыми глазами она глядела на него из-за кровати. Он выглядел немного отдохнувшим, но все еще был небрит и утомлен.
— Я… почти готова, — прошептала она, откидывая со вспыхнувшей щеки непослушную прядь длинных вьющихся волос. — Если Филлип отвезет меня…
Он прислонился спиной к закрытой двери и пристально посмотрел на нее. Белая рубашка, расстегнутая до середины груди, синие брюки, густые волосы всклокочены, лицо напряжено, сузившиеся зрачки потемнели.
— Лидсы уезжают, — тихо произнес он.
— Уезжают? — переспросила она, уставившись на белое покрывало. — Надолго?
— Насовсем. Я летал на Гаити подписывать контракт. Я перевожу лондонский филиал в Порт-о-Пренс, — ответил он.
Она недоуменно уставилась на него.
— Но Вивиен…
— Кэтрин, я пригласил ее потому, что она имеет огромное влияние на отца, — устало произнес он. — Я знал, что, если смогу убедить ее принять мои условия, она убедит его. Но ты совершенно неверно истолковала ситуацию, и, кажется, в этом есть и моя вина. Я хотел, чтобы ты ложно ее истолковала.
Она взглянула на него и сразу же отвела глаза.
— Теперь это не имеет значения.
— Почему же? — ласково спросил он.
— Я подыщу себе квартиру, как только вернусь домой, — сказала она, гордо подняв к нему свое вспыхнувшее лицо. — Я хочу жить одна.
Он поймал ее взгляд.
— Ты сказала, что любишь меня, Кэтрин, — тихо промолвил он, наблюдая, как при этих словах жаркий румянец заливает ее щеки.
Она нервно сглатывала и водила пальцем по покрывалу, чертя какой-то бессмысленный узор.
— Я… была вне себя, — еле выдавила она.
— Не притворяйся. Не увиливай. Ты сказала, что любишь меня. Как ты меня любишь? Как старшего брата? Опекуна? Или как любовника, Кэт?
— Ты измучил меня! Запутал! — Ее трясло как в лихорадке.
— Ты мучаешь меня вот уже целый год, — обессиленно и как-то вяло произнес он, с трудом удерживая слезы. — Я только и делаю, что бьюсь головой об стену, пытаясь пробиться к тебе.
Она уставилась на него.
— Я этого не поняла.
Он засунул руки в карманы и оперся спиной о дверь. Его взгляд пристально всматривался в ее фигуру.
— И никогда не понимала, — вырвалось у него.
Ей больно было смотреть на его усталое, измученное лицо.
— Блейк, ты еле жив, — ласково сказала она. — Почему ты не ложишься?
— Только с тобой, Кэт, — отрезал он, наблюдая, как снова вспыхнуло румянцем ее лицо. — Я же глаз не сомкну, если буду знать, что проснусь, а тебя не будет. Донован, — бушевал он. — А потом Филлип. Мой родной брат, которого я ненавидел, потому что он мог приблизиться к тебе, а я не мог. И ты считала, что я просто хотел тебя!
Ее лицо раскрылось, как весенний бутон, и она замерла, едва дыша, вслушиваясь в этот глубокий, хриплый голос.
— Хотел! — в ярости повторил он, сжимая челюсти к сжигая ее взглядом? — Господи, я чуть не сошел с ума, пытаясь разгадать, кому же я служил заменой в ту ночь на пляже, и всю дорогу!.. — Он сглотнул. — Ты еще долго будешь скрывать это от меня, Кэтрин? Собираешься уехать домой и спрятаться в своей раковине?
Слезы затуманили ее глаза. Она подошла к кровати и взялась за столбик низкой спинки в ногах. Осторожно погладив гладкую поверхность красного дерева, она прошептала:
— Блейк?
— Ты сказала Филлипу, что я жив, потому что твое сердце бьется, — произнес он странным сдавленным голосом. — Со мной происходит то же самое. Вот уже год. Пока я дышу, я знаю, что ты есть. Потому что, не будь тебя, я не выжил бы нигде на всей земле.
Она бросилась к нему, не видя перед собой ничего, кроме огромного расплывчатого пятна, оно втянуло ее в свои объятия и с сокрушительной силой сжало хрупкое тело, так что она едва не задохнулась.
— Поцелуй меня, — срывающимся голосом шептал он, наклоняясь к ней, чтобы поймать ртом ее мягкие воспаленные губы. — Кэти, Кэти, я же люблю тебя…
Они поцеловались жадно, как безумные, и он все продлевал и углублял этот требовательный, изощренный, интимный поцелуй, и ей казалось, что у нее в крови отбивают ритм стальные барабаны и она, не сопротивляясь, подчиняется их власти.
