Побочный эффект - Ольга Вечная
Берет молча.
И жадно целует в губы.
Задыхаюсь, захлебываюсь.
Какие у него губы.
Мое сердце бьется в горле.
Его язык горячий и мягкий. Я закрываю глаза, ощущая головокружение.
Тимур нашаривает пальцами молнию на платье, и я помогаю его снять через голову. Следом лифчик. Освободив грудь, Тимур накрывает ее руками, чуть сжав.
Я уже заканчиваю с пуговицами на его рубашке, от нее мы тоже избавляемся.
Как же сильно колотится сердце. В ушах шумит.
Я держусь за его плечи, глажу их. Мягко, чтобы не оставлять следом, царапаю ногтями.
Он снова тянется к губам, и поцелуй становится глубоким и влажным. Тимур обласкал мою спину и теперь снова добрался до ягодиц, вжимает меня в себя, и я начинаю двигаться, тереться. Мы начинаем двигаться будто в агонии.
Не прерывая поцелуя, Тимур умудряется уложить меня на кушетку. И лишь потом, когда я оказываюсь перед ним на лопатках, он отстраняется, чтобы расстегнуть ремень, ширинку, стянуть брюки вместе с боксерами.
Меня трясет от понимания, что я смотрю на его эрегированный член. На то, как он достает презерватив из надорванного мною пакетика. Как быстро и умело растягивает по стволу.
Снимаю свои белые стринги. Аккуратно кладу на стол.
Тимур задерживается на них взглядом, потом снова целует мою грудь. Облизывает соски. Целует живот. Вновь оказывается напротив.
Нежный поцелуй в губы. Он устраивается между моих ног.
Жестковато тут. Но я стараюсь устроиться максимально удобно.
Тимур утыкается в мою шею, но я тяну его выше и заставляю посмотреть мне в глаза.
Льдистые они у него, холодные, что сильно контрастирует с розовыми щеками и припухшими от поцелуев губами.
Ему неудобно, тесно.
Тимур недолго ерзает, устраиваясь, а потом направляет в меня член.
Мелькает мысль — какое же счастье, что по женщине невозможно определить, как давно у нее никого не было. И как было фигово в прошлые разы. Он бы надо мной посмеялся.
В этот раз может быть также плохо.
И наверное, мне придется продемонстрировать ему обратное.
Сердце так сильно бьется. Смогу ли?
Тимур вновь склоняется к соску, почти любовно обводит его мокрым языком, рассыпая по телу раскаленные искры.
Вновь смотрит в глаза.
Я крепко держусь за него. Он водит головкой по нежной коже, будто знакомясь, а потом совершает медленный плавный толчок.
Тугое, но при этом скользкое проникновение.
И мы одновременное приоткрываем рты от пронизывающего удовольствия.
Он входит медленно. Господи. Растягивает. Плавно, влажно.
Я хватаю ртом воздух, не в силах отвести взгляд. И буквально вижу, как его глаза затягивает мутная пелена наслаждения.
Дрожь по всему телу. Покалывает пальцы.
Это ведь так ему несвойственно — расслабляться. Это... так красиво.
Тимур входит до упора, и я поджимаю ноги, чтобы обнять его за торс.
Громко сглатываю и всхлипываю. Случайно, клянусь!
Он сам от этого вздрагивает.
Целует меня в лоб и плавно выходит, чтобы тут же совершить еще один толчок. И снова это наполнение. Теперь острее.
На третьем - я не сдерживаю тихих стонов.
Внутренние органы, созданные для удовольствия, пылают, горят. Сильнее. Буквально невыносимо. И его твердый член словно то единственное, что мне нужно.
Тимур разгоняется. Двигается быстрее. Еще быстрее.
Я чувствую его член как будто каждой своей клеткой. Горю, лаская руками спину, щипая, стискивая. Пропитываясь его запахом, вкусом его пота.
Тимур наклоняется и очень влажно целует меня в губы. Так влажно себя целовать я бы не позволила никому, но... послушно сглатываю его слюну с привкусом вина и сжимаю плечи сильнее.
Толчок. Толчок. Толчок. Быстро, много. Они становятся короткими и мощными. Я больше не могу контролировать ситуацию, закрываю глаза и рассыпаюсь в ощущениях.
Задыхаюсь. Сжимаю его плечи и запрокидываю голову.
Жар между ног становится нестерпимым. Движения еще быстрее. Наши тела как будто сливаются. Я зажмуриваюсь и ощущаю жгучие разряды тока по всему телу.
И еще один поцелуй в губы.
Глава 28
Так вот они какие — оргазмические переживания.
Ведомая привычным сценарием, я готовлюсь испытать неловкость, стыдливую скованность и покалывающее, словно февральский мороз, разочарование.
Но вместо этого, греясь в его объятиях, ощущаю странную, противоестественную вспышку ревности. Мимолетную, но такую яркую, что она ослепляет, и я немедленно вжимаю пальцы в его лопатки.
Тимур в ответ сдавливает в руках. Мне немного больно, дышать не выходит, но я закрываю глаза и улыбаюсь. Мой.
Лишь, когда он поднимается, прихожу в себя.
И запрещаю себе выдумывать! Отвожу глаза, мешкаю. Кажется, у меня на лице все написано, щеки так и вовсе пылают. Раскатала губу, ненормальная.
- Выпьешь вина? - спрашивает он хрипло как ни в чем ни бывало.
- Я бы выпила воды.
- У проводника должна быть. Схожу, - он тянется к штанам, но я останавливаю.
Останься.
- Вино сойдет. Спасибо.
Подтягиваю простынь повыше и наблюдаю, как Тимур — взъерошенный, обнаженный и какой-то невыносимо милый - наполняет бокалы.
- За тебя, - произносит он, забивая последний гвоздь в гроб моего здравомыслия.
Мы чокаемся и делаем по глотку. На столике красуются мои трусики, мы одновременно на них зависаем. Боже, я же врач, почему мои белье лежит на столе?!
- Подашь платье? - слегка истерично.
Пока Тимур ищет, я хватаю стринги, натягиваю. Пудровое великолепие обнаруживается на полу, и надевать его больше не хочется. Пока я размышляю, что делать, Эккерт же неспешно натягивает брюки. А потом вновь укладывается рядом.
- Узкие кровати — наша судьба, - говорю я просто, чтобы сказать.
Его рука скользит по моему предплечью.
- Да, не слишком романтично вышло.
- Зато теперь, находясь в поезде, мы оба будем думать об этом.
Наши взгляды встречаются, и я отчетливо понимаю, что натворила: прокляла обоих! Бросила якорь. Теперь любой, даже самый отвлеченный ассоциативный ряд, в котором хоть как-то фигурирует поезд, будет приводить к этому моменту.
***
Последний поезд до Великого Новгорода идет почти четыре часа, и все это время я провожу в эсвэ Тимура.
Мы больше не занимаемся любовью, не обсуждаем случившееся, и вообще не ведем себя как обычные парочки в мелодрамах.
При этом уходить не хочется.
Тянем вино. Он достает из сумки сникерс, спрашивает, нет ли у меня аллергии на орехи, и делит по-братски.
Платье так и лежит на соседней кушетке, а я кутаюсь в его рубашку без спроса. А Тимур... он, представляете, не кидается с меня ее стягивать. Вместо этого усмехается и качает головой, словно я его
