Отшельник - Мишель Хёрд
Сантьяго с ухмылкой смотрит на Доминика. — Если я куплюсь в альянс, я буду продолжать получать скидки? —
— Не испытывай судьбу, — ворчит Доминик, в его тоне звучит невысказанная угроза. — Скидка была знаком доброй воли и была одноразовой. —
Сантьяго пожимает плечами. — Стоило попробовать спросить. — Он усмехается, а затем говорит: — Вы все в Европе, в нескольких часах езды друг от друга, а моя задница здесь, в Южной Америке. Что будет, если на меня нападут? —
— Остров совсем рядом, — пробормотал Доминик. — Вам придется затаиться, пока мы не доберемся до вас. —
— Хм... повезло мне, — ворчит Сантьяго.
— Мы можем разместить на острове по одному человеку. Это сделает вас счастливыми? — спрашивает Энцо.
— Гораздо счастливее, — отвечает Сантьяго.
— Итак, мы все согласны прикрывать друг друга? — спрашивает Леонардо, набирая текст на своем телефоне.
— Давайте поставим это на голосование, — приказывает Доминик. — Все, кто за союз, поднимите руку. —
Первыми поднимают руки Леонардо и Сантьяго, затем Энцо и Илиас.
Доминик смотрит на Кассию и бормочет: — Ты — наследница греческой мафии. Мне будет спокойнее, если ты тоже проголосуешь. —
Она смотрит на отца и, когда он кивает, поднимает руку.
Евинка поднимает свою руку, и только после этого Доминик поднимает свою.
Присутствуя при рождении самого могущественного альянса на планете, мое сердце бьется с частотой в милю в минуту.
— Включите планшеты, и давайте обсудим планы, — инструктирует Доминик.
Мы сидим больше часа, пока каждый вносит свои изменения, добавляя свой уникальный штрих к объекту.
Сантьяго предлагает построить клинику, на что все соглашаются.
Встреча прерывается, когда серверы приносят прохладительные напитки и подносы с закусками.
Доминик наклоняется ко мне и спрашивает: — Как ты держишься? —
— Я в порядке. Интересно наблюдать, как все это складывается. —
Он прижимает поцелуй к моему виску, а затем шепчет: — Я горжусь тем, как ты справилась с Илиасом. Ты очень хорошо справилась. —
Когда я получаю от него похвалу, в моем сердце вспыхивает тепло, а на лице появляется улыбка.
Глава 19
ДОМИНИК
Во время поездки в Словакию я все больше и больше раздражаюсь на окружающих меня людей.
Я просто хочу попасть домой, чтобы побыть наедине с Грейс.
Когда я пересаживаюсь на свое место и бросаю взгляд на Сефа и Мартина, играющих в карты, Грейс берет меня за челюсть и поворачивает мою голову к себе.
— В самолете нельзя стрелять из пистолета, — напомнила она мне.
— Неужели это так очевидно? — пробормотал я.
— Да. — Она опускает руку к моей груди. — Постарайся сосредоточиться на чем-нибудь, кроме других людей. Думай об острове. —
— Я бы предпочла думать о тебе. — Я прислоняюсь головой к сиденью и смотрю на нее. — Так ты говоришь, что готова? —
Ее глаза переходят на мои, и она не сразу отвечает: — Да. —
— Вы не так уж и уверены. —
Она смотрит в окно и шепчет: — Я не узнаю, пока мы не попробуем. —
— Посмотри на меня, — приказываю я.
Грейс вздохнула и снова перевела взгляд на меня. — Сейчас не время и не место говорить об этом. —
— Они сидят слишком далеко, чтобы услышать нас, — говорю я. Я беру ее руку и переплетаю свои пальцы с ее. — Как ты хочешь проверить свою теорию? —
— Я не знаю, — пробормотала она, явно чувствуя себя неловко во время разговора со мной.
Чтобы проверить, насколько она готова, я спрашиваю: — Какие позы тебе нравятся?. —
Я наблюдаю, как румянец проступает на ее лице, а затем черты ее лица напрягаются, когда она признается: — Только не сзади. —
Меня мгновенно охватывает желание что-то уничтожить. Мой тон слишком резок, когда я спрашиваю: — Так вот что он сделал? —
Опустив глаза, она смотрит на наши соединенные руки и кивает.
Вот почему у нее мгновенно начался приступ паники, когда я схватил ее сзади в тот день.
Я больше никогда не совершу такой ошибки.
— Есть ли еще что-то, что вызывает у вас раздражение? — спрашиваю я.
Она наклоняется ближе, пока ее лицо почти не касается моей груди, и ее голос такой чертовски хрупкий, что задевает мое сердце.
— Звук молнии и сдерживание. —
Отпустив ее руку, я вытягиваю свою и обхватываю ее. Прижимая ее к своей груди, я наклоняю голову вниз, пока мой рот не оказывается возле ее уха, и клятвенно обещаю: — Я никогда больше не буду сдерживать тебя. Я чертовски сожалею о том дне в твоей спальне. —
Она кивает, ее щека прижимается к моей рубашке. — Я прощаю тебя. —
Она слегка приподнимает голову, но замирает в тот момент, когда понимает, как близко находятся наши рты. Ее глаза переходят на мои, и я смотрю в них, пока ее зрачки не расширяются.
Нет ни паники, ни страха, и это наполняет меня глубоким удовлетворением.
Грейс просто нужен был правильный мужчина, чтобы понять, что она не сломлена.
И я — тот самый человек.
Я вижу, что она хочет, чтобы я ее поцеловал, но я точно не хочу, чтобы наш первый поцелуй состоялся на глазах у публики.
Я откидываю голову на подголовник и, закрыв глаза, ворчу: — Ты маленькая искусительница. —
— Я ничего не делала, — говорит она, ее голос слегка охрип.
Я крепко обнимаю ее за плечи, думая о том, как сделать наш первый поцелуй романтичным и особенным для нее.
ГРЕЙС
Теперь я выгляжу удрученным, а Доминик — расслабленным.
Нахмурившись, я вздохнула, глядя на его рубашку.
Я действительно думала, что он собирается меня поцеловать, но вместо этого он устроился поудобнее и теперь, похоже, спит.
Мне очень хотелось поцеловать его.
Между нами многое меняется так быстро, что я уже перестала пытаться разобраться в этом и просто принимаю все как есть.
В отличие от того, как мы летели в Чили, на последнем этапе полета меня начинает клонить в сон.
Возможно, это потому, что Доминик держит меня на руках.
Это моя последняя мысль перед тем, как я задремлю, и бог знает, как долго я буду в отключке, потому что, когда я просыпаюсь от мертвого сна, мне требуется мгновение, чтобы понять, где я нахожусь.
Моя правая рука закручена под подбородком, а левая лежит на коленях
