Подчиненная с приветом - Лина Эрали

— Я уже такси вызвала, увидимся на работе, — произношу невинно, делаю еще одну попытку освободить свою несчастную конечность, но безуспешно.

— Куда же ты, рыжая? Поехали с нами, пообедаем. Ты тоже заслужила. Вышла на работу в свой заслуженный выходной, — улыбается неандерталец. Я бы может и повелась на эту сладкозвучную интонацию, но я уже достаточно хорошо его знаю. Глаза метают молнии, а лицевые мышцы нервно подрагивают. При племяннике ему приходится играть роль добродушного дяденьки, не будь его поблизости скорее всего обглодал бы мне лицо.

— Ну, что вы, Кирилл Александрович, мне в радость. Да и дел на сегодня по горло. Так что до понедельника, — подражаю своему боссу, скалюсь такой же маньячной улыбкой.

— Мы не договорили, Чокнутая. Дернешься — пожалеешь! — тихо шепчет склонившись ко мне. Битва взглядов быстро обрывается из-за детского хихиканья.

— А вы друзья? Или жених и невеста? — Вадим смотрит на нас обличающе, словно раскрыл секрет взрослых.

— Много лишних вопросов, малой. Так и без эклеров остаться можно, — бурчит Озёрский, открывая дверь машины. Следит, чтобы племянник пристегнулся, затем открывает переднюю пассажирскую дверь для меня.

— Да ладно, дядя Кир, — миролюбиво произносит Вадим, когда неандерталец занимает водительское место, — не стесняйся, у меня тоже невеста есть, — деловито сообщает мальчик.

— Че? Не рановато тебе невестами обзаводиться? — Озёрский разворачивается корпусом назад, его губы подрагивают, он едва сдерживает смех.

— Я не виноват, это Настя так решила, — горестно вздыхает пацан, и философски изрекает: — девчонки такие странные.

— Это уж точно, — усмехается мой босс, окидывая меня красноречивым взглядом. В ответ демонстративно закатываю глаза. Знаю я, что он обо мне думает. Я уже даже на чокнутую не обижаюсь.

По дороге в кафе мы болтаем с Вадимом, я сообщаю ему, что была на его дне рождения, и я та самая Белль, с которой он играл в приставку. Мальчик сначала не верит. Его сбивают с толку мои рыжие кудри, я объясняю, что на мне тогда была тонна грима и парик.

— А дядя Кир мне новую игру купил для приставки. Но я играю в нее только у дяди дома. Папа с Илоной не разрешают. Fortnite называется, слышала? Сыграем? — предложение на самом деле заманчивое. Мне жутко интересно посмотреть, как живет неандерталец, но это было бы неуместно. Уже готовлюсь вежливо отказаться, сославшись на дела, но Озёрский меня опережает.

— Рыжая… кхм… то есть Лада не сможет, малой. К тому же не стыдно тебе будет выигрывать у девчонки? Вдруг расплачется еще? — снисходительно кривится неандерталец.

Что?! Это что за сексизм? Чему он ребенка учит? Козлина! Женщины давно доказали, что ни в чем не уступают мужчинам во многих сферах.

— Вадим, я бы с радостью, но твой дядя мой начальник. Как-то неудобно ему нос утирать в игре, его мужская гордость может пострадать, а поддаваться я не умею. Если играю, то на всю катушку.

— Ой, дура, Лада, — вопит внутренний голос и инстинкт самосохранения.

Неандерталец прожигает меня взглядом обещающим вечные муки, а Вадим задорно смеется. Слава Богу мы быстро добираемся до кафе. Когда мы входим внутрь во мне просыпается внутренний ребенок. Завидую я современному поколению детей, особенно столичным. В моем детстве таких заведений не было. Это не кафе, а мини Дисней Лэнд.

Мы садимся за стол, и открываем меню. Яркое, красочное с объемными картинками. Я выбираю салат и стакан сока. Я очень голодна, но не уверена, что мне кусок в горло не полезет, ведь неандерталец хоть и болтает только с племянником, не сводит с меня глаз. Думает сбегу?

Но на мое удивление к моему заказу он еще добавляет блюдо из рыбы, пропуская мимо ушей мои протесты.

— Ладно, пока наш заказ готовится можешь бежать к игровым автоматам, — кивает Вадику. Мальчугану два раза предлагать не приходится. Вылетает из-за стола со скоростью света, на ходу бросив «спасибо».

Проводив его теплым взглядом Озёрский тяжело вздыхает и обращает глаза-сканеры на меня. Под его колючим взором становится неуютно. Но сегодня я вновь убедилась в том, что неандерталец не так прост. Чаще всего он ведет себя, как засранец, но в его душе и сердце есть место добру, и свету. А значит можно и договориться.

— Кирилл Александрович, я понимаю — ситуация неприятная. Мне бы тоже не понравилось, если бы за мной следили. Но… мы с Валерий Леонидовной не хотели ничего плохого. Она переживает за вас, к тому же, как пиарщик до мозга костей понимает важность хорошего имиджа. А вы на контакт не идете…

— Со своей тетей я сам разберусь, она в адвокатах не нуждается. А вот ты какого хрена лезешь во все это? Не припомню, чтобы в твоих должностных инструкциях был пункт, позволяющий проворачивать секретные операции за моей спиной, — он не рычит, как обычно. Голос тихий, вкрадчивый и до жути пугающий. — А теперь слушай меня внимательно, рыжая. До сих пор я позволял тебе многое, потому что крестный и тетя за тебя просили. Признаюсь, временами меня даже забавляло наше противостояние. Но сегодня ты перешла красную черту.

Дыхание спирает от волнения. Умом понимаю, что физически он мне вредить не станет, увольнение как-нибудь переживу. Реальной угрозы он не несет, но ладони все равно потеют от страха.

— С сегодняшнего дня ты на испытательном сроке. Малейший косяк и ты не просто вылетишь с работы. Я превращу твою жизнь в ад. Сделаю все, чтобы вытурить тебя из столицы. Вернешься в свой мухосранск и пиком твоей карьеры станет должность продавца в ларьке. Будешь продавать алкашам водку и сигареты в долг. Усекла? И даже твой хахаль Колосов тебе не поможет, — скалится, как животное.

Возмущенно вскидываю глаза, хочется возразить, сказать, что Матвей не мой хахаль. И то, что он вчера все-таки подвез меня после благотворительного бала до дома ничего не значит. Я же не виновата, что он выбежал за мной из банкетного зала, отпустил мое такси. Но вовремя приходит здравая мысль, что уж за это я точно оправдываться не обязана.

— Да, — бурчу обиженно.

— А теперь рассказывай, откуда узнала о том, что я детскому клубу помогаю и что еще на меня нарыла?

— Говорю же, Валерия Леонидовна как-то узнала, — шепчу, отводя глаза. Мы с моей бывшей начальницей обещали Анне Олеговне не сдавать ее.

— Рыжая, — цедит он требовательно. Не верит. А врать под его пристальным взглядом не так просто.

— Кирилл Александрович, а можно вопрос? — произношу тихо, Озёрский явно не это ждал от меня услышать. От неожиданности