Тыквенно-пряный парень - Соль Валентайн
– Зна-а-аем!
Лукин усаживается на стул рядом с елкой. В его ногах – огромный мешок с подарками. Простенькими, маленькими мягкими игрушками, выданными воспитателями заранее.
Девочка с кудряшками первая соскакивает со стула и несется к елке. Запинаясь, краснея, она старательно рассказывает заученное четверостишие.
– Вот это да, смотри-ка, дедушка, у тебя мешок начал таять!
– И правда. Какая ты умница, Алиса. Вот тебе первый оттаявший подарок.
Он извлекает из мешка вовсе не маленького плюшевого зайца, которого мы забрали в детском доме. Это небольшая коробка с куклой. Недорогой, но фирменной, с дополнительным нарядом. Открыв рот, мы с воспитателями смотрим на Андрея, а девочка, прижимая подарок к себе, убегает на место. И все остальные наперебой тянут руки, чтобы быть следующими.
Андрей едва заметно подталкивает меня, чтобы привела следующего ребенка. Пока мы с мальчиком идем к елке, я пытаюсь понять, как… Как он умудрился поменять подарки? Почему я ничего не заметила?! Мы забрали в детском доме целый мешок плюшевых зайцев, мишек и собак, донесли его до кофейни и положили на самом видном месте! И все это время я не… хотя нет, я отлучалась, конечно. И переодевалась, и убиралась, и выскочила вместе с Киром в супермаркет, чтобы докупить маршмеллоу. Но почему я не заметила, что мешок стал больше, а теперь отчетливо это вижу? Почему Андрей ничего не сказал, я бы скинулась пополам? И кто вообще разрешает школьнику так тратить деньги?!
Мальчишка, бодро оттарабанивший длинный стих про зиму, получает свой подарок – маленькую роботизированную собаку.
Вокруг царит хаос. Воспитатели кидают на нас задумчивые взгляды, дети повизгивают от восторга. За окном валит снег и завывает ветер. Тысячами огоньков сверкает елка, а в воздухе витает неповторимый аромат хвои, какао и мандаринов.
Праздник длится всего три часа, но у меня ощущение, словно я отпахала целые сутки.
Пора расходиться. Воспитательницы быстро одевают детей, а мы, согласно сценарию, уходим в подсобку, где ждем, пока все уйдут, чтобы не рушить их веру в чудо.
– Зачем ты поменял подарки?
– Тетя предложила. Она знает, что у них проблемы с финансами. Часто помогает.
– Я бы могла…
Он морщится.
– Забудь, Тыква. Просто порадуйся, что я, оказывается, не ем детей на завтрак.
– Я и не думала, что ты их ешь.
– Серьезно?
– Ага. Только до ручки доводишь.
Мы устало пихаемся, на серьезную перепалку нет сил. Ноги так ломит, что я сняла туфли и села прямо на пол, с наслаждением прислонившись к холодной стене.
– Жаль только, что остальным не достанется такого праздника и подарков. Только этой группе.
Лукин равнодушно пожимает плечами, но я даже не могу его винить. Мы оба страшно вымотались.
Раздается осторожный стук.
– Андрей? Альбина? Мы пойдем, надо вернуться к ужину. Хотя вряд ли кто-то из них будет есть сегодня. Спасибо вам обоим большое. Даже не знаем, как вас благодарить. Дети в восторге. Волшебство.
– Не за что, Лилия Александровна, – улыбаюсь я. – Нам понравились дети. С наступающим вас.
– И вас, Альбиночка, вы чудо. Андрей, отдельное спасибо за то, что разрешили поздравить в кофейне и другие группы. И за подарки тоже спасибо. Знаете, вот много сейчас говорят, мол, детские дома избалованы спонсорами, подарками, все у них есть и конфетами объедаются. А мы вот как будто в другом мире живем. Для нас очень важна любая помощь. Спасибо большое.
– С наступающим. – Андрею явно неловко выслушивать благодарности. Он даже сутулится, пытаясь казаться ниже ростом.
– Почему ты не сказал, что разрешил провести здесь и другие праздники? И что вы с тетей купили подарки на всех? – спрашиваю я, когда мы выходим в зал, чтобы начать убираться.
Кир, увы, уже уехал на тренировку. А Рита с момента нашего последнего разговора (который таковым сложно назвать, скорее это была ссора) не выходила в Сеть.
– Не захотел и не сказал. Я что, отчитываться перед тобой должен?
– Да что ж ты как ежик? – бурчу я. – Ты молодец сегодня. Правда. И вообще.
В кофейне хаос. Повсюду разбросаны мишура, конфетти и дождик. На столах горы мусора (мы решили использовать одноразовую посуду, чтобы минимизировать потери), остатки еды. У нас уходит два часа, чтобы привести «Магию кофе» к первозданному виду.
В конце я обессиленно сажусь на диван и закрываю глаза.
– Так и будешь здесь сидеть? – спрашивает Лукин.
– Пять минут. У меня ужасно болит спина. И ноги.
– А зачем ты скакала, как сумасшедшая, на каблуках?
– Все хотели потанцевать со Снегурочкой. Не могла же я им отказать.
– А со мной не потанцевала.
Я резко открываю глаза, чтобы посмотреть на Андрея и понять, не шутит ли он. Но, кажется, Лукин абсолютно серьезен.
– Ты же не деточка.
– И что, мне не положен танец со Снегурочкой?
– Ну давай я сейчас с тобой потанцую?
– Давай, Тыква, жги.
– С тыквой будешь танцевать на Хеллоуин! – огрызаюсь я, но поднимаюсь.
Музыка становится громче. Верхний свет затухает, оставляя сверкающую елку единственным источником освещения.
Я чувствую себя до невозможности странно, вкладывая свою руку в ладонь Андрея. На настоящие танцы ни у кого нет сил, мы просто кружимся под музыку. Я в дурацком платье с серебристой оборочкой, он – в джинсах и свитере. Как будто к обычному школьнику явился дух зимы. Только я не тяну на снежную деву – мне так жарко, что сердце готово выпрыгнуть из груди.
Жаль, я не догадалась включить запись видео. Из нашего танца отлично бы получился рекламный ролик.
Хотя, может, уже и нет смысла пытаться делать кофейне рекламу.
– Андрей… – осторожно говорю я.
– М?
– Забыла тебе сказать. На нас обиделась очень популярная блогерша. Обещала написать гадкий пост и сделать антирекламу «Магии кофе».
– За что обиделась?
Нехотя я пересказываю всю историю с попыткой порекламироваться у Мег.
– Но хуже всего, что она – знакомая Риты. И теперь Рита на меня злится из-за того, что
