Осень отчаяния - Нелли Ускова
Паша всё ловил удачный свет и ракурс, делая пока пристрельные снимки.
– Замри! – попросил он, сделал снимок. – Супер! Ты, как всегда, супер!
– Так вот, насчет серёжек, ты мог бы мне их заказать?
– А мне какой профит от этого? – Паша чуть сменил угол, снова сфотографировал. – А стань к стене полубоком, прижмись. Вообще топчик!
– Ну-у, мне будет очень приятно, могу сделать приятно и тебе, – лукаво склонила голову она и прижалась к стене ещё ближе.
– А что за серьги-то?!
– Новая коллекция, сейчас покажу! – Дарина резко подорвалась, схватила телефон и открыла сохранёнки в ТикТоке. – Новый тренд!
Паша вдруг рассмеялся:
– Если хочешь сделать мне приятное, свари мне борща!
– Ты совсем дурак? Какой нафиг борщ? Давай лучше потрахаемся.
– Я ещё с того раза не отошёл, – Паша расхохотался ещё сильнее, но почувствовал, как покраснел. – У меня теперь травма.
Дарина ещё на зимних каникулах предложила переспать, Паша оценил её инициативу и пришёл к ней в гости с цветами. Хоть и волновался, но быстро забылся в мягком, нежном теле девушки. Всё шло хорошо: нежно, плавно и нерешительно. Паша не был уверен, в какой момент и на какую территорию может заходить, поэтому инициативу больше проявляла Дарина, а Паша лишь повторял за ней. Но в какой-то момент в его голове вдруг включилось воображение и разыгрались фантазии о Лике, возбуждение резко распалилось, только Дарина, в отличие от хрупкой Лики, обладала выдающимися формами. И Паша, осознав под руками различие, не смог продолжать: он уже не хотел Дарину, он хотел только Лику. Возбуждение пропало. Он сгорал со стыда, извинялся, наверное, раз сто. Чтобы хоть как-то оправдаться, пришлось признаться Дарине, что влюблён в другую.
– Это у меня травма на всю жизнь! Лучше б ты геем оказался! Паш, правда, иногда ты такой придурок! Но фотки у тебя зачётные!
– Что есть, того не отнять! – Паша опять отошёл, подыскивая ракурс. – Встань спиной, обернись и посмотри за меня! Замри!
– Пашечка, рили, мне позарез нужны эти серьги на выпускной, я к ним уже платье подобрала, а денег нет! – Дарина продолжила гнуть свою линию.
– И я серьёзно, мне позарез нужен борщ! Продукты с меня.
– Ой, хрен с тобой! Пошли варить борщ, но предупреждаю сразу: я его ни разу не готовила. За качество не ручаюсь.
После фотосессии Дарина хозяйничала на Пашиной кухне, подглядывая рецепт в ролике на ютьюбе. Он тем временем обрабатывал фотографии Дарины. Отец уехал в очередной рейс, и Паша снова был предоставлен сам себе.
– Всё-таки ты странный. Ни один нормальный парень не обменяет секс на борщ, – Дарина тёрла свёклу, и от усердия даже вспотела, утирала лоб рукавом.
Паша не удержался и сфотографировал её несколько раз, пока она готовила: такая она была милая – пухленькая, круглолицая и деловая.
– Голодный поменяет: без секса можно прожить, а без еды нет, – Паша как раз закончил ретушь последней фотографии. – Кидай ссылку на свои серьги.
Паша размышлял, возможно, стоило подарить такие же Лике, но передумал: она предпочитала драгоценные металлы бижутерии. Но заказал ещё одну пару с чёрными камнями для своей одноклассницы – Киры. Она училась на одни пятёрки и всегда выручала Пашу по учёбе – Паша продолжал учиться в этой школе только благодаря ей. Поэтому чувствовал себя извечным должником Киры. Они сидели за одной партой, и Кира писала за Пашу сочинения и делала домашку. Если бы не Кира, его вообще не допустили бы до ЕГЭ по русскому.
Когда серьги доставили, Паша принёс Кире подарок и положил перед носом на парту.
– Это что? Сегодня ведь не Восьмое марта, – нахмурилась она.
– Это тебе в знак благодарности за сочинения прошлые и будущие, – Паша светился широкой улыбкой и ёрзал от нетерпения. – Я же теперь твой вечный должник. Кстати, поздравь меня! Я пошёл к репетитору по русскому, и она меня даже не убила. Святая женщина, но такая лютая!
Они всегда сидели на последней парте. Киру в классе недолюбливали, она сторонилась одноклассников, была молчалива и вечно мрачна. Ещё и выглядела странно: угловатая меланхоличная брюнетка с карими глазами, с густой чёлкой и длинной косой, с сильным акне по всему лицу – типичная закомплексованная забитая девочка. Одевалась вечно в чёрное и с длинным рукавом, даже на физкультуре.
Пашу какое-то время тоже гнобили в школе. После того, как его бросила мать, он совершенно забил на учёбу и свой внешний вид. И так получилось, что они с Кирой сначала просто сидели вместе, а потом уже два изгоя начали дружить. Только сейчас Паша пользовался популярностью, а Кира почти не изменилась за три года. Но Паша не бросил Киру, да и без её помощи, наверное, не смог бы доучиться.
– Очень красивые, спасибо, – открыла она коробочку и чуть улыбнулась.
Паша, мурлыкая как ласковый кот, потёрся щекой о плечо Киры и с интонацией Кота Матроскина заговорил:
– Ты же написала для меня эссе по обществу?
– Написала, – Кира протянула Паше листок.
– Спасительница моя! Я тебе говорил, что ты лучшая? Проси что хочешь! Готов стать твоей персональной Золотой Рыбкой: буль, буль, буль…
Кира снова чуть улыбнулась одним уголком губ, а Паша, булькая, уплыл на свою сторону парты и начал передирать эссе на листочек.
– У меня есть одно желание, но оно очень странное. Обещай, что никто об этом не узнает?
– Я умею хранить секреты.
Кира чуть поколебалась, а потом наклонилась к уху Паши:
– Ты же всех фоткаешь?! Можешь и меня сфотографировать, как будто я умерла?
Паша перестал переписывать и нахмурился:
– Я-то могу сфотографировать вообще всё что угодно, но такое не хочется, если честно. Зачем тебе?
– Так, просто… хочу увидеть, как это выглядит со стороны.
– Даже я не хочу видеть, как это выглядит со стороны. Кир, у тебя всё нормально?
– Да. Ладно, забей! – Она отодвинулась.
