Одиночество вышло из чата - Татьяна Михайловна Тронина
– Господи, Макар… – Акса закрыла глаза и откинулась в кресле назад, замерла. Потом «очнулась», засмеялась истерично: – Ну где ты был раньше?! Почему я не услышала эти самые слова двадцать лет назад? Но хуже то, что оно все наоборот получается. Все те девочки, которых когда-то кто-то назвал страшненькими, начинают дико самоутверждаться и становятся… легкодоступными, на все согласными! Они потом сами себе доказывают, что они красивые – вон же сколько поклонников, сколько мужчин вокруг них вьется… Это просто счастье, что я сама вовремя включила мозги, поняла, что мужчины крутятся не возле красивых, а возле доступных!
– Ошибалась твоя бабушка-то, когда страшненькой тебя называла! – обращаясь к Аксе, ласково произнесла Людмила. – Да, Макар прав, раньше так было принято – называть детей страшненькими, чтобы не сглазили. А теперь наоборот – всех деток называют красивыми. Так что золотой середины нет и не было никогда. Либо в грязь ребенка втаптываем, либо на вершину возносим, уж не знаю, что хуже… По мне, лучше никак не оценивать что детей, что взрослых, вообще. Внешность – это неважно. Да вообще надо обойтись без оценок – внешности, характера, ума и прочего. Кто мы такие, чтобы кого-то судить и выставлять оценки? Судьба сама рассудит. Но ты, Акса… красавица ты писаная на самом деле!
– Да, ты красавица. – Макар опять поцеловал Аксе руку.
– Подлиза! – Акса в шутку хлопнула его по плечу. Неожиданно мы все развеселились. Пили кофе, ели вкусные сочники, которые принесла Людмила, мимоходом и не особо аккуратно играли в дженгу («башня» у нас то и дело с грохотом разваливалась).
Потом пришел Витя, сын Людмилы, стал тоже с нами играть. Он был хороший, умный мальчишка, он тянулся к нам. И он совсем не мешал.
Костя, вечно ершистый и всем недовольный, кстати, не испытывал в присутствии этого ребенка никакого дискомфорта. Наоборот, он все время пытался наставлять Витю, что-то ему рассказывал. Он воспринимал этого ребенка как младшего товарища.
Как жаль, что Костя заранее отрицал счастье с женщиной, уже имеющий ребенка. Людмила смотрела на их беседы с радостью. Нравился ли Костя Людмиле? Непонятно. Иногда принципы мешают счастью…
Нравился ли Аксе Макар? А ему – Акса? Да. Это было видно невооруженным глазом. Но им как будто все время что-то мешало…
А я и Саша? Ну вот зачем я загоняюсь из-за того, что он меня младше на пять лет? Не такая уж критичная у нас разница в возрасте.
– У меня старший брат – проблемный товарищ, вот почему я в теме, – вздохнул Костя. – Трижды женился на длинноногих красотках, всегда блондинках и истеричках. Которые его терзали, потом бросали. Он приходил в себя и… Опять находил очередную стервозную блондинку-фотомодель. На все советы поискать нормальную скромную женщину плевал. Потом скандал, развод, очередная депрессия, поход к специалисту-психологу…
– Я думаю, человека не изменить, – убежденно произнесла я. – Человек хочет страдать, ему это нравится, иначе бы не стал постоянно наступать на одни и те же грабли. Он находит выгоду в своем положении. Костя, это я не твоем брате, а вообще… Заметили, сколько сейчас людей с разными расстройствами психики? Или им кажется, что у них расстройство психики… Люди хотят быть нездоровыми, уж не знаю почему, а значит, поток специалистов и услуг в этой области никогда не иссякнет. Хотя, возможно, дело в том, что люди хотят утешения, любви и внимания. Только просто так они это все не могут получить, поэтому приходится болеть. Люди хотят стать счастливыми…
– Начитаются статей из интернета и давай себе диагнозы ставить, – раздраженно произнес Костя. – И плохое настроение, и нежелание идти на работу, и скверный характер называют депрессией или Аспергером. ОКР и биполярка теперь у каждого второго! Люди романтизируют свои проблемы… А есть люди с настоящими диагнозами. Депрессия – это не когда грустненько и печаль-печалька, а когда реально уже с постели встать не можешь. Вить, ты нас слушай да на ус мотай…
– Вить, никого не слушай. – Акса потрепала Витю по затылку. – Люди наслушались всяких коучей и психологов – и пошло-поехало. Ах-ох, мои родители нарушают мои личные границы, у меня детская травма, и я в детстве натерпелся абьюза от родителей…
– Ну ты же шутишь, Акса, – засмеялся Витя и обнял Людмилу. – Мама меня не абьюзит. Да она вообще не токсик!
Костя с такой улыбкой посмотрел на них, что у меня даже сердце сжалось.
– Ну люди иногда и сами хороши, нечего все на психологов валить, – вздохнула Людмила. – У меня знакомая ходит по психологам, жалуется – все мужчины, с которыми она встречалась, жестоко ее били. Я с этой дамой работала раньше, видела, какая она настоящая. Психолог ей намекнул – так вы же на самом деле тот еще провокатор и агрессор, вы жестко прессуете людей, это, кстати, правда, она и на работе так с коллегами общалась, давила и прессовала всех, разжигала конфликты… Психолог ей – вы ж провокатор. А знакомая ему – нет, это я несчастная, я жертва, меня же бьют!
– Но почему все вдруг стали такими нервными и несчастными? – спросила я. – Мы же все умные статьи читаем, толпы психологов вокруг нас… а спокойствия все нет?
– Мне кажется, люди стали как-то уж совсем, беспредельно беспокойными и тревожными, – медленно произнес Саша. – Вот отчего такое вдруг? Уровень комфорта все выше, а беспокойство – все сильнее? Быть может, из-за той пищи, что мы едим? Когда в ней много ГМО и гормонов? Из-за экологии? Или сам запредельный комфорт и есть причина нашей тревоги? Ведь люди издавна привыкли быть начеку и подсознание ищет опасность… а ее нет, реально серьезной опасности, и мозг начинает реагировать на любой пустяк как на нечто грандиозное и невероятное? Этой зимой, помните, как все сходили с ума из-за ледяного дождя? А помните, как все переживали из-за котика, которого на мороз из поезда выбросили? Это все ужасно, кто спорит, но мы переживаем все это так, как будто случилась глобальная катастрофа! Мы уже не можем нормально дружить.
