Любовь в долг - Вероника Франко
Марина швырнула папку на пол и вскочила из-за стола.
– Зачем? Зачем ты показал мне всё это?! – закричала она не своим голосом.
– Не люблю секреты. И уж если я узнал всю подноготную твоего бывшего, то решил поделиться этим с тобой. Мы всё-таки скоро станем мужем и женой.
– Я и без тебя знала, что моя жизнь была далека от совершенства! – кричала в истерике Марина.
– Это ещё мягко сказано.
– Я ненавижу тебя!
Девушка пулей вылетела из столовой.
–Марина, стой! – Жозе бросился за ней вдогонку.
«Не надо было всё так сразу на неё вываливать. Кажется, я перегнул палку», – мелькнуло в голове у португальца.
Он взбежал по лестнице и ворвался в спальню девушки. Та лежала на кровати, сотрясаясь в рыданиях.
– Прости меня, – севшим голосом произнёс мужчина. – Я не знал, что эта информация произведёт на тебя такой эффект.
Марина не реагировала.
Жозе сел на постель и попытался обнять русскую, но та вывернулась из его рук.
– Не смей прикасаться ко мне! Я ненавижу тебя! Ненавижу!
Девушка лупила португальца кулачками по груди. Он схватил её за запястья и крепко прижал к себе.
– Ну, всё, маленькая, успокойся. Хватит, – Феррейра удерживал вырывающуюся Марину. – Я сказал тебе это всё, чтобы ты знала правду. Чтобы не передумала разводиться.
Да, чёрт возьми, он не был уверен в том, что русская не сдаст назад. Нервничал и переживал, что пианистка в какой-то момент снова сломается, испугавшись угроз Белова. Выберет привычный ад, а не жизнь с ним, мужчиной, который готов ради неё на всё, но которого она не смогла полюбить.
Марина начала затихать.
– Но я же и так подала на развод, даже не зная всей этой грязи, – пробормотала она, вздрагивая и всхлипывая.
– Ну, кто вас женщин разберёт? Вы такие непостоянные.
Жозе посмотрел на зарёванное лицо девушки. Даже с опухшими глазами и покрасневшим носом она была для него самой красивой. От её тела исходило манящее тепло, а аромат волос и кожи сводил с ума. Португалец не выдержал и едва уловимо коснулся губами женского рта. Марина не отстранилась. Мужчина поцеловал настойчивее. Русская обвила его шею руками. Приоткрыла губы и впустила язык Феррейра внутрь.
– Я так скучал по тебе, мой ангел, – выдохнул португалец, с трудом прерывая поцелуй.
– Я тоже скучала по тебе, Жозе, – ответила шёпотом Марина.
Мужчина провёл рукой по её груди. Отметил про себя, что из-за беременности она значительно увеличилась. Это очень понравилось Жозе и ещё больше возбудило его. Он торопливо целовал лицо и шею русской, словно боялся, что она оттолкнёт его. Скользнул руками под её футболку, сжал грудь. Девушка дёрнулась и тихо вскрикнула.
– Что такое? – встревоженно спросил Феррейра.
– Больно. Грудь очень болит в последнее время.
– Извини, я не знал, – Жозе начал нежно гладить ладонями налившиеся округлости.
Пальцами аккуратно кружить по соскам, которые ждали освобождения из кружевного плена бюстгальтера.
У Марины голова шла кругом. Каждая клеточка тела пульсировала острым желанием. Низ живота ныл. Но мысль о том, что Жозе руководит обычная похоть, а никак не любовь к ней, притормаживала порыв отдаться португальцу. Неправильно заниматься сексом с мужчиной, для которого ты ничего не значишь. Пока Феррейра умело ласкал её тело, девушка тщетно боролась с собой. Когда его губы обхватили затвердевший сосок, пианистка решила:
«Будь что будет! Плевать, что он думает обо мне. Плевать, что не любит меня. Я хочу его. С остальным разберёмся завтра».
Её руки сами собой скользнули к ремню мужских брюк. Расстегнули его и молнию. Эрекция португальца вырвалась наружу. С губ мужчины сорвался облегчённый вздох. Жозе быстро избавился от одежды. До конца раздел Марину. Неутолимая жажда обладать этой женщиной, снова сделать своей, полностью завладела мужчиной. Это было похоже на лихорадку.
Жозе раздвинул бёдра девушки, накрыл её своим телом. Глубокий толчок, и португалец замер, наслаждаясь, горячим влажным лоном. Чувствовать себя снова в любимой женщине, ощущать, как его член сжимают тугие стенки влагалища, для Феррейра уже было подобно экстазу.
Лаская руками тело Марины, мужчина начал размеренно двигаться, с каждой минутой ускоряясь. Перед глазами девушки проносились яркие кометы, оставляя за собой ослепительный след.
«Снова его. Снова принадлежу ему. Как же это божественно прекрасно!» – стучали сотни молоточков в возбуждённом мозгу пианистки.
Её ногти впились в плечи мужчины. Спина выгнулась. Бессознательные стоны наполнили комнату. Кровь превратилась в бурлящий раскалённый поток. Тугая спираль удовольствия закручивалась всё сильнее. Сильнее. Сильнее. И вдруг рванула. Марина зажмурилась, издавая гортанный вопль. Матка сумасшедше сокращалась. Кожа покрылась потом. Бёдра крепко сжали мужчину, словно старались навсегда удержать его.
Пока девушка переживала сексуальное потрясение, португалец перевернул её на живот. Поставил на колени и, намотав волосы на руку, снова вошёл на всю длину. Стенки влагалища пульсировали, дополнительно стимулируя мужское естество. Жозе врезался в Марину глубокими размашистыми движениями. Звук ударяющихся друг об друга мокрых тел, раньше бы заставил пианистку гореть от стыда. Но сейчас, находясь со своим мужчиной, порочные шлепки только возбуждали. Девушка изогнулась, как похотливая кошка, и шире расставила ноги. Комкала простыни руками, чувствуя второй приближающийся оргазм.
Феррейра обхватил её за талию, плотно прижав к себе. Мужские бёдра задвигались в безумном ритме. Жозе скользнул рукой по женскому животу и нащупал клитор. Марина закричала, будто мужчина дотронулся до оголённого нерва. Через минуту девушка почувствовала, как изнутри её распирает с удвоенной силой. Португалец и русская кончили одновременно.
Та ночь показалась Марине слишком короткой. Утро наступило непростительно быстро. То ли из-за беременности, то ли из-за эффекта, который оказывал на неё Жозе, но девушка чувствовала, что, несмотря на многочисленные ночные оргазмы, не прочь снова заняться любовью.
Не открывая глаза, пианистка провела рукой по соседней подушке. Там никого не оказалось. Русская села на кровати, пытаясь понять, куда делся Жозе. В комнате не было мужских вещей. Из ванны не доносился звук льющейся воды. Португалец ушёл. Болезненное одиночество захлестнуло Марину. Какая она дура! С чего решила, что несколько оргазмов изменят их отношения? Для Феррейра она так и осталась женщиной, которая по нелепой
