Развод. Во власти предателя (СИ) - Софи Вирго
— У тебя что-то случилось? Сидишь потерянная, — присаживаясь на подлокотник дивана рядом со мной, спрашивает муж.
Он не прикасается ко мне все эти две недели, ведет себя иначе. Чувствую, что я тоже рядом с ним меняюсь. Он какой-то отстраненный, холодный, дома его практически не бывает, и мне его жалко, правда, жалко. Я вижу, насколько ему тяжело, и стараюсь быть более мягкой, более радушной, но при этом не забываю заниматься своими делами. Наоборот, даже, чтобы ни о чем не думать, занимаюсь тем, чем раньше не занималась.
— Мне тут Надя кое-что рассказала, — неуверенно начинаю и поднимаю голову, чтобы посмотреть ему прямо в глаза, вот только ничего сказать не успеваю, телефон снова пиликает сообщением, и я отвлекаюсь.
— Так что сказала Надя? — спрашивает муж. Ему не нравится, что я отвлеклась. Он хочет вернуть мое внимание себе.
Неизвестный: «Я тебя предупреждала? Предупреждала. Ты меня не послушала, а значит, завтра для тебя все закончится»
— Лиля, что случилось, — увидев, что у меня задрожали руки и губы, Игорь выхватывает телефон из моих рук и читает это сообщение. Он ничего не говорит, только блокирует гаджет и отбрасывает его в сторону.
— Игорь, мне страшно, она сошла с ума. Это уже не первое сообщение. Я не знаю, что делать, не знаю.
— Успокойся. Все будет хорошо. Завтра, и правда все закончится, только для нее. Она получит по заслугам. Не волнуйся, я же сказал, со всем разберусь, — поглаживая по спине и взяв мою ладонь в свою руку отвечает мне, а я невольно прижимаюсь к его Боку, потому что мне страшно, а рядом с ним спокойно.
Глава 39
Лиля
Весь день не нахожу себе места. Утром снова пришло сообщение от любовницы Игоря, и он попросил меня выключить телефон, чтобы не нервничала. Я-то, конечно, это сделала при нем, но потом все равно включила, потому что ждала хоть какой-то весточки, хоть это и глупо.
Я и сейчас жду, не могу никак успокоиться. И Надя никак не может отвлечь меня.
Мне страшно. Мне страшно, что что-то могло пойти не так. Да, уверена, у Игоря все продумано. Уверена, что не будет осечки, но все равно страшно. В том числе и за его жизнь, и за мою. Мы ведь не знаем, на что способна эта Дарина, не знаем, а раз она рискнула угрожать мне, значит она может рискнуть и на многое другое.
Сегодня снова очень долгий день, очень долгий. Дочка даже не дожидается отца, часы показывают почти одиннадцать, а его еще нет. Я хожу по комнате, как неприкаянная. Бью телефоном, о ладонь. Время тянется мучительно медленно.
— Ну где же ты? Ну, когда же ты вернешься домой, Игорь? Игорь, возвращайся.
— Уже вернулся, — за спиной раздается голос мужа, я подпрыгиваю на месте и даже роняю телефон, но последнее совершенно не важно.
Оборачиваюсь и вижу мужа. Он выжат, выжат на максимум. Он проходит, садится в кресло, и я подхожу к нему, только сажусь на диван рядом, между нами расстояние. Я понимаю, что, несмотря на его усталость, мне нужно поговорить с ним именно сегодня, именно сейчас, а не когда-то там.
— Все хорошо, Лиль, — первым начинает муж, не дожидаясь моей просьбы. — Ее посадили за попытку организовать твое убийство. Она наняла людей, даже оплатила их работу. Все сообщения тоже были частью плана. Сначала она хотела, чтобы наемники убили тебя, а потом в ее планы входил и я.
С невеселой усмешкой говорит все это муж и потирает подбородок, словно о чем-то задумался, но быстро прекращает.
— Она сейчас в полиции, на нее завели дело и посадят ее по максимуму. Так что увидим мы ее не скоро, а когда она выйдет, искренне надеюсь, что оставит все это. Но в любом случае мои люди за ней будут все это время приглядывать во избежание последствий.
На этих словах не выдерживаю уже я и усмехаюсь. Будут все время присматривать, значит, все время будет напряжение, потому что ожидание — это самое ужасное наказание.
— Я понимаю, Лиль, мне надо было в принципе изменять тебе. Знаешь, я за эти дни очень многое понял. Не только ты изменилась, но и я. Вот только свои изменения я не хотел видеть и признавать, а от тебя чего-то требовал, это все неправильно было, все неправильно.
— Это точно, — печально соглашаюсь с ним, потирая руки. — Не стоило изменять. Жаль, что понял это поздно.
Между нами виснет пауза. Каждый уходит в свои мысли, но ненадолго.
— Ты вчера хотела о чем-то поговорить со мной, но мы так и не договорили. Что случилось? — точно, я ведь вчера так и забыла спросить у него, почему он мне соврал.
Может быть, хоть на этот вопрос ответит? Про любовницу я уже ничего не хочу узнавать, только закрыть эту страницу жизни и все, вот чего я хочу, а вот эта ложь требует ответа.
— Да мне Надя рассказала, что пока я была в больнице, ты сидел с ней все это время, а еще рассказала, что в тот день ее домой привез Олег, а потом с ней сидел опять же ты. Зачем ты мне тогда солгал? Ты хоть представляешь, как мне больно было? — даже сейчас, когда говорю это слезы наворачиваются на глаза, но я быстро их смахиваю
— Дурак, большой дурак был. Я думал, это тебя растормошит, сделает другой, но, повторюсь, я сделал слишком много ошибок, за которые мне не расплатиться. Я ошибся, выбрал неправильную стратегию, забыл, что мы меняемся оба. И если я хочу чего-то от тебя, я должен что-то делать сам.
Смотрю в его глаза и понимаю, что он говорит искренне, его действительно это волнует, и он признает свою ошибку.
— Но я этого не делал, и мне очень жаль. Я не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня за это.
Я даже не знаю, стоит его мучить или нет, ведь признание ошибки, оно дорогого стоит, да и человек, который умеет признавать собственные ошибки, не безнадежен.
— Понимаю, сейчас ты мне на это не ответишь, да я и не прошу. За эти две недели очень много изменилось, Лиль, правда? И вот, — достав, как фокусник из-за спины папку, он протягивает ее мне, но я не открываю, просто кладу на колени.
— Что это? — спрашиваю у него, потому что не хочу
