Город женщин - Элизабет Гилберт
Мозг все еще отказывался работать.
А потом до меня вдруг дошло.
– Дядя Билли? – спросила я.
– Ах, так ты моя племянница? – воскликнул мужчина и расхохотался. – Вот незадача. Это существенно ограничивает наши возможности. Как тебя зовут, лапочка?
– Вивиан Моррис.
– О-о-о, – уныло протянул он, – теперь все встало на свои места. Ты и правда моя племянница. Какое разочарование. Полагаю, семья не простит мне твоего растления. Я и сам себе не прощу – на старости лет я стал таким высоконравственным. Увы, увы. А вторая тоже моя племянница? Надеюсь, нет. Она совсем не похожа на чью-нибудь племянницу.
– Это Селия, – указала я в сторону прекрасного неподвижного тела. – Моя подруга.
– Судя по всему, очень близкая, – лукаво заметил дядя Билли, – хотя свечу я над вами не держал. Какая свобода нравов, Вивиан! Весьма современно. Целиком и полностью одобряю. Не волнуйся, я не скажу родителям. Еще, не дай бог, обвинят во всем меня. С них станется.
– Простите, что… – Я запнулась, не зная, как закончить предложение. Простите, что заняла вашу квартиру? Что сплю в вашей кровати? Что на вашей каминной полке сохнут наши мокрые чулки? Что мы заляпали оранжевыми румянами ваш белоснежный ковер?
– Не извиняйся, дитя мое. Я все равно здесь не живу. «Лили» – детище Пег, не мое. В Нью-Йорке я всегда останавливаюсь в теннисном клубе «Ракетка». Исправно плачу взносы, хотя, бог свидетель, дерут с меня втридорога. Зато там гораздо спокойнее и не надо отчитываться перед Оливией.
– Но это же ваша квартира.
– Разве что формально, благодаря доброте твоей тети Пег. Сегодня утром я всего лишь заскочил за пишущей машинкой, которой, к слову, не вижу на обычном месте.
– Я убрала ее в шкаф для белья. В коридоре.
– В шкаф, значит? Смотрю, ты тут обжилась, лапочка.
– Извините… – начала было я, но он снова меня прервал:
– Да шучу я, не волнуйся. Чувствуй себя как дома. Все равно я в Нью-Йорке редкий гость. Здешний климат мне вреден. Того и гляди ангину схлопочешь. К тому же в белых туфлях в этом городе ходить невозможно: пачкаются вмиг.
У меня в голове роился миллион вопросов, но вымоченные в джине мозги отказывались соображать, а во рту будто кошки ночевали. Как тут оказался дядя Билли? Что он делает в Нью-Йорке? Кто его впустил? Почему в такую рань он во фраке? Ой, а сама-то я в чем? Кажется, в одной ночнушке, и даже та не моя, а Селии… А в чем же тогда она сама?! И где мое платье?
– Что ж, спасибо, порадовали старика, – улыбнулся Билли. – Не каждый день поутру застаешь двух ангелов в собственной постели. Но теперь, раз уж ты моя родственница, оставлю тебя в покое и попытаюсь раздобыть кофе в этом богом забытом месте. Тебе, кстати, кофе тоже не помешает, лапочка. Если позволишь сказать, я от всей души надеюсь, что ты каждый вечер вот так напиваешься и заваливаешься в кровать с красивыми артистками. Продолжай в том же духе, дитя мое. Знай: дядя тобой гордится. Мы отлично поладим.
Уже у самой двери он спросил:
– А кстати, во сколько обычно встает Пег?
– Часов в семь, – ответила я.
– Превосходно. – Он взглянул на часы. – Жду не дождусь встречи с ней.
– Но как вы сюда попали? – спросила я, все еще очень туго соображая.
На самом деле я хотела узнать, как он попал в здание (дурацкий вопрос, ведь очевидно же, что тетя Пег дала мужу – или бывшему мужу, или кем он там ей приходится – запасной комплект ключей). Но Билли истолковал тему гораздо шире:
– Приехал на экспрессе «Твентис сенчури лимитед». Единственный комфортный способ добраться из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк. Мы сделали остановку в Чикаго – и видела бы ты, какие расфуфыренные великосветские цацы к нам подсели! Всю дорогу мы ехали в одном вагоне с Дорис Дэй, резались в картишки, пока тащились через Великие равнины. Знаешь, Дорис – отличная собеседница. Классная девчонка. У нее репутация святоши, но с ней ужасно весело. Я прибыл вчера вечером, сразу отправился в клуб, сделал маникюр и стрижку, повстречался с парочкой отщепенцев и неудачников из числа старых знакомых, а потом решил заглянуть сюда за машинкой и поздороваться с семьей. Так что надевай-ка халат, лапочка, и покажи мне, где раздобыть завтрак в этой дыре. Не советую пропускать реакцию местных на мой приезд. Поверь, ты не пожалеешь.
Когда мне наконец удалось вылезти из постели и принять вертикальное положение, я поплелась на кухню, где застала самую удивительную парочку на свете.
За одним концом стола сгорбился мистер Герберт в своем обычном состоянии: штаны и нижняя рубашка висят мешком, седые волосы взъерошены, безнадежный взгляд утонул в традиционной кружке кофе без кофеина. За противоположным концом сидел мой дядя Билли: высокий, стройный, в роскошном фраке, с золотистым калифорнийским загаром. И не просто сидел – он кайфовал, развалившись на стуле, прихлебывая виски из высокого стакана и оглядывая интерьер с исключительным удовольствием. Он чем-то смахивал на Эррола Флинна, которому надоело махать саблей.
Другими словами, если судить по внешнему виду, один из сидевших за столом готовился разгружать вагон с углем; другой собирался на свидание с Розалинд Расселл[24].
– Доброе утро, мистер Герберт, – привычно поздоровалась я.
– Не надо так шутить, – ответил он.
– Я не нашел нормального кофе, а эта растворимая бурда противна моему существу, – пояснил Билли, – поэтому пробавляюсь виски. На безрыбье и рак рыба. Не хочешь глотнуть, Вивиан? Сдается мне, сушняк тебя мучает не по-детски.
– Все будет тип-топ, когда выпью кофе, – пообещала я, хоть и сама сильно сомневалась в этом.
– Пег говорила, вы работаете над сценарием? – обратился Билли к мистеру Герберту. – Был бы счастлив взглянуть.
– Глядеть пока особо не на что. – Мистер Герберт печально воззрился на лежавший рядом блокнот.
– Вы позволите? – Билли потянулся за блокнотом.
– Мне бы не… Хотя ладно, что уж там. – Мистер Герберт привык сдаваться еще до начала битвы.
Билли медленно пролистал блокнот. Воцарилось томительное молчание. Мистер Герберт уставился в пол.
– Похоже, тут только набор шуток, – заметил Билли. – Даже не шуток, а их концовок. И куча рисунков птиц.
Мистер Герберт отрешенно пожал плечами:
– Если родятся идеи получше, я буду во всеоружии.
– А птицы ничего, кстати. – Билли отложил блокнот.
Мне стало жаль бедного мистера Герберта, который ответил на иронию Билли еще более несчастным видом. Я посчитала своим долгом вмешаться:
– Мистер Герберт, вы знакомы с Билли Бьюэллом?
