Развод. Вопреки тебе - Селин Саади
— Нет. Этого я не понимаю, Руслан.
Ее уязвимость сводит с ума. Встал бы, закрыл бы от всего.
Ведь сама не понимает насколько сильной личностью является, чтобы показывать миру свою душу. Даже я не могу, закрываюсь панцирем перед любой дорогой, на которой оказываюсь.
— Хорошо. — киваю, ставя локти на колени: — Спрашивай, я объясню.
Сглатывает, явно обескураженная моими словами. Я и сам, черт возьми, не пойму, что делаю.
— Зачем? — видит как хмурюсь: — Зачем тебе это?
— Вряд ли я отвечу что-то более вразумительное, кроме того, что хочу.
Знаю, что звучу, как идиот. Но какими словами ей объяснить, если сам до конца не осознаю.
— Для чего?
Вопрос, на который для себя ответил уже давно, где-то с дня рождения крестника.
— Ты настоящая… А я уже и забыл, что такие существуют в природе. — пожимаю плечами: — Ты говоришь про тех, кто меня окружает. А посмотри на это с моей стороны. — она так сконцентрирована на моих словах, а я стараюсь максимально объяснить, хотя может это и грубо: — Все эти куклы желают одного: папика, если она слишком молода; если постарше, то богатого мужика, с которым ей светит беззаботная, по ее мнению, жизнь. Как думаешь, хотя бы одна, кроме секса и минета, хотела приготовить мне кофе, потому что подумала обо мне или проявила заботу? Просто так, не ожидая ничего взамен, без выгоды для себя. Обычный, мать его, долбанный кофе… — вопросительно вскидываю брови: — Или, например, хотела принести завтрак в номер отеля?! В отеле, где он включен, Дин… — она ошарашенно смотрит, а меня несет: — Или хотя бы кто-то благодарил за помощь искренне и без члена во рту…прости за грубость. — усмехаюсь: — Нет, Мышка. Я тебе даже скажу больше, каждая вторая не скрывает того, что хочет получить. Картье, Тиффани, айфоны, сумки. А те, кто считают себя искусными любовницами метят на лексусы и порше. Черт, да я список могу составить с картинками и названиями! — посылаю взгляд в нее, замолкая на паузу: — И никто рядом никогда не хотел «ничего». Никого не приходилось заставлять… Кроме тебя.
Вместе с ней сам охреневаю от того, что вывалил.
Она, в итоге отмирает и прячет улыбку, а я нервно провожу рукой по волосам.
Даже вроде немного отпустило.
— Можно еще вопрос…
Киваю, вновь возвращая взгляд на девушку.
— Если… — робеет, подбирая нужные слова: — Ты ведь сразу скажешь мне, чтобы я не строила свои иллюзии?
Смотрю на нее, как на диковинку. Она серьезно не понимает, что даже сейчас, я старательно прикрываю низ своих шорт, потому что, мать ее, заводит одним своим видом.
В закрытой, черт ее дери, пижаме.
И один раз здесь не поможет. Это уже, скажем, будет считаться прелюдией перед тем, что я поистине хочу проделать с этой девочкой.
— А что, если иллюзии начну строить я?
Она улыбается. Снова.
А у меня дербанит внутренние органы, как в бетономешалке.
— Я скажу.
Теперь еще и убивает словами, открыто наслаждаясь этим.
Разговор приводит к тому, чтобы, наконец, открыть ей немного больше, чем знает этот мир.
— Я пойду…ты же на тренировку? — уже и сам не уверен: — Может быть… вечером после твоей встречи сходим в тот бар, про который мне говорил итальянец…
— Конечно. — отвечаю тоже вставая с кресла: — А завтра я кое-куда тебя отвезу. — хоть дается и сложно, но все же говорю, чтобы самому не отступиться.
— Хорошо. — кивает и двигается к двери.
А потом возвращается, оставляет неловкий поцелуй на щеке и вся красная выбегает из номера.
Ох, Мышка, что творишь то?!
Улыбаюсь идиотской улыбкой и выхожу следом, направляясь в тренажерный зал.
Надо осмыслить, как ей сказать. Не каждый день приходится говорить о том, что ты дерьмо.
Однако, судя по всему, груше сегодня все-таки повезло.
Пока обдумываю все слова, которые должен буду ей озвучить, телефон истошно вопит о том, что кому-то нужен.
— Слушаю. — завидев номер адвоката, хочу лишь слышать, что все срослось.
— Руслан…
— Как прошло? — хмурюсь, останавливаясь перед лифтом.
— Ты был прав, он взял деньги.
— Чертов мудак. — усмехаюсь в трубку: — Когда подпишет бумаги о разводе?
— Ждет отмашку. Но я хотел бы уточнить, ты уверен? Сумма не маленькая, да и не нравится он мне.
Пара тройка миллионов не сильно ударят по карманам, зато она будет свободна.
— Уверен. Мы можем запретить ему к ней приближаться? — раздумывая с секунду, задаю вопрос.
Привык не игнорировать свою интуицию, а этот прохиндей сто процентов объявится. И, к слову, будет полным кретином, идущим на самоубийство.
— Боюсь, что нет. Мы расходимся обоюдно. — задумавшись выдает Валентинович.
— Найди варианты.
— Ладно, ладно. С девочкой все ясно. Меня волнует другое… — и я уже знаю этот тон: — Ты.
— Ко мне он не сунется. А если и сунется, то…
— Вот именно. — перебивает Посадский: — Не хотелось бы окунаться в прошлое, Зуев.
Черт возьми, и мне.
Однако, если только попробует доставить ей неудобства, вытащу все внутренности, заставив захлебываться собственной кровью.
— Валентинович, мы ведь стали старше и умнее? — ухмыляюсь скрывая мысли.
Но уверен, старик все понимает. Вся его деятельность одно время была направлена только на меня.
— Знал же ведь, хрен тебе докажешь засранцу. — ворчит он, откровенно забавляя меня: — Как получу бумаги, отзвонюсь. По запрету попробую наваять. Ты девочке то скажи, чтобы не маялась, Иван сказал, переживает.
— Я в долгу не останусь, знаешь. На счет нее… — бросаю взгляд к ее двери: — Все в порядке, отвлекаю, как могу.
Он отключается, а я с заметно повысившимся уровнем эндорфина захожу в лифт.
Осталось только приоткрыть завесу прошлого и, по сути, в ее руках будет карт-бланш.
А уже дальше решать ей и сомневаюсь, что у меня будет желание подвести ее к тому, чего хочу я.
Глава 29
Заходим в колоритное заведение, где стоят маленькие кругленькие столики на двоих, и большие прямоугольные на компанию.
Пестрота красного и зеленого цветов рябит в глазах.
Руслан пропускает вперед, заходя следом. Сегодня мы выглядим, как молодежь на гулянке.
Короткое платье нежно-розового цвета облегает фигуру, а на Руслане белоснежная футболка и джинсы. В купе с его бронзовой кожей и яркими голубыми глазами выглядит невероятно.
Никогда не думала, что буду видеть белый цвет в таком ключе.
Указываю на столик, что стоит ближе к сцене, но не совсем близко. Как будто специально оставлено расстояние для посетителей.
Звучит ненавязчивая музыка с присущими Италии ритмами. И я озираюсь по