Маскарад для босса (СИ) - Никитина Жанна

— От тебя сложно что-либо скрыть. — Он оборачивается ко мне, — Я провожу маму до машины.

Я дохожу с ним до двери. Наталья Владимировна на прощанье неожиданно крепко обнимает меня и шепчет на ухо:

— Береги его, — легко целует в щеку и машет уже стоя у лифта.

Они с Марсом заходят внутрь, двери закрываются с тихим щелчком. Возвращаюсь на кухню и сажусь на стул. В квартире непривычно тихо. Чувствую себя одинокой и будто брошенной. С Марсом в этом большом пространстве намного уютнее.

— О чем задумалась? — звук закрываемой двери отвлекает меня. Марс направляется в мою сторону.

— Думаю, каково тебе жить одному в такой большой квартире, — я почти не вру.

— Прекрасно. Квартира, как ты сама заметила, большая и моя, — Марс облокачивается на стойку и смотрит на меня.

— Я вроде бы все сделала, — смотрю на свои сцепленные руки. — Мне, наверное, тоже уже пора.

Мои вещи наверху, поэтому направляюсь к лестнице, но Марс аккуратно хватает меня за запястье и разворачивает к себе. Он поднимает мою голову за подбородок и заставляет поднять взгляд.

— Останься еще на одну ночь, — он смотрит мне в глаза, и в его взгляде столько тоски, — пожалуйста.

Я не могу выдавить из себя ни слова, шокированная его просьбой, поэтому только киваю. Марс ведет меня наверх. Захожу в спальню следом за ним. Марс не включает свет, и я этого не делаю. Он разворачивается ко мне и встает спиной к окну, выражения его лица не разобрать против света с улицы. Я чувствую его руки на себе. Он двигает ими вверх по моему телу, помогая мне снять платье, затем лифчик. На мне остаются только трусики. Я хочу раздеть Марса, но он мотает головой, и раздевается сам. Затем ведет меня к кровати и укладывает к себе спиной. Я лежу у него на руке, накрытая одеялом, и прижимаюсь к сильной груди. Тишина убаюкивает.

— У тебя, наверное, есть вопросы, — его голос уставший.

— Если ты не хочешь об этом говорить, то я не буду тебя ни о чем спрашивать, — я смотрю в темноту и прислушиваясь к дыханию Марс.

Он гладит меня по волосам, нежно перебирая их.

— С чего начать? — рука в моих волосах застывает, а затем исчезает вовсе.

— С начала. Так будет проще всего, — я вкладываю ладонь в руку Марса, на которой лежу, и жду.

Проходит время, прежде чем я слышу тяжелый вздох и тихие слова:

— В самом начале мы жили хорошо. В достатке, любви. Как любая счастливая семья, — Марс запинается. — Пока отец не захотел жить еще лучше. Он желал большего. Девяностые — непростые годы, ты вряд ли знаешь, что там творилось. А вот я увидел всю изнанку.

Чувствую затылком дыхание Марса, и мне кажется, что я не дышу вовсе, вслушиваясь в каждое слово.

— Отец входил в преступную группировку, — монотонно продолжает Марс. — Продажа краденых автомобилей, рэкет. И кто знает, что еще. Ему доверяли перевозку денег, и иногда он довозил не все. Мне было лет пять, когда к нам домой пришли впервые. Мы были с мамой вдвоем. Тогда вынесли из дома все, что было… и избили маму, — Марс сжимает мою ладонь. Мне почти больно, но я не двигаюсь. — Меня не тронули. Когда отец пришел, довольный и бухой, он был в шоке. Перепугался. Прощения просил.

И снова тишина. Глажу Марса по руке кончиками пальцев. Уже не уверена, что готова услышать историю целиком, но Марс продолжает:

— Отца хватило на полгода, — его голос становится грубым, слова — отрывистыми. — Они снова выбрали время, когда его не было. Мама попала в больницу с переломом ключицы, — Марс рычит. — Она умоляла отца перестать, говорила, что не нужны нам эти деньги. А отец орал, что если ей не нравится, пусть уходит. Со временем он стал все чаще приходить домой побитым и пьяным. Он был недоволен всем. Злой.

Я слышу тяжелое дыхание Марса, чувствую, как он напряжен, и от этого мне становится горько. Сколько боли в его словах! Сжимаю свободной рукой подушку и стискиваю зубы.

— А однажды я попался под горячую руку, — Марс вздыхает и немного успокаивается. — За какую-то мелочь отец отхлестал меня ремнем. До такой степени, что можно было снимать побои, — он невесело усмехается. — В тот же день мама собрала вещи, и мы ушли. Мы переехали к маминой подруге. Отец узнал об этом. Ловил нас на улице, угрожал, заламывал руки маме. Нам пришлось снова переехать. Уже в Подмосковье. Сняли квартиру. Мама работала на двух работах, а я только в школу пошел, — снова пауза. Марс окончательно приходит в норму и начинает говорить будничным тоном. — Было тяжело. Но все наладилось. Я поступил в Москву. Создал свою фирму. Стал зарабатывать. Делал все, чтобы маме больше не нужно было работать и она ни в чем не нуждалась. Знаешь, я часто видел, как по вечерам она вздрагивала от любого шороха. Возможно поэтому она и среагировала на движение в темноте вчера. Кто знает!

Мы снова погружаемся в тишину. Кажется, Марс больше ничего не скажет. Я сжимаю его ладонь, пытаясь показать все тепло и поддержку, которые чувствую внутри. Марс шевелит рукой и переплетает наши пальцы.

— Отец объявился после моего первого интервью, — Марс все-таки еще не закончил. — Просто пришел и потребовал денег. Угрожал. Я уступил, опасаясь, что он пойдет к маме. Мы договорились, что я буду платить ему. Суммы постоянно росли. Каждый раз он требовал все больше, — Марс ударяет нашими сплетенными ладонями по подушке. — Я шел на это ради спокойствия мамы. А потом отец пристрастился к азартным играм. И окончательно опустился. Ему в очередной раз не хватило денег и мозгов. Если бы не вчерашнее, я бы до сих пор не знал, что он залез в долги. Поэтому как знать, кто мог бы прийти к маме вместо него. Так что, возможно, все неплохо получилось. Отец согласился лечь в клинику вместо тюрьмы. И теперь он надолго там останется. Я об этом позабочусь.

Одинокая слезинка скатывается по моей щеке. Теперь понятно, почему Марс всех защищал в школе — потому что не смог стать защитой единственному важному для него человеку. И дрался, наверняка, чтобы победить свои страхи.

Сжимаю его ладонь и целую костяшки пальцев. Марс сильнее прижимает меня к себе. Его дыхание щекочет мой затылок.

— Ты же понимаешь, что в этом нет твоей вины? — я понятия не имею, что будет правильно сказать в этой ситуации. Как мне поддержать Марса?

— Понимаю. Вина лежит только на одном человеке.

Я поворачиваюсь в объятиях Марса и обнимаю его. Утыкаюсь ему в плечо. Я чувствую, как размеренно вздымается его грудь, слушаю его дыхание, и прижимаюсь как можно сильнее.

— Теперь ты не маленький мальчик. И можешь решить любой вопрос, — я поднимаю голову и смотрю на Марса.

— Вчера я снова не был рядом с ней, — он кладет подбородок мне на голову.

— Чтобы быть рядом, нужно вместе жить, — я вздыхаю. — Ты разобрался с проблемой и никто не пострадал. Главное, что все закончилось.

Марс молчит. Его дыхание становится глубоким, и я почти уверена, что он заснул. Поцелуй в макушку становится для меня неожиданностью.

— Доброй ночи, маленькая! Я рад, что ты сегодня со мной.

Мне хочется ответить, что это взаимно, но дрема затягивает в свои сети. Успокаиваю себя, что завтра будет возможность рассказать о своих чувствах. И послезавтра тоже. Столько времени еще впереди. Я проваливаюсь в сон, в котором маленький темноволосый мальчик плачет у меня на коленях. И я плачу вместе с ним.

Глава 17

— Сегодня пятница! — веселый голос Насти раздается в трубке.

— И? — я перестаю печать и откидываюсь на спинку стула.

Рабочий день в самом разгаре. А расписание на следующую неделю само себя не скорректирует.

— У нас сегодня запланирована встреча, — шуршание пакета раздается на заднем фоне. — И ты про нее, похоже, забыла.

Я смотрю на джинсы и припоминаю, что да, о чем-то таком мы договаривались. Но из головы этот разговор совершенно вылетел. Сегодня утром, когда Марс, задумчивый и молчаливый, завез меня домой, чтобы я наконец переоделась, у меня и в мыслях не было одеваться для встречи. Я второпях выбрала синие джинсы, черную рубашку и короткие ботинки без каблуков.