Проблема полковника Багирова - Кристина Майер
Свернувшись клубком, поджали ноги, руками прикрыли головы.
— За что? — даже не понял, кто из них спросил. Не понимают? Суки, даже не спросили о своих товарищах! Не предупредили, что оставили их!
— За нарушение приказа! Где остальные? — этот вопрос является поверкой. От ответа зависит, как я с ними поступлю.
— Погибли…
Глава 48
Север
— Погибли… — промямлил Олег, раздувая во мне тихую убийственную ярость, но прежде, чем я дал выход злости, заикаясь, он продолжил: — Погибли, наверное. Мы не знаем, что с ними случилось. Когда ты не вернулся, мы отправились за помощью…
— Привели помощь? — хватаю за грудки и встряхиваю так, что у него зубы клацают. Не сомневаюсь, что, убедив себя в том, что поступают благородно, они покинули Аврору с ранеными, но потом где-то на середине пути поняли, что главное — выжить самим.
— Нет, — мотает испуганно головой. — Там вокруг полно джихадистов, песок носом роют в поисках тех, кто мог дезертировать живыми из лагеря. Мы побоялись сунуться в ближайшие деревни. Ну а смысл, если нас прямо там расстреляли бы? Думали добраться до наших войск или патруль встретить на контролируемой территории, а вон как получилось, — раскаиваясь, печально мотает головой. Из всего их короткого рассказа становится ясно, что они не знают о судьбе ребят.
— Север, мы пожалели, что оставили их, но вернуться посчитали глупостью, — вступился за товарища Витал. — Мы до последнего верили, что приведем помощь! — надрывно, со слезами на глазах. Не верю. Меня не трогает это представление. Хватаю и его за грудки.
— До последнего? Вы через три дня поняли, что не сможете им помочь. Вы бросили своего командира, бросили раненого товарища и девушку, которая в плену вам спасала жизни, рискуя своей. Если вам удастся выбраться отсюда живыми, ответите перед военным судом, — выговариваю сквозь зубы в лицо, а потом отбрасываю эту падаль от себя.
— Ты первым их оставил, — пока Олег стонет на земле, Витал подскакивает на ноги и пытается защититься. Я слышу в его словах предупреждение. Этот молокосос хочет припугнуть меня, чтобы я молчал?
— Военная прокуратура разберется, кто прав.
«А если не прокуратура, то жизнь», — добавляю про себя. Пока не вижу смысла их просвещать.
— А почему ты помощь не привел? — пытаясь меня обвинить. — Ты же первым за ней отправился, — никак не угомонится Витал.
— Не тебе меня допрашивать, — резко обрываю парня. Он начинает отступать, чувствуя угрозу. Правильно делает. — Я хочу знать, как вы сюда попали. Подробно! Кто привез? Где вас взяли? Сколько времени держали и что приказывали сделать?.. — требовательным жестким тоном.
Они рассказывают. Нервничают, но не врут. Дополняют синхронно друг друга. Может, конечно, сговорились, но это вряд ли. В любом случае они не стоят моего доверия. Хотя я тоже могу ошибиться в них, но пока своего мнения я не поменяю.
Для меня они мало чем отличались от предателей. Страх делает кого-то героем, кого-то трусом. Причем один и тот же человек в разных обстоятельствах может проявить себя по-разному. Я не стал бы брать таких ребят в отряд. Какие-то доводы они ведь привели себе, почему им не стоит возвращаться за командиром и товарищем. Убедили себя в собственной правоте. Не хочу обижать своих парней, сравнивая с этими, но неосознанно сравниваю. Мои ребята тащили бы на себе всех и до последнего вздоха защищали. В очередной раз убеждаюсь: какой командир, такие и бойцы.
Допрос ничего не дал. Их забрали неизвестные, связали и два дня держали где-то в подвале. Сегодня привезли и выкинули мне во двор. Ничего не говорили, не приказывали…
Наш бессмысленный разговор нарушает трель телефона, который я постоянно держу в кармане. Выбраться отсюда без поддержки будет нереально сложно. Я жду, что кто-нибудь из моих парней отзовется.
Первой мыслью было, что мои наконец-то вышли на связь. Но я тут же себя обрубаю, ребята звонить не стали бы. Только один человек мог мне набрать. Номер его телефона записан в «контактах», но на экране незнакомые цифры. Несложно догадаться, что у этой мрази номера телефонов на все случаи жизни. Если звонит, значит, не боится, что наш разговор записывают.
— Слушаю, — без приветствия.
— Как тебе мой подарок, Мирон? — растягивая слова, произносит Тарик с насмешкой. Жаль, что я не могу до него добраться и стереть навсегда ухмылку с его лица.
— Мог оставить его себе, — абсолютно серьезно. Я отхожу от парней — чем меньше они знают, тем лучше.
— Ты же просил их найти, — пропадает в его голосе легкость.
— Я передумал, но ты так быстро сбежал, что я не успел тебя предупредить.
— Зря ты горячишься. Они тебе понадобятся.
— Это вряд ли, — я догадываюсь, что Тарик начинает воплощать свой план в жизнь, но я не собираюсь ему уступать.
— Понадобятся, если захочешь получить живым сына генерала, — не скрывая превосходства в голосе.
Значит, Аврора ему слишком много рассказала. Плохо… Но что-то такое я и предполагал.
— А если не захочу?
— Я его убью и отправлю запись этого разговора его отцу вместе с телом.
— Я хочу получить живой и невредимой Аврору, — ставлю свое условие.
— Ее ты не получишь! — тут же теряет контроль Тарик и начинает визжать в трубку. Длинная речь на арабском — скорее всего, проклятья в мой адрес.
— Значит, разговаривать нам не о чем, — он понимает, что я не шучу.
— Ты не уйдешь отсюда живым! Мне стоит только отдать приказ… — орет в трубку, теряет контроль.
— А ты не получишь шанс занять место Иссама, — играю в открытую, даю понять, что знаю о его планах. — Аврору верни или никакого разговора не будет. Только на таких условиях мы будем договариваться, — сбрасываю звонок.
Если Аврора будет в безопасности, я смогу действовать. Ему придется пойти на мои условия.
Глава 49
Аврора
Тарик сдержал обещание, на следующий день он действительно пришел за мной, когда Юрку вывели из искусственной комы. Его уже перевели в палату к Владимиру, но, прежде чем мы вошли, пришлось выслушать его врача. Хотя слушал его только Тарик, а я в нетерпении ждала, когда мне позволят увидеть брата. Я уверена, что врач владел английским, но мое присутствие в расчет не бралось. Кто я такая, чтобы проявлять ко мне уважение? Они могли продолжить разговаривать сколько угодно, меня не волновало, что я их не понимаю, мне просто хотелось переступить порог палаты и
