Папа для Лисички - Екатерина Янова
— Я в тебя верю! Ты всех порвешь!
Ох, еще бы мне самой хоть немного в себя поверить. Хотя сейчас я чувствую такую внутреннюю злость, что готова бороться и с Драконихой, и Сисюкина могу послать подальше, и вообще, пусть только попробуют меня тронуть!
Остаток дня мы с Лисичкой проводим в игровом центре, отвлекаясь всеми силами от грустных мыслей. На вечерний сеанс идем в кинотеатр на мультик, который Настенька давно мечтала посмотреть.
Девочка моя довольна, и это на сегодняшний день главное. Конечно, она расстроена из-за того, что Максим снова исчез из нашей жизни, но больше даже не спрашивает, когда он придет. Я объяснила, что у него возникли проблемы, и он пока не сможет быть с нами. Моя умная крошка все поняла, и теперь мы обе поднимаем настроение друг другу, как можем.
Мультик заканчивается довольно поздно. Мы выходим из кинотеатра, идем к эскалаторам. Этажом выше расположен суши-бар.
— Мамочка, — смотрит на меня Настя молящими глазами. — А можно мне суши. Чуть-чуть.
— Настя! Ты же только что ведро попкорна умяла, да и поздно уже, — улыбаясь, смотрю на нее.
— Ну и что. Мы же кушали последний раз еще в обед. Давай с собой возьмем и дома скушаем. Пожалуйста, — хлопает глазками.
— Хорошо, пойдем. Гулять, так гулять! — соглашаюсь я.
Завтра я вернусь в свой персональный рабочий ад, и точно не смогу больше позволять себе такие прогулки. Да и деньги нужно будет снова экономить. Сейчас я немного расслабилась, потому что в последнее время не тратила ни на дорогу, ни на продукты. Максим забил нам холодильник на пару недель вперед. Но дальше нужно снова справляться самой, быть сильной, самостоятельной женщиной.
Мы поднимаемся в суши-бар, заказываем любимый Настин набор и присаживаемся за свободный столик, ожидая наш заказ.
Мое внимание вдруг привлекает компания в углу зала. Девушка, сидящая к нам боком, слишком громко смеется, эмоционально размахивает руками. Присматриваюсь. Марина?
Сижу и офигеваю. Точно она. Дальше уже наблюдаю с интересом. За их столиком еще одна девушка и смазливый парень лет двадцати пяти. Марина ведет себя так, что даже отсюда заметно, что она пытается вызвать в парне интерес. Но не это шокирует меня больше всего. Самое ужасное, что она явно пьяна…
Дома мы с Настей устраиваем праздник живота, потом я укладываю малышку спать. Нервно поглядываю на телефон. Макс обещал позвонить…
Сказать ему про Марину или нет? Думаю, все же стоит. В конце концов, речь идет о здоровье ребенка. Неужели Макс был прав, считая, что из Марины получится плохая мать? Как можно быть настолько отбитой на голову?
Нет, я знаю, что многие девушки ведут легкомысленный образ жизни, но это до того момента, пока к ним не приходит осознание ответственности за ребенка.
Время уже за полночь, Макс так и не позвонил. Уснуть нормально не получается. Я переживаю, все ли у него хорошо, и Марина эта все не выходит из головы.
Утром просыпаюсь разбитой, кое-как собираю Настю в садик, настраиваюсь на работу. Безнадежно опаздывая, выскакиваем на улицу, бежим в сторону остановки, но вдруг слышим в спину громкий гудок клаксона. Оборачиваюсь, машина мне незнакомая.
— Олеся Игоревна, здравствуйте, — обращается ко мне водитель. Лицо его кажется знакомым. — Меня Максим Викторович прислал отвезти вас на работу. Садитесь.
— А-а, — замираю на секунду в растерянности. — Но…
— Мама, не тупи, — дергает меня за руку Настя. — Пойдем скорее, а то опоздаем!
На работу я прихожу вовремя. На меня все косятся, мило здороваются, и следом в спину несется шепот. Но мне сейчас совершенно плевать! Пусть хоть лопнут все!
Захожу в наш кабинет. На моем месте сидит какая-то белобрысая кикимора.
Дракониха восседает на своем троне. Завидев меня, выпрямляется в кресле, спускает на нос очки, пренебрежительно хмыкает.
— Какими судьбами, Горюнова? За расчетом пришла?
— Нет! — останавливаюсь перед ее столом. — Я пришла на свое ЗАКОННОЕ рабочее место!
Сцепляемся взглядами. Видимо, Дракониха чувствует, что продавить меня с порога не получается.
— Какая ты интересная! Гуляла неизвестно где почти две недели! Работой не интересовалась, а теперь ты посмотри на нее! Вернулась она! — разводит руками.
— Я была на больничном, — отвечаю совершенно спокойно. — Официально и по всем правилам оформленном. Какие ко мне вопросы?
— Да много вопросов! Вон, Зиночка после тебя никак бардак в документах не разгребет!
— А кто такая Зиночка? Я ей дела не передавала. Почему она получила доступ к документам, за которые она не несет ответственности?
— Ой, только не надо про ответственность! — взрывается Дракониха. — Ты погляди, оборзевшая! Шлялась там с мужиком каким-то! Знаем мы! Болела она, ты погляди! Чем? Небось венеричку какую-то подцепила? А теперь пришла права мне тут качать? Мне в отделе такие … сотрудницы, — выплевывает брезгливо, — не нужны! Скажу, чтобы тебя в отдел снабжения перевели, там одни мужики, быстро найдешь себе «интересную работу»!
Я молчу, хоть и кипит все внутри. Жду, когда Дракониха разойдется на полную. В ход идут уже совершенно неприличные слова. Отлично! Только после этого достаю из сумки телефон с включенным диктофоном, демонстрирую ей.
Лицо ее вытягивается, она бледнеет. А теперь говорю я.
— Эва Эдуардовна, хочу напомнить вам о 237 статье Трудового кодекса, которая предусматривает возмещение морального вреда сотруднику за оскорбления со стороны работодателя. Помимо выплаты компенсации морального вреда, работодатель-сквернослов может быть привлечен еще и к административной ответственности, — да, я подготовилась и теперь знаю, что говорить. — А доказательства у меня теперь есть, — поднимаю телефон. — Ну так что, я займу свое рабочее место, или дальше будем разговаривать в суде?
Дракониха теряет дар речи, лицо ее покрывается красными пятнами, она только беззвучно открывает и закрывает рот, как рыба, выброшенная на берег.
— Так что? — тороплю ее.
— Зиночка, — каркает она. — Встань, пожалуйста.
Зинаида шокировано встает, выходит из-за стола.
— И куда мне? — спрашивает растерянно.
— Пойдем отсюда!
Дракониха выходит из-за стола, подхватывает под руку свое протеже, тянет к выходу. Уже в дверях бросает мне через плечо:
— Работай, Горюнова!
Они обе выходят, а Юлька аплодирует мне стоя.
— Браво, подруга! Вот это я понимаю, человек с больничного вернулся! Вот это тебя «вылечили»! Ты мне телефончик этого доктора скинешь?
— Юль! — хочу оборвать ее строго, но губы самовольно расплываются в улыбке.
— Нет, нет! Я не претендую! — смеется Юлька. — Просто рада за тебя.
— Да нечему особенно радоваться, — вздыхаю я. — С Максимом мы расстались.
— Жаль, — поджимает губы Юлька. — И все равно ты изменилась. Так что подумай, может еще не все потеряно?
— Давай работать, Юль! — ухожу я от опасной, болючей для
