Нельзя уйти. Нельзя остаться - Екатерина Велесова
— А если он сам захочет проверить?
Сашка ухмыльнулся и посмотрел на парня:
— Да всегда пожалуйста. А мы уж тут его встретим, с хлебом-солью. Да, Вадик?
Тот злорадно гоготнул и хрустнул костяшками:
— Как нефиг делать!
Но Палыч вернулся один – бледный, как мел и испуганный:
— Всё, уехал. Что ж делать-то теперь, Саш? Он же пообещал меня в асфальт закатать, если узнает, что я наврал.
— Не дрейфь, Палыч. Не узнает. Ты, главное, на будущее, не цепляйся только за деньги. Со спокойной совестью – оно жить проще. И дольше. Ладно, поехали мы.
Сашка с Вадимом вышли и прежде чем раствориться в темноте, услышали за спиной горестный вздох:
— Уволюсь я лучше, от греха подальше.
Соня задумчиво смотрела на диски, разложенные на кухонном столе и стучала нервно пальчиком по пластиковой коробочке, пока Сашка варил кофе.
— Сонь, хватит в одну голову думать, — он разлил ароматный напиток по чашкам и присел напротив, — Рассказывай.
— А что рассказывать? Я сама не понимаю, зачем Шелудякову эти диски понадобились. Тем более, если честно, я не знаю, что на них. Надписи сделаны не папиной рукой. И что это за абракадабра из букв?
— Ну, сама подумай, не затеял бы он всю эту возню, ради ерунды.
— Это понятно. Жаль, дома компьютера нет. Теперь только на работе узнаю. И что делать с Шелудяковым?
Сашка пожал плечами, попытался сделать глоток кофе и фыркнул:
— Горячий, зараза. — Поставил чашку на стол и отправился к холодильнику: — Ты есть хочешь?
— Нет. А ты?
— Как волк! — достал колбасу с сыром, яйца, зелень и помидоры. Сложил всё рядом с плитой и принялся готовить ранний завтрак, продолжая разговор: — А с Шелудяковым что? Не знаю. Он же твой подчинённый, тебе и решать. Пока он под присмотром «бегунка», так что из поля зрения не выпадет. Но у него так «пятки горят», что может и ещё что-нибудь учудить.
Соня собрала в стопку пластиковые коробочки и загремела посудой, сервируя стол, пока шкварчала сковорода, а мужские руки ловко нарезали бутерброды.
— Надо ножи поточить, — Сашка замер на мгновение и озвучил пришедший вопрос, — Кстати, а за что он на тебя злой такой?
— Шелудяков? Знаешь, как я поняла, он устроился на работу, как раз в то время, когда папа был занят мной. И, видимо, в связи с этим, получил слишком большие полномочия, которых лишился, когда я пришла полтора месяца назад. Есть контракт на поставку нам строительных материалов, подписанный папой, накануне инсульта. Оплата прописана тремя траншами. И первый уже сделан. Но дядя Толя считает, что папа не мог подписать этот договор, без его ведома. И поставщика он такого не знает. Похоже на какую-то аферу. Но доказательств нет. Подпись похожа на реальную, печать тоже. Шелудяков требует отправить распоряжение на оплату двух оставшихся сумм, а я тяну резину, чтобы хоть как-то в этом разобраться.
— А если договор реальный?
— Тогда пусть подают в суд. Даже я понимаю, что оплата траншами должна быть обоснована хотя бы тем, что поставщик обязан совершать какие-то действия, между получением денег. А здесь получается, что они получают всю сумму и только через месяц выполняют свои обязательства. Бред какой-то.
Сашка разложил по тарелкам яичницу, водрузил на стол бутерброды и улыбнулся присевшей напротив Соне, — Завтрак, для самой лучшей женщины во Вселенной, готов!
Она взяла вилку, улыбнулась и нежным взглядом прошлась по его сердцу:
— Саш, какой же ты всё-таки хороший.
— Ем много?
— Правда, я не представляю, чтобы делала сейчас, без тебя.
Он улыбнулся и кивнул на тарелку:
— Зубы не заговаривай. А то и со мной с голоду умрёшь.
— Узурпатор, — вздохнула она обречённо и принялась уничтожать завтрак.
Глава 25
Тишина в холле стояла такая, что казалось, даже воздух застыл плотной массой и стал вязким как кисель. Даже Нина Ивановна двигала шваброй, словно в немом кино, бросая украдкой виноватый взгляд в сторону стойки регистрации и бесшумно вздыхая.
Очередная кружка кофе не помогла, и Сашка встал, чтобы пройтись по холлу и размяться. Всё-таки, две бессонные ночи давали о себе знать. А мозг нагонял тоску и пытался напомнить, какая мягкая постель ждёт его у Сони. Хотя, качество матраса сейчас его волновало меньше всего. И даже продавленный старый диван, в комнате охраны, мог бы стать самым уютным местом на Земле, если бы появилась возможность отработать на нём «норму горизонта». Но вместо этого, приходилось удерживать тело в вертикальном положении и стараться не уснуть стоя, как замученный иноходец. Потому что сменщику приспичило пройти флюорографию не раньше и не позже, а именно сегодня.
Стеклянная дверь открылась и вид вошедшего очень взбодрил нервную систему, поэтому Сашка поспешил вернуться на рабочее место и рявкнул:
— Пропуск предъявите!
Шелудяков удивлённо посмотрел в его сторону и улыбнулся, как доброму знакомому:
— Сафронов, ты с бодуна, что ли? Сослуживца не признал?
— Предъявите пропуск, господин Шелудяков?
Колька хмыкнул, достал из кармана заламинированную картонку с фотографией и шмякнул на стойку, слегка сузив глаза и пристально наблюдая за действиями Сашки. А тот забрал пропуск, демонстративно – вежливо положил на его место лист бумаги, с приказом об аннулировании допуска Шелудякова Н. А., в связи с увольнением, и стал неспеша кромсать картонку ножницами, не отрывая взгляд от побагровевшего «сослуживца», изучающего пять строчек, с печатью и подписью.
— Сука, — просипел, наконец, Шелудяков, нервно рванул верхнюю пуговицу на рубашке и стремглав выскочил на улицу.
Сашка усмехнулся и высыпал кусочки картона в мусорное ведро, как и факт о том, что когда-то топтал один плац с этим «господином».
Сменщик, наконец-то, заступил на пост и Сафронов, не веря своему счастью, рванул к Соне.
Секретарь хотела возразить и встала у двери, чтобы своей шикарной грудью закрыть доступ в кабинет, но Сашка взял девушку за талию и просто отставил в сторону, посмотрев в вырез декольте так, что щёки у девушки залились пунцовой краской.
В приоткрытое окно ворвался сквозняк, среагировав на открывшуюся дверь и по
