Помолчим? - Дарья Тоин

— Ну, что ты ждёшь? Что выгоню сейчас? Ну, разбудил ты меня, девчонки спят, не слышали.

Осматривает стакан и ставит тот на стол.

— Поговорим по-человечески?

Киваю.

— Катя говорила, что я вахтовик, да?

Снова кивнул.

— Так вот, я мастер на буровой в одном далёком-далеком посёлке в глухой Сибири, куда добираться пять часов на самолёте и столько же на вертушке… Работа тяжёлая, всяко бывало за эти два десятка. Знаешь, сколько мужиков я повидал? Приезжают, думая деньжат быстро подзаработать, а у нас там… условия… не квартирные… ну да ладно.

Он вдруг тушуется и снова берет стакан в руки, разглядывая грани.

— И таких вот сцен там я, поверь, повидал много. Иногда такие медведи белугой воют.

Открываю рот, думая отшутиться, не даёт.

— Да погоди ты… Кого как жизнь ломает, Равиль, это я тебе в силу своего опыта скажу. Не ты первый, не ты последний. Знаешь, у нас задержался один осетин, он после восьмого года седой весь, а парню же и сорока нет… Так что, рассказывай, не юли, девкам не выдам.

Постарался улыбнуться, принять беззаботный вид, не помогло.

— Руки сначала успокой, потом доказывай мне, что все в порядке.

Сжимаю ладони покрепче.

— Не хочешь? Часто у тебя так?

— Раньше да.

— А сейчас что? — Загадочно улыбается всей своей физиономией. — Дочь моя?

Кивнул.

— Ну, хорошо. Кстати, умело ты Катюху есть заставил..

— Спасибо.

Тот встаёт и направляется к холодильнику, достает оттуда холодец, берет две вилки и ставит на стол.

— Присоединяйся давай, что как неродной..

Отказываться глупо, да и я уже начал дышать ровнее. Сидим вдвоём, уплетаем холодец. Закинул ногу в привычное положение и даже решился поверить в эти давно забытые отцовские нотки в голосе дяди Васи.

— Знаете, у меня отец повесился.

Тот вздыхает и жуёт дальше.

— Я ещё в средней школе был. Он же из-за матери. Видимо, думал, что та вернётся с выдуманной работы и увидит его в ванной.

Перестает жевать и вслушивается в молчание. Обрывает уносящиеся мысли.

— Но вернулся ты?

— Да, он ещё живой был. Следом пришла мать от будущего отчима, наговорила мне с горяча и выгнала к соседям.

Долго молчим… тот опять возвращает в настоящее.

— Катя знает?

— Не всё.

— Не рассказывай ей лучше, сам справишься. С матерью не говорил за столько лет, как я понимаю?

Выдохнул подольше.

— У нас либо серия упреков, либо, как сейчас, взаимная симпатия на расстоянии. Звонит, когда что-то нужно, не больше.

— Ну, её тоже осуждать глупо, мало ли, что у них было..

Снова закрываю глаза.

— Давайте закончим на этом? Холодец отменный… никогда такой не ел.

— Ой, юлил бы ты поменьше, давно бы со всем справился. — Вздыхает. — Ладно, пошли спать, а то чавканьем перебудим всех.

Подзывает заглянувшую в дверь кошку.

— Мусь, разбудили тебя? Ай, нехорошие какие…

Оглядывается ко мне, положив руку на плечо, сжимая то.

— Поговорим ещё, забудется наконец… а с квартирой той… лучше избавься, не к чему самому вспоминать и жизнь семейную там начинать, если ты, конечно, всерьез… Ну, понял меня?

— Понял.

— Вот и молодец.

----

---

​​​​​​В голове всё крутится эта фраза. Застряла, аж клещами не вытащить.

«Вот и молодец».. Вот и молодец. Да разве? Вот и молодец. Вот и молодец..

Дотянул до 6-и утра. Не заснул, что не удивительно. Всё лежал и думал под мелодичный храп дяди Васи… о… ну, насущном. Старался понять, как себя вытянуть, не давая возможности себе же загубить эту маленькую принцессу.

Не совру, я хочу выбраться… дико завидую её семье. Точнее — её родителям. А ещё точнее — их совместно прожитому.

Вот этому тупому обывательскому счастью. Когда не существуешь, а живёшь… с человеком, который тебя не продаст. И пусть обои не новые, диван скрипит… но… не предаст.

Так бывает?

Заставил себя наконец отбросить всё вместе с мурлыкающей остаток ночи кошкой со своей груди, вскочил на ноги и отправился наконец в ванную. Услышал топот лапок за спиной с явным направлением в комнату Катерины.

Вот и молодец..

Скрип старенькой двери, щелчок, голубая плитка с серыми зазорами, тусклый желтенький свет, лязг щеколды, не самое радостное отражение в зеркале и наконец вывернутые ручки крана, а следом шум ледяной воды.

Нет… точно… надо с матерью поговорить… Если я хочу жить нормально.. Хаа… я и нормально? Вообще в голове не укладывается.

Закрываю глаза, окатывая лицо ледяной водой. От первого соприкосновения вздрагиваю, нагибаюсь к крану пониже.

— Очнись, Рав. Очнись… — Тихий бессмысленный хрип самому себе… Мгновение переливается в минуты.

Смотрю в зеркало в упор… ну, мальчик, не в первый раз же. Вроде получше? Нет, нихрена не помогло.

— Вот и молодец.

Закрываю кран, стягиваю с сушилки полотенце… вытираю руки так, словно кожу заживо сдираю… бросаю полотенце обратно, открываю замок, делаю шаг вперёд, толкаю дверь и натыкаюсь..

Ух, аж дрогнул.. Оба молчим… Катя стоит напротив, сжимая кулачки перед собой, только смотрит сонными настороженными глазками на мое лицо. Ну, Окей, помолчим.. Дует щёчки, о чем-то задумавшись.

Смотрю, жду, изучаю в ответ. Время тянется, словно я под сильными антидепрессантами. Нет, не выдерживаю сам же, не успеваю заткнуть самоиронию, расплываясь в дешёвой улыбке родом из затхлого борделя.

— Нравлюсь? — Вылетает по-скотски.

Зачем? Вот, зачем? Словно жду, что она всё поймет, обнимет и… пожалеет? От осознания своей трусливости скулы сводит ещё сильнее.

Да почему она всё также напряжённо смотрит? Резко протягивает кисть, заставляя вздрогнуть, от прикосновения. Стирает замершие капли с излишне напряжённых скул. Улыбка сходит на нет, вся фальш электрическим разрядом глушится, словно она мой собственный заземлитель.

От её касания выдох вырывается сам, а следом за ним и порыв, точнее — дикое желание обнять и сжать покрепче. Да, именно сейчас.

Закрываю глаза и делаю шаг вперёд. Не хочу видеть в ответ испуг, просто действую и укутываюсь в наконец приблизившемся тепле. Её тепле. Родном. Необходимом. Обвалакивающем.

Я сдаюсь. Мне не хватало её неделю. Все эти хитрые планы с целью привязать её покрепче вдруг ударили обухом и проорали, что щеночек привязался сам, нацепил ошейничек и готов подставить пузико, только… любите? Не бейте? Терпите?

Бред. Полнейший бред.

Глубоко вдыхаю ее присутствие, замираю, едва справляясь с диким давлением в моих же лёгких. Хрипящий выдох… крепче. Её же немного ведёт? Да, точно. Но не вырывается — это хорошо. Хорошо..

Только дыхание едва касается ключиц.

Стараюсь дышать ровнее, успокаиваюсь. Повторяю, что надо уже отдалиться.

Ладно, хватит… хватит, Равиль. Отпускай.

Да только руки не слушаются. Катерина начинает сопротивляться, словно чувствуя, что