Она – его одержимость - Николь Келлер
– Речь идет о жизни и смерти, – доктор сразу становится серьезным и удрученным. – И счет идет на часы. Если вовремя не провести операцию, то…девочка может не выйти из комы.
Ледяная ладонь страха до хруста сжимает сердце. Я не могу потерять дочь, едва обретя ее!
– В чем загвоздка? – интересуюсь хриплым голосом, который с головой выдает мое состояние.
– В деньгах. Сама операция бесплатна, но для ее проведения необходимо оборудование, дополнительные специалисты и специальные материалы, – доктор разводит руками, оправдываясь.
– Реквизиты и сумма? – коротко спрашиваю, доставая телефон из кармана.
Максим Валерьевич протягивает мне бумажку с наспех нацарапанными цифрами. Мысленно присвистываю. Сумма внушительная даже для меня. Как же Кира собиралась накопить ее в одиночку?
– Половину суммы уже внесла мама. И на днях она хотела внести остаток, но, к сожалению, болезнь девочки внесла свои коррективы.
А моя бывшая не промах: все же собрать такую сумму…молодец.
– Алло, Татьяна Львовна, добрый день, – я прямо в кабинете, при докторе, набираю своего главного бухгалтера. – Сейчас я вам отправлю реквизиты и сумму, переведите деньги на указанный расчетный счет. Сделать все нужно в течение часа. Это архиважно и моя личная просьба.
Я заканчиваю разговор и убираю телефон в карман.
– Деньги будут в течение часа. Что-то еще?
– Нет, – радость отражается на лице доктора, и я немного выдыхаю: моя дочь в надежных руках. Он так радуется, как будто это его дочери выпал счастливый билет. – Завтра в восемь утра мы проведем операцию.
– Еще так долго ждать? – хмурюсь, бросая взгляд на часы. А если…будет поздно?
– Девочку, оборудование и специалистов нужно подготовить. Аппараты продержат ее до утра, – заверяет меня врач, но тревога все равно не отпускает. Я знаю, что смогу выдохнуть, только когда закончится операция.
– Хорошо, тогда до завтра, – пожимаю руку доктору и выхожу из кабинета.
На крыльце клиники меня встречает Кира. Она заметно нервничает: нахмурена, периодически прикусывает нижнюю губу и заламывает пальцы.
– Стас, послушай…
– Яне завтра в восемь утра сделают операцию, – обрываю ее.
Я – не зверь. И хоть у меня одно – единственное желание: придушить Киру за ее поступок, я не могу так издеваться над ней. Все же она – мать и точно также переживает за ребенка. И я не собираюсь ни при каком раскладе лишать ее родительских прав и отбирать девочку. Но и извиняться за свои слова, которые сказал в запале ярости, не собираюсь.
– Спасибо, Стас, спасибо…– она шепчет, ладонями утирая слезы со щек. – Яна – это все, что у меня есть. Мой смысл жизни…
– Тогда почему ты не сказала мне о ее существовании и болезни?
Глава 34
Стас
Кира мнется и молчит. По лицу вижу, что хочет что-то сказать, но молчит, млять! Прекрасно!
– Почему, Кира? – произношу с нажимом, теряя остатки терпения. Если она и сейчас не признается, не раскроет правды, я…клянусь всем святым, не знаю, что сделаю.
Но мать моего ребенка смотрит на меня в упор и молчит. Ее глаза наполняются слезами, а меня просто всего охватывает ярость. Пытается давить на жалость, когда она ее ни грамма не заслуживает.
– Отвечай, твою мать! – ору, со всей силы ударяя кулаком в стену.
Кира вздрагивает и делает шаг назад, упираясь спиной в эту самую стену. Прикрывает глаза, тяжело дыша, и медленно сползает вниз.
Мне становится не по себе: кажется, я перегнул палку.
Подхватываю Киру, удерживая за талию, и вглядываюсь в ее лицо: не притворяется, ей действительно стало плохо.
– Извини, мне что-то нехорошо. Наверно, от нервов. Я так переживаю за бусинку…
– За кого? – хмурюсь, не понимая, о чем она. Какая еще бусинка?
– За Яну. Я ее так с рождения называю. Она родилась такая маленькая, крошечная…
Она улыбается, вспоминая момент рождения нашей дочери, а меня снова злость берет: ведь Кира, не спросив моего мнения и не поставив меня в известность, лишила меня всего, связанного с дочерью: ее первая улыбка, первый зубик, первый шаг, первые слова…И, черт меня подери, неожиданно, вот стоя на этом самом месте, я понимаю, что мне все это нужно, млять!!!
– А теперь…я не знаю, что с ней будет…– закачивает она шепотом и с обреченностью в голосе.
– Все хорошо будет. Я договорился насчет операции.
Кира поднимает на меня изумленный взгляд и смотрит во все глаза, как будто видит впервые.
– Ты же…
– Я что, похож на урода, который будет играть детскими жизнями?! – раздражаюсь, не веря, что она действительно подумала, что я способен на такое.
Кира вновь шатается, и я прижимаю ее вплотную к своему телу. Так дело не пойдет.
– Спасибо, Стас, спасибо…Сама я бы не справилась, – бормочет, слабо пытаясь выпутаться из моих объятий. – Извини, мне надо идти…
– Куда?
– К Яне, она там совсем одна…
– Там с ней врачи, – отрезаю и тяну Киру за собой к машине. – И она в коме. Сегодня ее будут готовить к операции. Тебя все равно к ней не пустят.
– Как к операции? – она тормозит и пытается вырваться, чем меня начинает раздражать.
– Да, завтра утром Яне сделают операцию…
Но Кира не дослушивает и перебивает, взволнованно восклицая:
– Тогда я тем более должна быть рядом! Моя девочка…
– Наша, Кира, наша девочка, – поправляю жестко и припечатываю: – И нет, сейчас ты будешь только мешать работе врачей. Мы вернемся сюда завтра, к началу операции. А сейчас мы поедем в другое место.
Я тяну Киру за собой и сажаю в машину. На удивление, она перестала сопротивляться. Но и выглядит, мягко говоря, ужасно: под глазами круги, на лицо все признаки хронического недосыпа и усталости, вялая и апатичная. Да, в этой девушке сложно узнать соблазнительную гейшу из «Бархата».
– Куда мы едем? – равнодушным голосом спрашивает Кира, глядя в окно.
– На обед.
– Что? – она резко разворачивается в мою сторону, как будто я только что сказал несусветную чушь.
– Мы едем в ресторан на бизнес-ланч, – повторяю, словно ребенку объясняю. – А то на тебя смотреть больно. Уже падаешь без сил. А дочери нужна здоровая и спокойная мама.
Кира еще какое-то время хлопает глазами и потом все же глухо произносит:
– Я в порядке. Просто усталость в последние дни накопилась. Переживаю за Яну.
Ничего не отвечаю, потому что мы уже подъехали к ресторану, где для меня всегда забронирован столик в ВИП-зоне.
Мы садимся, и я из-за меню наблюдаю за Кирой. Она отсутствующим взглядом смотрит в меню и даже не листает его. Скриплю зубами и подзываю
