Невыносимое счастье опера Волкова - Алекс Коваль
Молчим. Какое-то время действуем механически. Я наблюдаю, а Кулагина педантично составляет чистые тарелки аккуратной стопочкой. Пока неожиданно не бросает:
– Нехорошо это, Волков, язык за конфетами в чужой рот совать, а потом вон, к… как там написано? А, Лера, вот, а потом к Лере ехать титьки мять. Фу, Виктор, некрасиво как.
– Чья бы корова мычала. Пару часов назад ты мне тут активно перебирала варианты курортной интрижки, поэтому от кого-кого, но от тебя точно лекции о морали в зачет не идут.
– Один-один. Ну и? Чисто интересно, поедешь?
– Поеду. А чего бы не поехать? Вечер должен закончиться эффектно, это мой день или как?
– Чего не отвечаешь тогда на смс? Так и напиши: гостей разогнал, лечу.
– Отвечу. Вот прямо сейчас и отвечу, не беспокойся.
– Угу. А то вдруг эта дамочка рассылку всему списку контактов сделала. Ждет, кто вперед откликнется. Прощелкаешь такое счастье тому, кто окажется быстрее.
Язва. Берусь за телефон и набираю ответное смс:
"Скоро буду у тебя" .
Отправляю. Не блокируя, бросаю телефон экраном вверх перед Кулагиной. Тони, разумеется, читает и глаза закатывает.
– У тебя с этим какие-то проблемы, конфетка?
Не отвечает. Фыркает. Отворачивается и к посуде возвращается. Нет, я это так просто не оставлю. Я злюсь. Даже не так – я в бешенстве! Делаю шаг к ней. Потом еще и еще один, пока идти стало некуда. Подаюсь вперед бедрами, в поясницу ей стояком своим каменным упираясь. Пусть почувствует, как тело на нее реагирует. Пусть слегка эго свое потешит. Весь, блть, вечер в паху пожар, организм разрядки просит, она все только усугубляет и усугубляет. Коза!
Тони прячет вздох, но я его чувствую. Зажмуриваюсь, наклоняюсь, пальцами копну ее собираю и на другое плечо перекидываю, носом в шею утыкаюсь. Вкусная, зараза. Аж штормит и шатает. Опьяняет. Веду от впадинки, где ключица вверх, мурашки за собой собираю, к ушку подбираюсь, шепчу:
– Давай же, признай, что ты не хочешь, чтобы я поехал к другой, конфетка.
Молчит.
Задираю свою-её кофту и кладу ладони на ее упругие ягодицы. Идеально умещаются в ладонях! Безжалостно и грубо сжимаю. Тони инстинктивно выгибается и, кусая губы, тихо стонет, захлебываясь воздухом. Сладко, еще хочу! Вот что тебе мешает сказать мне прямо о твоих желаниях, вредная бестия? Ртом! Чувствую ведь, вижу, знаю. Ничего хорошего от нашей близости точно не будет, но, по крайней мере, на какое-то время нам обоим точно будет хорошо. А потом? Потом разберемся. Обязательно.
Но всего этого я ей не говорю. В ответ на ее сиплое:
– Ты чего творишь, Волков…
Бросаю:
– Если тебе так противна мысль, что я буду с другой… так сделай так, чтобы я остался с тобой, Кулагина.
Даю себе десять секунд. Жду, когда до ее мозга дойдет мой душевный “посыл”.
…Девять.
…Десять.
Отстраняюсь. Ладони горят, всю кожу покалывает. Кулагина так и не отмерла.
Забираю мобильник и выхожу из дома. Мне срочно нужен глоток свежего воздуха и сигарета. Пикировки с этой бестией заводят круче, чем любая, самая жаркая прелюдия…
Нина
Не знаю, чем я думала, когда читала пришедшие Волкову смс. ТУПИЦА! Это случилось скорее машинально, нежели нарочито. Я никогда не страдала ерундой по типу: залезу-ка я в телефон своего мужика и пошарюсь в переписках. Это гадко и сильно ниже моего достоинства. Тут же экран сам взгляд привлек, а там это .
Короче, на меня снова накатила обида. А вместе с ней не логичная, нездоровая, раздирающая внутренности жгучая… Ревность?
Да нет. Это не она. Это алкоголь, оголивший нервы, и чувство собственности. Чувство, когда у тебя была любимая игрушка, а потом ты ее потерял. Потерял, а спустя время увидел у кого-то такую же: и вроде игрушка уже не твоя, а изнутри идет отторжение и неприятие того, что она в чужих руках. Что чужие руки ее обнимают, любят, холят и лелеют. Это не ревность, нет. Не может быть она. Я не ревную, никого и никогда. Да и Волков не игрушка, а живой человек. Я сама его сегодня весь день задирала, флиртуя с Лариным, вот, получи и распишись. Карма не заставила себя долго ждать, Антонина.
Еще и сам Вик масла в огонь подлил. Прижался. Носом своим… губами… в животе что-то вспорхнуло, затрепетало, защекотало. Желание, волнение, чувство сладкой власти от ощущения его возбуждения, которое вполне очевидно, на кого… “возбудилось”. Короче, нет, все-таки это была архи дурацкая идея – остаться! Поэтому, как только я собрала стопочками посуду, попрощалась с парнями и заторопилась домой.
Пульс шкалит выше нормы, как будто я только что хапнула лошадиную дозу энергетика. Мне необходимо срочно убраться из этого дома и стереть из памяти последние десять минут этого вечера. Еще лучше – весь этот вечер. Мне не нравится то, что происходит у меня внутри. Что происходит с моим телом, которое теряет контроль. Я в растерянности.
Обувшись, сгребла ключи и выскочила на крыльцо. Никак не ожидала, что Волков здесь. После стычки на кухне он не ушел – улетел, я даже моргнуть не успела. Теперь чуть ли не нос к носу с ним столкнулась. Снова. Стоит, курит, как ни в чем не бывало. Исчезнуть незаметно опять не вышло.
Я все равно, не задерживаясь, проскальзываю мимо, бросая:
– Я ушла.
Уже ногами ступеньки пересчитала, кутаясь в кофту, когда Вик тормозит меня своим:
– Как забавно, однако, да, Кулагина?
Оборачиваюсь. Он с какой-то отстраненно-жестокой ухмылкой затягивается и дым выпускает. Крышкой зажигалки нервно щелкает и смотрит. Темно, но я чувствую, интуитивно знаю, что взгляд его прямо глаза в глаза.
– О чем это ты?
– Когда-то мы бы вдвоем свинтили с такого ужина и занимались сексом до самого утра, отдаваясь друг другу, как последний раз в жизни, а теперь? Ты даешь номерок Ларину, меня ждет “сюрприз” от другой.
– К чему ты клонишь?
– Нет ощущения, что что-то идет не так?
Да. Это ощущение режет без ножа,
