Фиктивный брак - Тая Смоленская

– А где ты был, папочка? Почему не приходил? 

– Я работал. Далеко-далеко. Туда письма от твоей мамы не приходили, и у меня не было причины приезжать в этот город.

Я благодарна Тимуру за эту ложь. 

– Ты же не оставишь меня теперь, папочка?

– Не оставлю.

– И не уедешь?

– Не уеду, – обещает Тимур, обнимая ее еще сильнее. Я ощущаю себя здесь лишней. Отвратное чувство. 

– Я так тебя ждала. Так сильно. Можешь спросить у мамы, я всегда о тебе спрашивала. Я люблю тебя сильно-сильно, только больше не уходи.

– Не уйду. Я к тебе навсегда приехал, – обещает Огнев, и я отворачиваюсь от него, потому что на моих глазах выступают слезы.

Господи, это так тяжело. 

Минуту мы втроем сидим в тишине кладовки. А потом Снежана ошарашивает нас вопросом:

– И жить ты тоже теперь с нами будешь? А если ты мой папа, значит, ты любишь мою маму? Все папы любят мам. Иначе детки бы не родились. 

Тимур смеется. Эта детская непосредственность так умиляет. Дети совсем иначе воспринимают ситуацию и анализируют ее по-своему.

Мы с Огневым переглядываемся. В этот раз инициативу в свои руки беру я.

– Солнышко, у папы есть свой дом, а мы скоро станем жить с дядей Германом. Папа будет приходить к нам, забирать тебя. Он теперь никуда не денется.

– Не хочу жить с дядей Германом, хочу с папой. Папа, можно с тобой жить?

Этот вопрос ставит нас в тупик. О таком повороте событий я и не думала. Это логично, что Снежана, которая так долго мечтала о встрече с отцом, не захочет с ним расставаться, но как это реализовать в жизни?

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​– Ты можешь приезжать ко мне, когда захочешь, но если  ты будешь жить у меня, то оставишь маму одну и она будет очень скучать по тебе, – севшим голосом произносит Тимур. А я точно знаю, что хочет он совсем не того, о чем говорит вслух.

– А мама тоже к тебе переедет. И игрушки мои, – немного неуверенно предлагает дочь.

– Думаю, папе сначала нужно сделать тебе комнату, чтобы ты могла у него оставаться. Так что пока что никто никуда не переезжает, – вмешиваюсь я, – а теперь быстро выходим, иначе пропустим торт.

Из кладовки выходим  втроем. Причем Снежана намертво вцепилась в руку Тимура и отказывалась отходить от него. Ее страх понятен: она столько ждала этой встречи, что боится, как бы Огнев внезапно не испарился.

Обратно возвращаемся вымотанные и выжатые как лимон. Снежана спит, я задумчиво смотрю в окно, игнорируя взгляды Тимура, которому явно не терпится поговорить  о произошедшем сегодня и договориться, как будем дальше действовать.

– Приехали, – его голос вырывает меня из размышлений, машина останавливается у моего дома.

Я тяжело вздыхаю. Наконец-то смотрю на него в упор.

– Все прошло намного лучше, чем я ожидала. Ты хорошо справился.

– Спасибо. Я завтра хочу заехать и провести с дочерью немного времени.

– Созвонимся тогда. – Тянусь к ручке двери.

– Снежана спит, я помогу отнести ее, тебе будет тяжело, – предлагает он.

– Не стоит, – резче, чем следовало, говорю я.

Почему-то впускать Огнева еще и в свою квартиру не хочется. Он и так стер все границы наших с ним прежних отношений, которые, как я думала, продлятся достаточно долго.

– Не перечь. У нее рука в гипсе. Тебе одной не справиться. Не будешь же ты ее будить? – строго одергивает меня Тимур.

– Ладно. Ты прав, – киваю, понимая, что проще с ним сейчас согласиться, потому что я ужасно устала и физически, и морально и сил с ним спорить не осталось.

Не знаю, кого благодарить – возможно удачу, которая окончательно меня еще не покинула, – но час назад Герман прислал сообщение, что ему придется задержаться в другом городе еще на несколько дней и сегодня он не вернется.

А это значит, что с Тимуром они сейчас не пересекутся, а еще у меня есть время, чтобы подумать, как рассказать ему обо всем. Молчать дальше смысла нет, Снежана проговорится в первую же минуту встречи.

Я открываю дверь перед Тимуром, и он входит в мою квартиру с дочкой на руках. Бережно держит ее, оглядываясь по сторонам. Я чувствую себя не в своей тарелке. Огнев здесь кажется лишним.

– Сюда. – Кивком указываю в сторону детской.

Тимур неторопливо пересекает кухню-гостиную, с интересом рассматривает фотографии и рисунки дочери, которые висят на стене у ее кровати.

Он кладет ее на мягкую кровать, я снимаю с ее ножек обувь и медленно, чтобы не разбудить, стягиваю курточку.

Я вижу, как трудно Огневу покинуть детскую комнату, он делает над собой усилие, прежде чем отрывает взгляд от Снежаны.

– Угостишь кофе? – спрашивает, хитро прищурившись, стоит нам вернуться в гостиную.

Я хочу отказать ему. Хочу, чтобы он поскорее покинул мою квартиру, чтобы в душе утихла буря, возвращая мне спокойствие. Но не могу. Что-то во мне забирает контроль, управляя мной.

– Да, конечно. Только переоденусь. – Киваю ему, а потом предлагаю присесть на диван.

Я открываю шкаф и выбираю джинсы и рубашку в клетку, тянусь рукой к спине, чтобы расстегнуть молнию, но безуспешно. Когда собиралась, мне помогла няня дочери, а сейчас рядом нет никого, кроме Огнева.

Я делаю глубокий вдох. Ничего ведь нет в том, что я попрошу его помочь мне? Он не сочтет это за флирт с моей стороны или намек на большее?

Господи, с каких пор, Соня, это тебя беспокоит? Давно ведь плевать на мнение других, в частности Тимура.

Я решительно покидаю свою комнату, становлюсь перед Тимуром. Он вопросительно изгибает бровь, скользя по моей фигуре взглядом. Не понимает, чего я от него хочу и почему до сих пор не переоделась.

– Помоги мне с молнией. У меня не получается расстегнуть, – безэмоционально прошу я. По моему тону ему должно быть ясно, что это вынужденная мера.

– С удовольствием, – улыбается он, поднимается с дивана и обходит меня, становясь за спиной.

Я чувствую на затылке его дыхание, и по рукам ползут мурашки. Он медлит. Слишком долго бездействует, как по мне. Волоски встают дыбом от этой близости. 

Наконец-то его пальцы касаются замочка,