Миллионер, Париж и туфелька - Юлия Бузакина
Мы садимся за красивый столик. Некоторое время созерцаем вид на воду и проходящие мимо баржи и мелкие судна. Оля все время молчит, и меня это огорчает.
В полном молчании мы листаем меню, потом выбираем итальянскую пасту и десерт. Оля заказывает бокал сухого вина. Я кофе. Я вообще не употребляю спиртное. Очень редко, если того требуют правила, могу выпить шампанского. У меня аллергия на алкоголь.
В ожидании заказа мы смотрим на воду.
– Ты ведь не вернешься, да? – вырывается у нее.
– Оль… – я тяжело вздыхаю и беру ее руки в свои.
Она не смотрит мне в глаза, просто продолжает пялиться на грязную воду реки.
– Повернись ко мне, Оленька… – отчаянно сжимая пальцы ее рук, прошу я.
Она медленно поворачивается. В голубых глазах стоят слезы.
– Не знаю, зачем я в тебя влюбилась… Ведь знала, что ты уедешь.
– Мы не расстаемся, Оля! – я нервничаю не меньше нее. – Просто я улетаю в Париж, у мамы помолвка. А потом… потом мне нужно время, чтобы разгрести дела.
Оля замолкает и снова смотрит на воду, а не на меня. Мне совсем не нравится ее настрой. Кажется, она совсем не верит, что у нас может быть будущее.
Официант приносит наш заказ. Просто невыносимо давиться пастой, когда тебя затягивает такое мрачное настроение.
Оля медленно потягивает вино. Я знаю, она пытается принять тот факт, что с завтрашнего дня все будет по-другому. Меня уже не будет рядом. Я уеду на неопределенное время. И, как последний подлец, я даже не могу дать ей какое-то обещание. Просто потому, что мне еще нечего обещать.
– Знаешь, Макс, лучше не надо ничего обещать, – будто читая мои мысли, задумчиво произносит она. – Пусть все идет своим чередом. Нельзя привязывать себя обещаниями, если к чему-то не готов. Возможно, нам лучше остаться друзьями.
– Оля…
Она одним махом допивает остатки вина в бокале и жестом прерывает готовый сорваться с моих губ поток противоречий.
– Я слишком долго совершала одну и ту же ошибку, Макс, – грустно улыбается она. – Я пыталась заставить работать то, что уже давно не работает. Ничего хорошего не выходит, когда насильно связываешь себя какими-то обещаниями, даже не зная, что ждет тебя впереди.
– Оля! Я люблю тебя, понимаешь?
– Если любишь, вернешься.
Оля старается говорить уверенно, но я чувствую, что она держится из последних сил.
– Я с тобой не согласен! Категорически не согласен, ясно? – обиженно посматриваю на нее я. – Дай мне время. Хотя бы пару недель! Не надо вот так резко вычеркивать из своей жизни то, что стало так важно для нас двоих!
– Я тебя не вычеркиваю. Просто я не верю в сказки. Я уже большая девочка, Макс. Я понимаю, что мы с тобой совершенно разные. И жизнь у нас разная. Я не хочу, чтобы ты себя заставлял что-то делать из чувства долга или вины. Мне это ни к чему. Оставим все, как есть. Оставим нас с тобой здесь, на этом месте.
Я смотрю на нее, и меня переполняет ярость. А я еще думал, что это я упрямый. Куда там! Попробуй, переубеди мисс независимость, которая вбила себе в голову, что я ее обязательно брошу.
– Ровно до того момента, как я вернусь обратно! – рычу я. Опять моя черта получить желаемое любым способом дает о себе знать. Только на этот раз на кону моя личная жизнь.
– Я тебя ни к чему не принуждаю. Только если этого захочет твое сердце… – продолжает петь свою песню Оля. – Пожалуйста, закажи мне еще один бокал вина.
– Иначе ты не сможешь сыграть свою красивую роль до конца? – с усмешкой произношу я и взмахом руки зову официанта.
– А что, даже если и так? – ее бравада куда-то исчезает, и в голубых глазах снова блестят слезы.
– Тогда прекрати играть на публику и бросаться красивыми словами о том, что отпускаешь меня на все четыре стороны! – вконец взрываюсь я. – Потому что я никуда не собираюсь! Только в Париж, на гребаную помолвку моей мамы с мсье Гратином!
Кажется, эта помолвка перепортила жизнь нам всем. Кириллу испортили праздник, а меня вынуждают расставаться с Олей раньше времени.
Оля молчит. Ей нечего больше сказать. Но я знаю, что она уже вбила себе в голову, что дальше мы с ней пойдем в разные стороны. Я думал, что сложно понять маму. Но пробиться через упрямство Оли еще сложнее. Оля не понимает, что, оставляя наши отношения здесь, в ресторане, она все только усугубляет.
Я сдерживаюсь из последних сил. Ведь если я сейчас взорвусь, все окончательно испорчу.
– Дай мне две недели, – вдохнув полной грудью несколько раз, снова прошу я.
– Хорошо, – кивает Оля. – Только обещай, что, если у тебя не выйдет и дальше вписывать меня в свою жизнь, ты скажешь об этом честно.
– Обещаю, – возвожу глаза к деревянным балкам веранды я.
Оля замолкает и медленно пьет принесенный официантом бокал вина.
– И сегодня ничего не закончилось, – бурчу я. – Ты допьешь свое вино, и мы будем гулять до самого вечера. Потом где-нибудь поужинаем, а к одиннадцати часам вечера я приведу тебя к двери твоей квартиры.
– Ты всегда такой упрямый? – посматривает на меня она.
– Да. Ты еще не заметила?
– Заметила.
– Тогда допивай быстрее. Мы еще успеем на прогулочный катер. Он отходит через пятнадцать минут.
Оля качает головой. Потом не выдерживает и грустно улыбается.
– Проси счет. Я больше не хочу вино, – говорит она и сжимает мою руку в своей.
Я неотрывно смотрю ей в глаза. Черт, это больно. Больно уезжать, и не знать, вернешься ли обратно в ближайшее время.
Глава 19. Оля
Утро. Пасмурное и серое. Противный осенний дождь громко стучит по стеклам. Я медленно открываю глаза, и на меня потоком обрушивается горькое осознание – Макса в городе больше нет.
