Клетка (ЛП) - Коул Стиви Дж.

— Хабло Инглес. — Я встаю и пересекаю камеру, хватаясь за прутья.

— Си… — Он прочищает горло. — Ты виноват, — усмехается он, и клянусь богом, если бы я мог протянуть руку через эти решетки и задушить его, я бы это сделал.

— Какого черта я здесь?

— Габриэль. Он говорит, что у тебя ужасный характер. — Он хмурится. — Сказал, что должен был накачать тебя наркотиками. Затащил сюда твою задницу, как мертвую лошадь. — Я сжимаю челюсти и стискиваю зубы. — Не беспокойся… ты будешь здесь всего день или около того. Габриэль сказал, что это единственный способ удержать тебя от нахала с его дерьмом. — Он пожимает плечами. — Сказал, что ему жаль, эсе. — Быстрая ухмылка появляется на его губах.

Мое сердце, кажется, что оно вот-вот вылетит прямо из моей гребаной груди. Не могу поверить, что Гейб поместил меня сюда. Черт… Я сжимаю руль так сильно, что у меня болят суставы. Что, черт возьми, я собираюсь делать? Я отталкиваюсь от прутьев и шагаю.

— Эй, ты хочешь что-нибудь поесть? — спрашивает охранник. — У меня есть сыр с перцем и индейка, гребаный Спем.

— Нет, я в порядке, спасибо. — Я засовываю руку в карман за мобильником, но его, блять, нет. — Черт возьми, Габриэль.

Охранник смотрит на меня.

— О, ты хочешь свой мобильный телефон? Он на зарядке. Габриэль попросил, чтобы он оставался заряженным, сказал, что ты ожидаешь звонка или что-то в этом роде. — Я смотрю на него. — Не волнуйся. Если он зазвонит, я принесу его тебе. — Затем он исчезает из поля зрения.

Когда он возвращается, он тащит металлический ланч-бокс Халка. Он достает сумку Ziploc, открывает ее и откусывает бутерброд.

— Итак, Габриэль… он говорит, что ты corredor de apuestas, чувак, ты — причина того, что Синалоа заработала так много денег. — Он качает головой. — Ты легенда. — Он откусывает еще раз, прежде чем протянуть бутерброд мне. — Уверен, что не хочешь? Сыр Пименто лучший в мире. — Я сажусь на койку и смотрю на него. — В любом случае, — говорит он, набитым едой ртом, — Габриэль говорит, что ты и он друзья. Габриэль крут, чувак, он мне нравится. Он меня до чертиков пугает, но он мне нравится…

Я плюхаюсь на койку и стону, потому что чувствую, что этот парень никогда не заткнется, и, похоже, я застрял здесь, пока Габриэль не решит вытащить голову из своей задницы.

38

Тор

Громкий стук в дверь разбудил меня от мертвого сна. Я сажусь в тот момент, когда дверь распахивается, и в комнату входит мужчина с пистолетом. Меня охватывает паника, и я накрываю собой Кайлу, защищая ее своим телом. Она почти не шевелится от сна.

— Пойдем со мной, — нетерпеливо говорит мужчина. Я оглядываюсь через плечо, но он продолжает смотреть.

Я медленно вылезаю из кровати, стараясь не потревожить Кайлу. Мне не нравится оставлять ее, но лучше ей остаться здесь, в этой постели, чем идти со мной туда, где это будет. Когда я иду по коридору, мой разум вертится вокруг вариантов. Середина ночи. Что, если меня вызвал Хесус? Есть только одна вещь, по которой мужчина зовет женщину посреди ночи. О Боже. Я прижимаю руку к животу, пытаясь его успокоить. Меня проводят к двери кабинета Хесуса, затем мужчина отступает, жестом приглашая меня войти внутрь.

Когда я открываю дверь, глаза Хесуса на мгновение встречаются с моими, прежде чем он бросает взгляд на ноутбук на столе перед ним.

— Она здесь, — говорит он.

— А, хорошо. — Я узнаю этот русский акцент, высокомерное произношение. Почему Ронан звонит Хесусу?

— Виктория, иди сюда, — говорит Хесус.

Я обхожу стол, и он выдвигает свой стул, похлопывая себя по бедру. Сглотнув, я опускаюсь к нему на колени. Его рука опускается на мое бедро, и я напрягаюсь. Экран компьютера подтянут к пиксельному видеозвонку. Пушистик на экране медленно исчезает, и я смотрю на изображение человека в красивом костюме с красным галстуком, завязанным на шее. У него точеное лицо, выступающие челюсть и скулы. Темные волосы зачесаны назад с легкой естественной остротой. Он выглядит таким молодым, не на много старше нас с Джудом. По какой-то причине я ожидала, что мужчина, обладающий такой властью, будет старше. Ронан улыбается мне через экран, и я не могу не думать, что он был бы красивым, если бы не его ледяная твердость. Его голубые глаза такие суровые и расчетливые, что я дрожу от одного взгляда в них.

— Я вижу, тебе нравится твой маленький гость, Хесус, — говорит Ронан.

— Ты знаешь этого человека? — спрашивает Хесус, игнорируя комментарий Ронана. Я колеблюсь. Должен ли я сказать, что я знаю?

— Все в порядке, Виктория. Можешь сказать ему, — говорит Ронан, откидываясь на спинку стула.

— Я говорила с ним по телефону, — отвечаю я.

— Видишь ли, Хесус, — Ронан хлопает в ладоши с довольной улыбкой на лице, — я послал ее к тебе.

Хесус глубоко вздыхает.

— Твоя досягаемость всегда впечатляет, Коул, — бормочет он, медленно касаясь рукой моего бедра. — Итак, теперь ты можешь сказать мне, чего хочешь.

— Я звоню, чтобы дать тебе некую информацию.

— А зачем тебе это, русский? — спрашивает Хесус скучающим тоном.

— Я хочу то, что есть у тебя, а ты хочешь того, что есть у меня. Так устроен мир и…

— Что ты хочешь?

— Кокаин. Я хочу твой кокаин. Я скину тебе пятнадцать процентов, — говорит Ронан.

Хесус смеется.

— Двадцать пять.

— Восемнадцать и ни цента больше! — строго говорит Ронан.

— Двадцать, — медленно говорит он, продвигаясь вперед на своем стуле.

— Поверь мне, — смеется Ронан, — то, что я могу тебе предложить, стоит гораздо больше, чем два процента…

— Talón de quemar Ruso. — Бормочет он. — Девятнадцать. Точка.

— Хорошо.

— Что у тебя есть такого ценного?

— О, тебе это понравится, — усмехается Ронан, затягивая сигару. — Я знаю, кто засадил Доминго. Я знаю, кто твоя крыса.

Мое сердце сжимается в груди, и паника должна быть написана на моем лице.

— Кто? — Хесус рычит, его пальцы тянутся к моему бедру. Пауза, напряжение, которое колеблется в воздухе, как волна, поднимающаяся высоко над ватерлинией.

— Джуд Пирсон, — говорит Ронан, и волна обрушивается, утаскивая меня под холодные мрачные глубины. Я закрываю глаза, мое тело напрягается, пока я жду реакции Хесуса. Я слышу, как из динамиков эхом разносится тихий смешок Ронана. — О, и чтобы ты знал, Андреа мертв. Мне очень жаль, Виктория. Это просто бизнес, — говорит Ронан, прежде чем положить трубку.

Быстрое дыхание Хесуса шуршит мне в ухо. Я буквально чувствую, как его сердце колотится в груди у меня за спиной. Его пальцы болезненно сжимают мое бедро, прежде чем он сталкивает меня с колен. Я взлетаю и отхожу, когда он вскакивает со стула, прижимая меня к столу. Все его тело напряжено. Он хватает меня за волосы и так сильно запрокидывает мою голову, что я вздрагиваю от боли.

— Ты знала об этом? — он рычит, как бешеный пес, злой и готовый атаковать.

— Я думала… — Я тяжело сглатываю. — Я думала, ты знаешь о Джуде и Доминго, — шепчу я. — Я думала, что именно поэтому ты забрал Кайлу, поэтому хотел смерти Джуда.

Он фыркает.

— Я хотел убить твоего букмекера, потому что он зарабатывает на картеле Хуареса слишком много денег, давая им слишком много власти. Доминго хотел использовать твоего ребенка, использовать тебя, чтобы шантажировать Джуда и заставить его убить Габриэля Эстраду. Но теперь…

— Зачем вмешивать нас? — кричу я. — Почему бы просто не убить Габриэля?

Он приподнимает бровь, озаряя меня опасным выражением лица.

— Боссы картелей не убивают друг друга. Но теперь… теперь я могу сделать исключение, потому что Хуарес работают с гребаной крысой, и я убью каждого из них! — Его глаза ищут меня, когда он приближается к лицу. Он кусает мою челюсть, заставляя тепло опалять мою шею. Я отшатываюсь от его прикосновения. — Ты хотела купить свободу своей дочери, — говорит он, кивая. — У тебя сделка, chiquita. Свобода твоей дочери на жизнь Джуда Пирсона.