Гремучая смесь (СИ) - Озолс Агата

23.

Гад, сволочь и мерзавец. Мой противный начальник. Как он вообще смеет так себя вести?

«Что здесь происходит?»

«Моя воспитательница».

«Если бы Ваня увидел?»

И что такого мог увидеть мальчик? Да какое дело этому ….нехорошему человеку до того, с кем я общаюсь в нерабочее время?!

Очень хотелось пожаловаться на негодяя маме. Прямо язык чесался. Но, увы! Я хорошо знала маму, и могла в деталях представить, как она отреагирует. Объединенный десант всех силовых подразделений страны был бы организован ею в течение получаса. И она бы его возглавила, да. Все для спасения единственной дочери. Даже папа-адвокат ничего не смог бы сделать. Меня бы вернули под родительское крыло в течение двадцати четырех часов, а из Родимцева мамочка сделала бы прикроватный коврик. Большой и красивый.

Поэтому от звонка маме я благоразумно отказалась.

И от звонка подруге Таньке тоже. Слишком свежи были в памяти ее инсинуации о наивной девственнице и мафиози. И, главное, если бы не ее длинный язык, мне бы такое в голову не пришло. И уж точно я не разболтала бы придуманную Танькой историю своему работодателю. И не выглядела бы в глазах этого хама трамвайного дурой!

Самое обидное, что получила я ни за что! Уложила Ванечку спать, посидела в своей комнате и поняла, что сон не идет, да и рано еще спать. Заняться было совершенно нечем. Читать, сидеть в социальных сетях или смотреть фильмы желания никакого. Пойти некуда, это тебе не Москва. Позвонить можно родным или подружкам. Но со всеми возможными собеседниками я общалась всего пару дней назад, новостей за это время у меня не появилось, и обсуждать было нечего. Помаялась чуточку и пошла в бассейн. Хоть поплаваю, пока есть время. Купальник надела дизайна «от бабушки». Закрытый от шеи до попы. Закрытие только буркини, которые носят мусульманки. Но буркини был бы уже явным перебором. Да и кто меня увидит: поздно, темно и все уже спят. Охрана, конечно, бодрствовала, но они меня игнорировали. Здоровались вежливо, и точка.

Пока надевала купальник, мысленно отметила, что эпиляцию неплохо бы повторить. Но это подождет, сначала поплаваю, а потом повыдергиваю лишние волосы.

У бассейна ждал сюрприз, и не скажу, что бы приятный. В одном из кресел сидел Александр. Нет, против него лично я ничего не имела. Но в свете необходимости эпиляции в некоторых местах, особенно заметных в купальнике (девочки меня поймут), Саша был сейчас совершенно лишним. Я было уже развернулась, что бы незаметно смыться, но он обратил на меня внимание:

— Добрый вечер!

— Привет, — ответила, намереваясь идти обратно в дом.

— Поплавать решила?

— Даже не знаю, — я прикрыла стратегические места полотенцем.

— Ты плавай, я тебе мешать не буду.

Прикинула, что на улице достаточно темно, лишних волос у меня не так уж и много, да и вряд ли мужчина будет меня рассматривать настолько внимательно. Можно рискнуть.

Положила полотенце и быстро в воду. А там! Красота! Водичка тепленькая, небо в звездах, в саду цветочки благоухают! Романтика! И, что важно, лампы горят не очень ярко, издалека много не разглядишь, даже если такое желание появится. Поплавала, поплавала и решила, что пора идти на боковую. Вылезла из бассейна, а мой визави возьми, да и подойди поближе. Вот они, комплексы проклятые! Какая-нибудь натуралка-бодипозитивщица плюнула бы и пошла одеваться. Пусть любуется. А мне неудобно. Села на бортик, нога на ногу положила и жду. А Саша тоже решил посидеть. Я даже посмотрела на него подозрительно, может у него тоже проблемы с чем-нибудь лишним? Вроде, нет. Шорты, футболка. Ничего криминального.

Слово за слово, мы разговорились. Нормальный мужчина. Может, звезд с неба и не хватает, но не всем же академиками быть.

Вот за беседой нас и застал господин Родимцев. И я совершенно не поняла, с чего он так вызверился. Было очень похоже на сцену ревности, но с какой стати ему меня ревновать, если он сам, прямым текстом в начале нашего знакомства заявил, что против служебных романов. Я, кстати, тоже против. Была бы за, осталась бы в Москве с предыдущим начальником. Ходила бы на любимую работу, жила бы в своей уютной квартирке и горя бы не знала. Всего-то дел: пару раз в неделю раздвигай ноги перед начальником. Но, если честно, то предыдущий начальник мне совершенно не нравился, а этот … очень даже. Если не обращать внимания на странное ко мне отношение и мерзкий характер.

В общем, разозлил он меня так, что я и забыла, с чего уселась на бортике и вела светские беседы. Под конец не выдержала, послала его к черту и пошла. Эпилироваться.

В следующие несколько дней мы с Родимцевым почти не виделись. Он уезжал с утра пораньше, а когда возвращался, проводил время с сыном, а меня отпускал. Было бы только куда мне ходить, а так, конечно, хорошо — времени свободного куча. Поэтому вечера я проводила у себя в комнате, читая, крася ногти или делая маски для лица и костеря на чем свет самодура — начальника. Но долго так продолжаться не могло, врать себе я не любила и старалась этого никогда не делать. Пришлось признаться, что не характер Родимцева меня бесит, а заявление этой мымры: «Я подумываю выйти замуж за твоего хозяина».

Тогда я не нашлась с ответом, да его и не требовалось. Произведя столь эффектный выстрел, мымра гордо удалилась с поля боя. А я осталась тихо обтекать, делая вид, что мне совершенно все равно.

Теперь вот приходилось признать: во-первых, Родимцев мне нравится, а во-вторых, даже если я буду настолько принципиальна, что не соглашусь на служебный роман с ним, то и терпеть других женщин возле начальника не намерена. Ну, и, в-третьих, Аданна Лезеди серьезная конкурентка. Тут могут понадобиться крайние меры. Только вот какие? Не слабительным же мне ее поить, право слово.

Павел Петрович вел себя со мной подчеркнуто корректно, но мы опять перешли на «ты». Личных разговоров не вел, прикосновений тщательно избегал. И вид, прошу заметить, имел крайне задумчивый.

Охрана как-то незаметно расслабилась. И Саша стал выглядеть по-другому, не таким напряженным, что ли. Вслух никто ничего не говорил, но связав общий настрой живущих в доме мужчин и отъезд Иму, я пришла к выводу, что свою миссию Родимцев завершил. А это означило, что скоро мы вернемся домой. То есть, семейство Павла Петровича вернется домой, и я вместе с ними.

А утром очередного дня, Ванька прибежал в мою комнату заспанный, взъерошенный и до крайности возбужденный. Забыв пожелать доброго утра, выпалил с порога:

— Мы поедем на сафари!!!

И столько было восторга и радости в этом крике, что я тоже невольно обрадовалась. Ванька повалился рядом со мной на кровать и обнял за шею.

— Катюша, — он поцеловал меня в щеку и продолжил: — мы увидим большую пятерку!

— Ура! — подхватила я. — А когда?

— Послезавтра, — раздалось с порога.

Повернула голову на голос, Родимцев подпирал дверной косяк и с улыбкой смотрел, как мы обнимается с его сыном.

— Летим в Найроби, — продолжил Павел, — потом в Массай Мара, Амбосели, в Танзанию в Серенгети, а дальше посмотрим по обстоятельствам. Я бы еще съездил бы на побережье или в Занзибар.

— В Занзибар, — повторила, завороженная чудесными названиями.

Самое время было сказать «большое спасибо» начальнику с моей прошлой работы. Если бы он не был таким козлом, я бы продолжила сидеть в Москве и никогда бы не увидела все эти чудеса!

— А слоны будут? — деловито поинтересовался Иван.

— Будут, — заверил его отец. — Амбосели славится своими слонами.

— А тигры? Львы? Гепарды? — в восторге стал перечислять мальчик.

— Тигры в Африке не водятся, — ответила я.

— Если повезет, то увидим и львов, и гепардов, — улыбнулся Родимцев. — А сейчас может, вы уже встанете? Половина восьмого утра, между прочим. Катерина, о чем ты думаешь? Ивану уже пора на зарядку! Жду вас через пять минут в саду.

Он развернулся и вышел из моей комнаты, а я совершенно по-детски показала язык.