Будьте моим мужем (СИ) - Иванова Ксюша

Я распахиваю глаза и вижу себя, стоящую ровно на краю световой границы, повернутую к окну, а значит, очень хорошо освещенную! И его… на коленях передо мной! И мое непроизвольное "ах!" вырывается ровно в тот момент, когда он втягивает в рот сосок, а горячая ладонь ложится на мою ягодицу. И очень скоро я перестаю понимать, что именно мне нравится больше — его губы и язык на моей груди или эта совершенно бессовестная рука, которая мнет и гладит, сжимает и оттягивает в сторону… легко касаясь нежной кожи между…

Переступив с ноги на ногу, я чувствую влагу между ног! А ведь он еще даже не коснулся там! А что если… я ведь так мало знаю его… А вдруг он неспроста так настойчиво трогает меня сзади? Мне становится страшно — подобного я никогда раньше не пробовала и была не уверена, что хочу испытать. И в тот момент, когда один его палец касается отверстия, я вся сжимаюсь и кладу руки на его плечи, чтобы оттолкнуть.

— Эмма, — шепчет он, касаясь губами груди. — Я ничего не сделаю против твоей воли. Доверься мне.

И подчиняясь Пашиным рукам, я ложусь на диван. Эти ласковые, умелые руки раздвигают мои ноги, согнув в коленях, а потом он, видимо недовольный таким моим положением, легко, будто я совсем ничего не вешу, за бедра подтягивает меня к краю дивана! И, затаив дыхание, я со стыдом и страхом, но и возбуждением тоже, смотрю, как он вновь становится на колени на пол и устраивается между моих ног!

Ощутимо дергаюсь, когда кончик языка касается ровно того места, которое изнывает от желания, от ожидания прикосновения! И очень скоро забываю обо всем на свете — о детях в соседних комнатах, о своих глупых страхах, о завтрашнем дне… Меня больше не пугают пальцы, ласкающие, кажется, везде. Трогающие все, до чего могут добраться, массирующие, осторожно проникающие внутрь, гладящие, пощипывающие… Наоборот, я с ума схожу от этих пальцев… И, разгоряченная, расслабленная, даже кажется, подставляюсь ему, потому что чувство приятной наполненности, а вовсе не ожидаемой мною боли, дарит его палец внутри, там, где всегда для меня было слишком…

И я очень быстро подхожу к краю! Слишком быстро… Но стоит только непроизвольно вцепиться в его волосы и легко потянуть вверх, как Паша дает мне то, что нужно больше всего сейчас — врывается твердой плотью, заполнив до отказа. И первый стонет в мой открытый в немом крикет рот…

… - Дом. Не хочу квартиру!

— Но дом — это очень дорого, — несмело возражаю я. И поверить не могу, что это он для нас хочет купить! С нами жить хочет! — Хотя, если продать мою квартиру…

В душе я вовсе не желаю ее продавать, потому что это — дом моих детей, тот, где Кирилл жил с отцом, который подарен матерью Андрея. Я не знаю, имею ли я моральное право продавать… Но с другой стороны, мне хочется внести свой вклад, раз уж речь идет об общем доме. И в очередной раз я поражаюсь этому мужчине, когда он говорит:

— Эмма, эта квартира останется. Если вдруг что-то пойдет не так. Если вдруг я… накосячу. Тебе всегда будет куда вернуться.

Размышления над его словами мгновенно покидают мою голову в тот момент, когда, вывернувшись из-под меня, Павел склоняется над моим лицом и говорит:

— Слушай! Я вспомнил… Я ведь так и не поцеловал тебя. Нужно это исправить!

И я с готовностью сама тянусь к его губам…

48. Эмма

Трудно сказать, спала ли я этой ночью… Мы разговаривали, строили общие планы, мечтали, а потом в какой-то момент замолкали и начинали целоваться. Или Пашина рука накрывала мою грудь. Или я проводила пальцем по кубикам на его животе, которые так нравились мне. И все начиналось заново… И что удивительно, каждый раз я получала удовольствие. Кроме… да, кажется, в последний раз я заснула в тот момент, когда… О, нет! Не может быть… Так я думала на грани сна и яви. А проснулась от того, что над ухом быстро шептала Полинка:

— Мама-мама-мама, мы гулять хотим…

— Гулять, — я повторила вслед за ней, с трудом села на кровати, закутываясь в одеяло — знала, что под ним нет ничего, кроме цепочки с крестиком!

Полинка, достигнув поставленной цели, тут же убежала, на ходу что-то крича Андрюше. Я осторожно отодвинула одеяло, придирчиво осмотрела свое тело, как будто за ночь оно могло существенно измениться, но ничего особенного, кроме небольшого синяка на груди, не нашла. Закрыла глаза, прокручивая перед мысленным взором события прошедшей ночи и, накрывшись с головой, вновь упала на подушку. Только теперь на ту, где спал Паша.

В моей постели одуряюще приятно пахло им. Его туалетной водой, кремом для бритья, которым пользовался перед тем, как лечь. Почему-то подумалось, что нужно обязательно сказать ему о том, как сильно мне нравится его щетина, чтобы в следующий раз не брился вечером. Представив себе наш "следующий раз", я неудержимо покраснела. Интересно, а где он? Уехал? Иначе бы дети от него не отстали. Покопавшись в памяти, до предела заполненной всякими неприличными, но очень приятными картинками и ощущениями, я заставила себя сесть, а потом стащить с кресла аккуратно сложенный халат, который вчера, вроде бы, так и остался на полу перед тем, как… С трудом переборола в себе желание вновь упасть на диван и прижаться к его подушке.

Так, стоп! Гулять дети хотят! И есть, наверное, тоже! И вообще… На часах — без четверти двенадцать! Мама дорогая! Я не помнила, чтобы когда-то спала так долго!

Кирилл, по всей вероятности, ушел на работу, оставив после себя в комнате легкий беспорядок и неаккуратно застеленную кровать — впрочем, как всегда… А вот в детской комнате был полнейший хаос — все игрушки разбросаны, кровати не застелены, а малышня прямо на полу рисовала красками в одном из моих новых альбомов! В другой бы день Полинке досталось, но сегодня я была до ужаса расслаблена, зацелована и отлюблена по полной программе — мне было все равно, какие там листы раскрашиваются детьми…

— Полина, Андрюша, вы есть хотите?

— Дядя Паша нас покормил супом перед тем, как уехать! — доложила Полинка.

— А… А он на работу поехал? — спросила я, в тайне надеясь, что эта егоза сумела расспросить его и вызнать правду.

— Нет.

— А куда?

— Он сказал, что это — секрет! И просил тебе не говорить! И обещал нам с Андрюшкой за это привезти мороженое!

Секрет? Интере-есно! Как узнать? Выспросить у дочки? А может… потерпеть все-таки?

— А когда он вернется?

— Скоро.

— Что еще сказал?

— Сказал, чтобы мы ни за что на свете не ходили на улицу и к тебе в комнату. Мы долго терпели. Но потом захотели гулять. Правда, Андрюха?

— Да, — шепотом ответил мальчик, не отрываясь от своего занятия.

Я замерла возле двери, не зная, как быть, радоваться и хвалить его за то, что отвечает или сделать вид, что это — в порядке вещей, что так и должно быть? И в другой раз, я бы, наверное, смогла не заострить внимания. Только сегодня, переполненная эмоциями, сдержаться не могла. Поэтому, игнорируя легкую боль во всех мышцах, встала на колени между одетыми в пижаму малышами, прижала к себе две головенки — темную и светлую, и поцеловала в макушки.

Как же прекрасна жизнь! Дети со мной! Относительно здоровы и счастливы! Отпуск еще не закончился! На улице солнышко светит! А еще… у меня есть Паша…

Неторопливо мылась в душе, потом, мурлыча себе под нос что-то там о хорошем настроении, варила себе кофе, потом неспеша пила его, бездумно глядя в окно.

На подоконнике валялся телефон. Нехотя протянула руку — мало ли, вдруг кто-то звонил? В пропущенных значился только один номер, но целых три вызова от него! Говорить сейчас с Антоном не хотелось — так неудобно вчера получилось! Но извиниться-то было нужно! А сегодняшнее хорошее настроение мне ничто испортить не могло! Поэтому быстренько прочла на компьютере статью, которую Антон вечером передал мне на флешке и посмотрела фотографии. От увиденной красоты настроение у меня улучшилось еще больше, поэтому Антона набрала с радостью.

— Антон? Добрый день!

— Эмма? Добрый! Спасибо, что перезвонила! Я хотел извиниться за вчерашнее…