Сто оттенков ночи (СИ) - Майер Кристина

Я бы забрал Мелкую с собой, но даже предположить не могу, как пройдет наш разговор с ее отцом. Не хочу, чтобы она пугалась и тревожилась еще больше.

— С моим появлением в твоей жизни столько проблем образовалось, — чуть не плача произнесла она.

— Это что за слова? — мой голос звучал строго. — С твоим появлением в моей жизни я узнал, что значит быть счастливым. И вот за это счастье готов голыми руками драться со всеми, не только с твоими родными. У тебя не так?!

— Так! — поспешила Мелкая меня заверить.

— Вот и не смей нагнетать. Я обещаю, что все будет хорошо.

— Ты не расстроен, что все так?

— Я расстроен, что сегодня ночью не смогу тебя обнимать! Я зол, что мне придется неделю провести в другой стране вдали от тебя. Я не смогу быть рядом, защищать и оберегать тебя!

— Мне достался самый лучший мужчина на планете!

— Вот и не смей в нем сомневаться. Ева, ты вчера не спала, ложись отдыхать. Я тебе напишу, если не уснешь, созвонимся. Я поехал, не будем заставлять твоего отца ждать.

— До связи, — прозвучало как предупреждение, что спать она не ляжет, пока все не узнает.

— Мелкая… Ты чудо! До связи.

Глава 26

Игнат

Подъехав к дому, увидел стоящего у подъезда Тополева. На работе мы нехотя кивали друг другу при встрече, но старались без надобности не пересекаться.

— Добрый вечер, Глеб Александрович, — подошел я к коллеге, но руку не протянул. Видел, что он не настроен на нормальный разговор.

— Воронов, ты мудак! — прошипел он мне в лицо. — Сначала ты отыгрался на моем сыне, а теперь добрался до дочери?! Я пришел тебе в лицо сказать, что не оставлю это просто так! Тебе придется ответить за свой грязный поступок!

— Я могу вставить слово? — перебил его. Глеб кивнул. — Я не знал, что она твоя дочь, когда между нами начались отношения. Мои чувства — не месть! Я уже говорил твоему сыну сегодня, но повторюсь: Ева — моя женщина! У нас все серьезно. Вам придется смириться и принять.

— Я не позволю сломать ей жизнь! — теперь он перебил меня.

— Понимаю твои чувства. Я не знаю, что нужно сделать и сказать, чтобы изменить твое отношение. Мы с твоей дочерью вместе, я сделаю все, чтобы она была счастлива. Надеюсь, моего мужского слова достаточно.

— В институте сотни студенток и ты выбрал ее случайно?! — дверь подъезда открылась, семейная пара остановилась на крыльце, я не мог ему ответить.

— Наш случай в современной истории не единственный, Глеб, — постарался его урезонить, как только мы остались одни. — Я не хочу с вами конфликтовать, это плохо скажется на Еве. Прежде чем устраивать войну, подумай о дочери. Я тебя уверяю, мои чувства ни каприз, ни месть. Я настроен серьезно.

— Я против, Воронов. Хочу, чтобы ты это усвоил!

— Мы не договоримся! — твердо произнес я. — Не вижу смысла продолжать разговор. Всего доброго, Глеб Александрович.

Он не желал видеть меня рядом с Евой. Мог его понять, но у меня на его дочь свои планы и менять их в угоду родственникам, не собирался. Сейчас Тополев не в состоянии услышать и принять разумные доводы. Поговорим, когда вернусь из командировки. Надеюсь, к тому времени он остынет.

Ева

Игнат не вдавался в подробности разговора с отцом.

— Мелкая, я знал, что просто не будет, — единственное, что я услышала.

Брат и отец встали в позу. Они даже слышать не хотели никаких объяснений. Папа после разговора с Игнатом потребовал, чтобы я вернулась домой, а я отказалась. Наши отношения вновь стали напряженными.

Даже приезд мамы не заставил меня с ними помириться. Ради нее мы создавали видимость общения, когда пересекались в палате больницы.

Вечерами я возвращалась в общежитие. Прятаться и шушукаться по телефону со своим мужчиной, чтобы не провоцировать брата на ссору? Нет, увольте. Звонки Ворона помогали держаться. У мамы серьезные проблемы с сердцем — недостаточность клапанов. Требуется оперативное вмешательство. Не хватало только наших конфликтов.

Как только родитель узнал о результатах анализов, перестал улыбаться, от тревоги места себе не находил. Наша история с Игнатом будто перестала отца волновать. Зато Лазарь на каждый звонок моего мобильного зло смотрел в мою сторону. Горе объединяет? Это не наш с братом случай. Вернуть нормальные отношения с Лазарем могла только клятва, что оборву связь с Вороном, а я этого делать не собиралась.

Игнат был в курсе состояния мамы, он не утешал меня, не давал ложных надежд. Имелась проблема, которую устранить могла операция. Профессионалы в этой области — слава богу, имеются. Все возможные риски необходимо свести к минимуму. Правильное восстановление, реабилитация и здоровый образ жизни дают маме шанс. Приблизительно такой была его речь. Четко, по делу. И это помогало не раскисать, держаться.

Нового препода в институте все встретили в штыки. Коршуна боялись, но уважали. Он знал ответы на все каверзные вопросы, его невозможно было подловить. А этот терялся, нервничал и, словно мы дети обещал ответить на все вопросы, на следующей лекции. Проверку на вшивость он не прошел. Неудивительно, что один из самых сложных предметов стал и вовсе неинтересен.

Отсутствующих отмечала староста, поэтому наши ребята без зазрения совести прогуливали. Удивительно, но все мечтали, чтобы Игнат Валерьевич вернулся и взялся читать этот цикл. Мы даже в деканат сходили, поговорили с Борисом Евгеньевичем. Я, правда, осталась в аудитории, не хотела, чтобы Смолов увидел меня и отказал.

Несколько раз мы с Сашей пересекались в институте. Она приглашала меня в гости. Хотелось сходить, посидеть, отвлечься, поговорить, ведь не с кем было обсудить сложившуюся ситуацию, но времени выделить, никак не получалось. Допоздна я находилась в больнице с мамой. Ее готовили к операции, которую планировали провести на новой неделе.

А еще я ждала возвращения Ворона. Разговоров по телефону и сообщений не хватало. Мне нужны были его объятия, хотелось ощутить тепло любимого тела, почувствовать дыхание на коже, вдохнуть родной запах…

В субботу вечером он позвонил, как всегда. Я только вышла из больницы и направлялась в сторону метро.

— Мелкая, ты где? — спросил он, когда я приняла вызов.

— Вышла от мамы, сейчас поеду домой. — медленно направилась в сторону станции.

— Ева, я сейчас подъеду, никуда не уходи. — вслушалась в родные строгие нотки в голосе, что даже не сразу поняла что он сказал.

— Ты в Москве?! — радостно воскликнула, оглядываясь в поиске знакомой машины.

— Смотался, как только дослушал последний доклад.

— А как же банкет и самые красивые докторши со всей планеты? — не могла я его не подколоть.

— Не видел ни одной, даже мало-мальски симпатичной. В этот раз приехали старые, толстые и страшные, — поддержал он мою шутку. — В моих планах постоянно брать тебя с собой, чтобы регулярно получать дозу эстетического наслаждения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Игнат Валерьевич, вы планируете только смотреть? — поддразнила я своего горячего мужчину.

— Мелкая, даже не начинай! Я соскучилась, а ты напрашиваешься. Кладу трубку, я тебя уже вижу. — оглянувшись и я увидела машину Ворона.

Водительская дверь автомобиля открылась, Игнат подошел ко мне и со словами «привет, Мелкая», притянул к себе и поцеловал. Сначала нежно, а потом по традиции — долго, страстно, жарко.

— Не мешаю?! — раздался рядом разгневанный голос родителя.

*** ***

Игнат

Оставаться в чужой стране до конца конференции, стоило больших нервов. Я несколько раз чуть не сорвался в Москву. Ева была напугана, а ее упертые родственники не видят проблему там, где она есть! Понятно, переживают за Анну Антоновну, но как можно не замечать, что происходит с Евой?! Мелкая не признается, но я же знаю, что она не спит ночами — тревожится за мать.