Хулиганка и бунтарь (СИ) - Килеева Виктория

Тот неопределённо махнул вглубь квартиры.

— Там.

— Ага, спасибо.

Через минуту Настя вышла с напряжённым лицом.

— Терпеть не могу совместные санузлы. Это как сочетание высокого и низкого, недопустимо-обыденная эклектика быта!

Андрей вздохнул. Как-то сразу стало ясно, что секса он сегодня не дождётся.

Через два дня Ася собиралась на свидание, а Настя — на свадьбу подруги. Сёстры наносили макияж, борясь за место перед старым трюмо. Хордин недовольно ходил кругами, зная по слухам (но не по опыту), какой разврат царит на подобных мероприятиях.

— Значит, ты меня точно с собой не возьмёшь?

— Зачем? — не понимала Настя. — Брать тебя с собой на свадьбу — это то же самое, что везти уголь в Ньюкасл.[48]

— Этот вопрос ещё можно обжаловать.

— Вопрос обжалованию не подлежит.

— И чем ты будешь там заниматься?

— Андрей, не задавай смешных вопросов. Чем люди обычно занимаются на свадьбах?

— Пьют, — подсказала Ася.

— Если бы только это, — проворчал Хордин. — Там будут всякие увеселительные мероприятия растлевающего характера.

Настя бросила на него уничижительный взор.

— Подумаешь, пара невинных конкурсов между девочками и мальчиками.

— «И поставит овец по правую свою сторону, а козлов — по левую»[49], — ввернула Ася.

— Можно я тебя хотя бы на такси заберу? — настаивал Хордин.

— Не волнуйся, Снупи[50], меня довезут, — томно ответила Настя.

— Кто?

— Друзья.

— Какого полу будут друзья? — тихо ревновал Андрей.

— Смешанного.

— «Иисус же любил Марфу и сестру её и Лазаря»[51], — не унималась Ася.

— Тогда я буду тебя ждать! — заявил Хордин. — Вот здесь лежать — и ждать.

В ожидании Насти Андрей улёгся на её диване, искренне тревожась за метровую пищаль, которая имела все основания свалиться ему на голову.

Он проснулся только ночью. Оценив своё местонахождение, Хордин повернулся на бок. В кармане оптимистично зашуршали презервативы. И вдруг во тьме он обнаружил, что рядом с ним лежит что-то белое и темноволосое.

— Настя? — удивился Андрей, а потом коварно произнёс: — На-а-астя…

Хордин решил к ней поприставать, но никак не мог решиться. Повинуясь инстинкту, он потянул руку к её груди и тут же встретил твёрдое сопротивление.

— Руки прочь от советской власти, — сухо процедила Настя.

— Настюш…

— Даже не думай — спи!

Сначала Андрей растерялся, но потом вспомнил Асины уроки и попробовал повернуть Настю набок.

— Хордин, что ты делаешь?!

— Я… Ты не могла бы повернуться набок?

— Зачем?

— Так надо.

Настя повернулась.

— Нет! Я имел в виду, лицом ко мне. А ты… отвернулась. — Хордин несказанно огорчился и робко поцеловал её в затылок.

— Отстань!

— Обжалование указаний не приостанавливает их исполнения, — страстно прошептал Андрей, целуя девушку — на сей раз за ухом.

— Я же сказала, отвали! — Не склонная к шуткам Настя тяжёлой рукой отстранила его от себя. — Я не собираюсь расставаться с девственностью только потому, что тебе вдруг приспичило.

— Но я ведь тоже… как бы с нею расстаюсь. И мне не приспичило, нам уже давно пора.

— Эту проблему можно легко решить одной левой. Или правой.

— Настюш, у меня от твоей холодности уже озноб, — признался Хордин. — Ты не думаешь, что это жестоко?

— Жестоко?! — взвопила Настя, стремительно приняв вертикальное положение. — Жестоко — относиться к женщине как к инструменту для удовлетворения своих низменных страстишек! Женщина — это не место для отправления нужд.

— Не знал, что твои убеждения проистекают из радикального феминизма…

Настя глянула на него с недоверием.

— Мы недавно эмансипацию по праву повторяли, — объяснил Андрей. — Настюш, я, конечно, больше теоретик, чем практик, но, по-моему, секс — это когда хорошо обоим…

— Поздравляю, Снупи, ты идеалист.

— А тебе откуда знать, как оно на самом деле? Ты же не пробовала.

— И до свадьбы не собираюсь! — отрезала Настя, снова ложась. — Всё, Хордин. Спать давай.

Минут двадцать Андрей пролежал в темноте, мучимый невесёлыми мыслями, после чего забылся сном.

— «ВСТАНЬ, СПЯЩИЙ, И ВОСКРЕСНИ ИЗ МЁРТВЫХ, И ОСВЕТИТ ТЕБЯ ХРИСТОС!»[52]

Хордин мгновенно проснулся и даже в испуге вскочил.

— Есть будешь? — лучезарно улыбалась Ася.

— Доброе утро, — пробормотал Андрей.

— «Итак, не будем спать, как и прочие, но будем бодрствовать и трезвиться». [53]

— А-а… где Катя?

— Какая Катя?

— То есть Настя…

— Наверное, осталась в твоём сне, — усмехнулась Ася.

— Она ушла?

— Давно и очень злой. Ты что, её не ублаготворил?

Андрей со стыдом вспомнил прошлую ночь.

— Ничего не было.

— Опять?! — не скрывала разочарования Ася.

— Конечно, у нас были попытки к акту, но…

— «Ты не восхотел и не благоизволил…»[54]

— Я-то восхотел, но она меня востолкнула.

— «В ту ночь будут двое на одной постели: один возьмётся, а другой оставится».[55] А я уже приготовилась тебя поздравлять.

— Асют, не береди душу, — вздохнул Хордин.

— Ты «ногу на боку» пробовал?

— Я не успел.

— Вот-вот, ты уже двадцать лет не успеваешь.