Юджиния Райли - Ночь, когда шел дождь
– Еще лимонаду, сэр?
– У нас все чудесно, Хелен, – с удовольствием держа на руках Тедди, Джеймс взял со стола зубное кольцо, – но я пуду вам благодарен, если вы помоете любимую игрушку этого юного джентльмена: она упала на пол.
– Конечно, сэр.
Когда экономка вернулась с чистой игрушкой, Кристен поблагодарила ее и сказала Джеймсу, что им с Тедди нужно уходить.
– Большое спасибо за лимонад, но, думаю, мне пора отвезти сына домой. Уверена, он продемонстрировал бы лучшие манеры, если бы не так хотел спать.
– Он очарователен, – передавая ребенка матери, заверил ее Джеймс и, наблюдая, как Кристен укладывает малыша в коляску, добавил: – Спасибо за потворство капризу старика.
– Старика! Вы совсем не похожи на старика! – засмеялась Кристен.
– Мне скоро пятьдесят пять.
– Глядя на вас, этого не скажешь.
– Благодарю за комплимент, – улыбнулся Джеймс. – Позвольте помочь вам. – Они вместе спустили коляску по ступенькам, и Джеймс, выпрямившись, посмотрел на Тедди, сосредоточенно сосавшего большой палец. – Знаете, я приближаюсь к тому этапу жизни, когда у людей появляется склонность к размышлению. У меня никогда не было ни внуков, ни детей, – глухо добавил он.
– Вообще не было? – Нахмурившись, Кристен резко подняла голову.
– Вообще не было. – Джеймс грустно посмотрел на Тедди и снова перевел взгляд на Кристен.
Дома, уложив Тедди спать, Кристен готовила гамбургеры для себя и Джошуа. Она была задумчива и взволнована, а взгляд на кухонный календарь только усилил ее смятение и грусть, вернув мысли к матери. Кристен вспомнила, как несколько лет назад ее мать сидела в кухне над пачкой счетов, прикрыв глаза рукой.
– Мама, я найду работу и помогу тебе оплатить их, – подбежав к ней, сказала Кристен.
– Нет, – ответила ей мать, и чувство собственного достоинства вдруг изменило ее черты, – это моя обязанность, а ты должна окончить школу.
Но обычно на лице матери было написано недовольство, только недовольство и раздражение, и Кристен не могла с этим ничего поделать. Когда наконец пришел день окончания школы, Стелла Морган, подав Кристен плащ и берет, встала рядом с ней перед большим зеркалом и, глядя на отражение дочери, спросила странным надтреснутым голосом:
– Кристен, тебе тяжело жить со мной?
– О нет, мама! – без колебаний заверила ее Кристен. Стелла Морган, отвернулась и стремительно пошла к двери, а когда Кристен догнала ее, порывисто обняла дочь.
– Я горжусь тобой, – сказала она, и Кристен могла отдать жизнь за это мгновение.
За обедом Кристен почти все время молчала, все еще погруженная в свои воспоминания, а Джошуа, только что закончивший один из реставрационных проектов, был в веселом, приподнятом настроении, все время пытался вовлечь Кристен в разговор, но получал лишь односложные ответы. После еды, когда Джошуа помогал Кристен убирать посуду, она тоже не разговаривала, а раздраженно расставляла тарелки и стаканы, пока не разбила чашку.
– Что с тобой сегодня, Крис? – Джошуа крепко сжал ее плечи.
– Я... – Кристен прикусила губу, сдерживая слезы. – Я перед обедом взглянула на календарь. Сегодня...
– Что?
– В этот день четыре месяца назад я потеряла маму, – грустно взглянув на мужа, в конце концов тихо проговорила она.
– О, дорогая, сочувствую тебе. Я не знал...
– Откуда ты мог знать? – Кристен выскользнула из его рук, когда Джошуа попытался обнять ее, и снова занялась посудой.
– Крис, ты ведь никогда не рассказывала мне о своей матери. Я понимаю, для тебя тяжело и болезненно...
– Все верно, – сухо перебила его Кристен, яростно отскребая миску.
– Ты скучаешь по ней?
– Да, – призналась она, прерывисто вздохнув, – хотя мы с мамой никогда не были особенно близки. Сколько я себя помню, она всегда работала по ночам, а я весь день обычно проводила в школе. Но все-таки она была мне матерью, и ее правила наложили отпечаток на всю мою жизнь, – с оттенком горечи закончила Кристен.
– Как это? – не понял Джошуа.
– Ну, – пожав, плечами, Кристен протянула мужу миску для споласкивания, – я никогда не уходила из дома без ее разрешения, несмотря на то что была серьезной и сознательной, а она подолгу отсутствовала.
– Так ты же была совершенно самостоятельным человеком.
– Правильно. Я всегда была одна и проводила время за чтением, перед телевизором или что-нибудь сочиняя. Изредка мама позволяла мне пригласить домой школьную подругу, и это все. А свидания... – Замолчав, Кристен печально покачала головой.
– Что? – поторопил ее Джошуа, заинтригованный рассказом.
– Ну, – непроизвольно улыбнулась ему Кристен, – до моего шестнадцатилетия мама не разрешала мне встречаться с мальчиками, а потом я получала разрешения только по праздникам. Но самое оскорбительное – она сама выбирала мне кавалеров!
– Ты шутишь!
– Ничуть. Если парень приглашал меня погулять, он сначала должен был прийти в мамин выходной день для предварительного досмотра. И надо сказать, большинство ребят не выдерживало испытания. Неаккуратная стрижка или экстравагантная одежда уже могли стать причиной дисквалификации. И если даже я получала разрешение, мне следовало быть дома к двенадцати часам. Мама всегда звонила, чтобы убедиться, что я вернулась. При каждом удобном случае мать говорила мне, что, если она застанет меня с парнем в квартире – и не важно, чем мы будем заниматься, – она вышвырнет меня вон.
– Боже правый, это же настоящая тирания! – воскликнул Джошуа. – Неудивительно, что в прошлом году ты так торопилась, чтобы уехать из дома! Твоя мама не одобрила моего поведения? – задумчиво нахмурился он. – Я хочу спросить, как она отреагировала, узнав о нашей женитьбе?
– Приехав в прошлом году домой, я была несказанно удивлена, что мама приняла меня, – мрачно покачала головой Кристен. – Она была в ярости, когда узнала, что я вышла за тебя замуж, и заявила, что ты для меня слишком стар.
– Слишком стар, – грустно повторил за ней Джошуа. – Знаешь, в этом я не могу с ней согласиться. Что больше всего привлекло меня в тебе с самого начала, так это твоя зрелость. Теперь я понимаю, что с твоим прошлым ты очень быстро должна была повзрослеть. Даже в девятнадцать лет ты резко отличались от других девочек того же возраста, думавших только о косметике, нарядах и предстоящем свидании.
– Знаешь из собственного опыта? – с раздражением поинтересовалась Кристен.
– Ревнуешь? – поддел ее Джошуа.
– А тебе хотелось бы! – парировала она.
