Анна Стриковская - Неправильная женщина
В этот раз, как всегда, я прикинула возможные сценарии развития событий, продумала свою в них роль, и стала ждать, что будет. Первый ход за Егоровым. Пока он его не сделал, мы продолжаем работать, как всегда. Есть шанс, что ничего не случится. Зачем тогда заранее переживать? Как любит говорить мой папа: «война будет — объявят».
Пока у нас есть заказы, есть деньги, и есть, чем заняться. Ну и отлично. Продолжаем жить, дамы и господа!
* * *Шеф не пришел, и Егоров не объявился. Звонила госпожа Корн и спрашивала, как дела. Я ее уверила, что все идет по плану. Обещала на следующей неделе представить промежуточные результаты. Больше до самого вечера ничего не происходило, если не считать ритуала пожирания торта коллективом сотрудников.
А вечером я поехала к Татьяне.
У Таньки по квартире разливался умопомрачительный запах вкусной еды. Я поразилась: Татьяна кто угодно, но только не кулинарка. Обычно она просто покупает нарезку или заказывает суши с доставкой. Но этот запах я прекрасно знаю, суши так не пахнут.
— Тань, чем так пахнет?
— Сюрприз! Раздевайся и иди смотри!
Я уже направилась на кухню, когда Татьяна завернула меня в гостиную. Я вошла и завопила:
— Ура! Манюнечка приехала! Дорогая моя!
Ясно, чем пахнет! Сациви!
Моя любимая подруга бросилась меня обнимать. Как же я рада! Манана училась вместе с нами в школе, окончила в Москве медицинский институт, а потом родители отвезли ее в Тбилиси, где она вышла замуж и осталась жить. И все годы мы дружили. Приезжали к ней при каждой возможности, и она частенько выбиралась в Москву. Но в последнее время ей было все труднее приезжать, а мне и Таньке было сложно выбраться в Тифлис. И я уже смирилась с этими обстоятельствами, а Танька нет! Сумела как-то ее выцарапать! Молодец! За этим меня к себе выписала. Давно, небось, знала, и молчала. Партизанка.
Мы обнимались, целовались, хохотали, плакали. Вспоминали всех, кого могли. Потом незаметно перешли к делам более актуальным. Я надеялась, что Манана приехала насовсем. Манана отличный детский врач, доктор наук, могла бы давно в Москву перебраться. И для ее мужа здесь нашлась бы работа. Он тоже врач, только уролог. Она не сказала этого прямо, но я так поняла. Но почему только сейчас?
— Мама… Моя мама умерла.
— Тетя Белочка? — я заревела. И Танька тоже. В нашем детстве не было теплее дома, чем дом Мананиной мамы, тети Бэлы. Мы ее звали Белочкой и обожали. В ее сердце было место для всех детей, чьи бы они ни были. С ней всегда можно было обо всем поговорить, посоветоваться по любому вопросу, посекретничать, и не бояться, что она заложит тебя родителям. Так было в детстве, так было и потом. После смерти мужа она продала московскую квартиру и поехала в Тбилиси помогать дочери. Квартира у них была шикарная, и вся семья Мананы жила на эти деньги несколько лет.
— Мама очень болела последние годы. У нас была возможность уехать, но ее нельзя было перевозить. Она так страдала, переживала, что мешает нам. Мне кажется, от этого и умерла. Не плачьте так, она уже давно умерла. Полгода как.
Я была в ужасе.
— Как же так? Мы на майские с тобой разговаривали, и ты мне ни словом не обмолвилась. И раньше? Почему не сказала? Белочка нам всем была родная. Я бы прилетела на похороны.
— И я, — подвыла Танька.
— Девочки, не ругайте меня. Так мама велела. Вам было бы трудно выехать в Тбилиси. Она ни жизнью своей, ни смертью не хотела никого обременять. Я выполнила ее волю.
И тут мы снова заревели, уже все трое. Вволю наплакавшись, мы пошли за стол, помянуть покойницу. И тут Манана снова меня удивила. Я задала вопрос:
— А где твои мужчины? — У Мананы двое сыновей-погодков, Николай и Константин, Нико и Котэ, и муж Миша. Все отличные ребята. Она их гордо называет: мои мужчины. Я как-то полагала, что они приехали вместе с ней, но где же они?
— В Тулузе.
— Где?! — заорали мы с Танькой.
— В Тулузе. Это на юге Франции.
— А то мы не знаем, где Тулуза. Слушай, Татьяна, тебе там ближе, стукни эту гадюку. Все от подруг скрывает. А почему в Москву к нам не приехали?
— В Москве сейчас нам было бы… Ну, скажем, неуютно. И жить здесь нам негде.
— А у меня-то! — заголосила Татьяна.
— Тань, успокойся. Мы что, должны тебе на шею сесть? Работу мы, конечно, нашли бы. Но это очень смешные деньги, а надо мальчиков растить. Дать им образование. В Южной Франции у нас, то есть у Миши, полно родственников. Они нам помогли. Миша получил прекрасную работу. Мальчики будут учиться в Тулузском университете.
— Они туда прямо из Тбилиси поехали?
— Да, через Марсель.
— А ты-то почему здесь, а не в Тулузе, с ними?
Тут у Мананы на глазах снова набухли слезы.
— А меня не пустили.
— Как, не пустили?!
Оказывается, в свое время, Манана оставила себе российское гражданство, как родившаяся в Москве. И может уехать на ПМЖ только из России. А дадут ли ей теперь визу, одному Богу известно.
Мы с Танькой бросились ее обнимать и успокаивать. Ничего, поживет пока у Таньки, благо квартира позволяет, и будет добиваться положительного решения. Миша-то тоже не станет на месте сидеть, всех французских грузин на ноги поднимет, чтобы его жене дали разрешение воссоединиться с мужем и детьми. И мы подумаем, кого можно подключить. У Татьяны есть влиятельные знакомые во всем мире.
— Может, мне туда попробовать в турпоездку выехать? — робко предложила Манана.
— И думать не смей! Если откажут, то потом уже кранты! Попадешь в черный список, и еще сто лет не увидишь своих детей.
Мы сидели, пили вино, ели сациви и другую вкусную еду, которую наготовила Манана. Потом пили чай с моим тортом, и обсуждали, как помочь любимой подруге. Потом мы уже совсем осоловели от пищи и вина, перестали членораздельно разговаривать и начали петь. Когда мы по третьему разу завели про солнышко лесное, пришла Вика.
Посмотрела с неодобрением на теток, забравшихся с ногами на диван, и сказала:
— А вам не пора спать ложиться? Уже второй час ночи.
— Вот ведь ехидна какая, а называется родная дочь, — Танька вскочила и заметалась, — И правда, девочки, пора спать. Сейчас я вам постелю.
Я собралась было ехать домой, но Таня меня не пустила.
— И думать не смей. Ты нынче напилась. Ну и что, что стоишь прямо, не шатаешься? Сейчас тебя любой мент остановит просто по позднему времени. Что тогда делать будешь?
— Оставайся, моя золотая!. Не надо рисковать, — Манана обняла меня за плечи, а мы с тобой еще поболтаем.
Таня уложила нас на огромном диване в гостиной, мы легли и еще часа два рассказывали друг другу про свою жизнь. Утром я вскочила раньше всех, и, не дожидаясь завтрака, поехала домой. Надо же принять душ и переодеться раньше, чем идти на работу. По дороге домой я подумала, что совсем забыла спросить Татьяну, что она знает про Егорова.
