Мария Воронова - Рандеву на границе дождя
Жена смотрела на него совершенно ясными глазами, не обнаруживая никаких признаков волнения, и не спешила с ним заговорить. Макс растерялся. Он ждал, может быть, упреков, недовольства, но не этого королевского спокойствия. В замешательстве он привстал на своем стуле и потянулся поцеловать жену, но быстро был остановлен повелительным жестом пальчика, приложенного к его губам.
– Сядь, пожалуйста, – сказала Алина. – сейчас принесут вино, тогда поговорим.
Он покорно дождался, пока официант с грацией крадущегося леопарда наполнит их бокалы, сдержанным жестом отсалютовал жене и пригубил. Алина тоже сделала крошечный глоточек.
– Теперь можно? – Он достал айфон и показал, что все поменял, как она хотела.
– Спасибо. Но мне бы хотелось, чтобы ты называл меня Солнышком не потому, что я тебя прошу…
– Ну прости меня, – сказал Макс и с некоторым усилием добавил: – Солнышко.
– Я не сержусь.
– И насчет ребенка тоже… Извини, что я так сильно давил на тебя. Я подумал и понял, что был не прав, ты должна принять решение стать матерью без всякого нажима с моей стороны. Можешь быть уверена, что больше я не заговорю на эту тему.
Алина пожала плечами и взяла его телефон, вяло посмотрела на буйство слащавой сентиментальности, которым теперь обозначалась в списке его контактов, и с разочарованным видом отложила трубку.
– Ах, если бы ты сразу исправил… – вздохнула она.
Он протянул руку и властно накрыл ее ладонь, лежащую на краю стола. Рука была холодная и какая-то безжизненная.
– Слушай, ну да, я упустил один шанс доставить тебе радость, но ведь у нас целая жизнь впереди, я еще смогу все исправить, не этим, так каким-нибудь другим способом! – сказал он напористо. – Давай просто помиримся, а то я что-то сильно соскучился по тебе. А? Пойдем домой?
Алина сделала такую гримаску, словно он был назойливым просителем, которому прямо не отказывают в надежде, что он сам осознает всю нелепость своих претензий и исчезнет.
– Солнышко, прими меня, пожалуйста, ты же видишь, я раскаялся и готов на все твои условия.
Принесли заказ, и, воспользовавшись этим предлогом, Алина убрала руку из-под его руки. Очень красиво взяв столовый прибор, она вяло стала передвигать зеленые листья в своей тарелке, а Макс был так взволнован, что не притронулся к еде.
Сегодняшний день выдался по-зимнему холодным, и в ресторане, несмотря на всю его фешенебельность, царила промозглая атмосфера. Макс почувствовал, что его слегка знобит – то ли от холода, то ли от волнения.
В надежде, что алкоголь подскажет нужные слова, он долил себе вина и освежил бокал Алины.
– Макс, мы должны решить, хотим ли мы жить вместе дальше, – заявила она строго. – и мне кажется, что лучше сделать это, пока мы врозь и не можем влиять друг на друга.
– Лично я все решил, когда мы поженились, и с тех пор ничего не изменилось.
– А лично я – нет. И мне будет легче все обдумать, пока ты не маячишь у меня перед глазами.
Он быстро опустошил свой бокал и резко спросил, а чем, собственно, заронил в нее сомнения относительно перспектив их семейной жизни. Кажется, он не замечен в традиционных мужских пороках, а о нетрадиционных и речи не идет.
Ответ жены убил наповал.
– Ты занят только собой, – заявила она без колебаний и так уверенно, что Макс подумал: «Может, и правда…»
– Но это же все для тебя, – сказал он растерянно. – чтобы ты могла жить, как привыкла до замужества. Мы с тобой мало говорили о моей работе, это верно, но поверь, психиатрия – не та тема, чтобы обсуждать ее за ужином, и я так выкладываюсь, что у меня почти не остается сил на другие вещи. Пожалуй, ты права, для психиатров я интересный собеседник, а по жизни скучный человек, но семья – это же не клуб по интересам.
Алина нахмурилась, и Макс продолжал:
– Ну да, я всю энергию отдаю работе, зато все, что работа дает мне, я кладу к твоим ногам. И вообще я всегда думал, что нам с тобой хорошо. Ведь хорошо же?
– Трудно сказать… Последнее время мне казалось, что если бы я вдруг уехала, не предупредив тебя, ты бы не заметил моего отсутствия.
Ему стало стыдно. Кажется, Алина права. Как бы он ни любил свою работу, следовало признать, что в его жизни психиатрии слишком много. Будучи заведующим кафедрой, он не запускал ни одного из направлений – ни научного, ни лечебного, ни педагогического. Рано защитив докторскую, он мог бы спокойно почивать на лаврах, но Макс любил исследовательскую работу, любил придумывать и доказывать идеи, а когда в голове складывалась стройная концепция, ему нравилось ее излагать.
Кафедра была для души, а для денег приходилось тянуть психотерапевтическую лямку в частной клинике, руководить которой было значительно сложнее, чем кафедрой. В науку приходили люди увлеченные, а в клинику нанимались с целью заработать, поэтому вечно возникали склоки и итальянские забастовки.
В общем, возвращаясь домой, Макс хотел только четырех вещей: есть, спать, секса и молчать.
Вечеринки и приемы были для него хуже каторги, и, добросовестно посещая те, на которые не пойти никак нельзя, он истово увиливал от всех остальных. Впрочем, Макс всегда считал, что Алине приятнее тусоваться в компании подруг, чем со скучным мужем, неспособным, несмотря на хорошие манеры, поддержать светскую беседу.
– Любимая, впредь обещаю тебе быть внимательнее, – Макс снова завладел ее рукой. – согласен, ты располагала мною меньше, чем может рассчитывать жена, но я исправлюсь. Совсем скоро наша клиника станет преуспевающей фирмой, и мне уже не надо будет торчать там сутки напролет. Заживем лучше прежнего. Давай, милая, пойдем, – он понизил голос, – пойдем, ляжем… И все само собой наладится.
– Секс не разрешает конфликт, – наставительно произнесла Алина, и Макс вдруг подумал, что сейчас его, специалиста с мировым именем, кладет на обе лопатки какой-то заштатный психолог из глянцевого журнальчика.
Он засмеялся и сжал слабую руку жены.
– Секс не разрешает, а любовь разрешает. Пойдем, Алина. Я тебя согрею… Ну, как могу, конечно, – добавил Макс, оглядев свои худые руки, протянутые к жене.
Алина смяла салфетку и бросила в свою тарелку.
– Хорошо, пойдем.
Расплатившись по счету, он выбежал за ней воодушевленный, но увидел, что жену ждет машина с шофером, и настроение сразу пропало.
Макс помог Алине надеть кашемировое пальто, машинально отметив, что оно слишком легкое для этого совсем по-зимнему холодного вечера, распахнул перед ней дверь, поколебался минуту, но все же опустился рядом с женой на мягкое кожаное сиденье.
Надо думать, Алина не хотела его унизить, она взяла этот автомобиль отца так же машинально, как другая женщина берет сумочку.
