Барбара Брэдфорд - Женщины в его жизни
– Ты прав. Канарис считает, что Гитлер в конце концов доведет Германию до тотального коллапса. Я того же мнения, – сказал Курт с тяжким вздохом. – Как он, так и я, мы считаем, что Гитлер наверняка пойдет в этом году войной на Англию… Многие думают точно так же, как ни странно. Он вознамерился прихлопнуть Запад.
– Ты пессимист, Курт.
– Я настроен очень пессимистично, – кивнул барон. – Будущее выглядит беспросветно, очень худо: война неотвратима. И Германия должна проиграть эту войну, если ей суждено сохранить народ и восстановить человечность.
– Да, – согласился Зиги, насколько мог, спокойно.
Они вместе продолжали свой путь, каждый углубившись в раздумья о грядущем апокалипсисе, и спустя несколько секунд Зиги задумчиво пробурчал:
– Если Гитлер доконает Чемберлена и Британия решится-таки на войну, Франция вступит в нее на стороне Англии как ее всегдашняя союзница и участница Мюнхенского пакта.
– Вне всякого сомнения, – закивал головой Курт и почти неслышно, мягко выбранился перед тем, как воскликнуть: – Этот болван Чемберлен! Он вечно клюет на болтовню Гитлера о миролюбии – пустословие, которому грош цена. В Англии есть только один политик, который до конца понимает воинственные намерения Гитлера, его конечные цели и всеобщую ситуацию, и это – Уинстон Черчилль.
– Но, Курт, это же глас вопиющий. Никто к Черчиллю всерьез не прислушивается, – заметил Зигмунд.
– К сожалению. Очень и очень жаль, что не Черчилль премьер-министр. – Курт еще раз горестно вздохнул и торопливо продолжал: – Но вернемся к теме отъезда Урсулы. Я полагаю, не плохо бы ее отправить в конце следующей недели. Я хочу, Зиги, чтобы ты купил билеты на поезд до Парижа. И обратные тоже.
– Да, я это сделаю. А как же быть с въездными визами в Англию?
– Мы решили, что будет правдоподобнее, если Урсула повезет Максима во Францию якобы на отдых, для чего и нужны обратные билеты. Поэтому она, уезжая из Германии, не сможет иметь в паспорте въездную визу в Англию. В той же мере это относится к Максиму и Теодоре. Урсула сможет получить все нужные им документы в британском посольстве в Париже. Я все организовал, и ей выдадут въездные визы незамедлительно без всяких затруднений. Поддержка обеспечена.
Зигмунд кивнул.
– Курт, я бесконечно верю тебе во всем и еще раз благодарю за все, что ты для меня делаешь, и за твое доверие. Ведь ты рассказал мне о Канарисе. И я, конечно, понимаю необходимость сугубой секретности в том, что касается адмирала и его деятельности.
– Я знаю, что ты сохранишь все в тайне, и потом, мы столько лет дружим, что говорить о нашем взаимном доверии просто неуместно. Теперь нам, пожалуй, пора возвращаться в замок и присоединиться к Рейнхарду. По-моему, он поджидает Адама фон Тротта на ленч. Он остановился неподалеку у друзей. Ты ведь знаком с Адамом фон Тротт цу Зольцем, не так ли?
– Знаком, но не коротко. Я встречал его несколько раз с Рейнхардом. Они вместе учились в Оксфорде, да?
– Да. Адам ученик школы Роде.
– Он полунемец-полуамериканец, верно?
– Правильно. Между прочим, у него есть довольно знаменитый американский предок – Джон Джей, который стал первым председателем Верховного суда Соединенных Штатов. Он – его прапрадед. Джей также был государственным деятелем и дипломатом высокого ранга.
– Я этого не знал. Интересно будет еще раз повидаться с Адамом, – сказал Зигмунд. – Если я правильно помню, он из германского министерства иностранных дел.
14
Древний, причудливого вида замок стоял на невысоком холме. Его башни и башенки четко вырисовывались на фоне неба и поблескивали под яркими лучами солнца. Заиндевелая темная зелень соснового бора охватывала белокаменный дворец сзади, словно гигантское жабо. Ярко разодетые детишки играли на снегу под хрустально-прозрачным небом, напоминавшем синее отполированное стекло.
Такая сцена предстала взорам Зигмунда и Курта, когда они вынырнули из-под полога леса, где прогуливались и беседовали на протяжении последнего получаса. И сцена эта была столь умилительна в своей первозданной простоте и невинности, что оба невольно остановились и залюбовались ею, перенесясь в собственное детство. Они переглянулись, поняв, что в этот миг на них нахлынули одни и те же воспоминания.
Зиги негромко, как бы самому себе, сказал:
– Курт, с этими детьми ничего не должно случиться. Они не должны попасть ни в какую беду.
– Не попадут… если это хоть сколько-нибудь зависит от меня… – клятвенно заверил Курт.
Его собственные дети – тринадцатилетний Кристиан и девятилетняя Диана – в этот момент помогали Максиму лепить огромного снеговика, рядом с которым меньшой мальчуган выглядел еще меньше, что, впрочем, последнего, похоже, ни мало не беспокоило. Восьмилетняя Гретхен фон Тигаль толкала груженную снегом тачку к своей няне Ирмгард, собиравшей вместе с Тедди ледяной дом для Гретхен. Обе юные женщины старательно трудились, целиком поглощенные своим делом.
– Эгей! Ку-ку! – прокричал Курт. Он и Зигмунд помахали детворе, повернувшей к ним головы.
– Ку-ку-у! – дружно отозвались дети и няни, замахав руками и хохоча, но через секунду возвратились к прерванным занятиям.
– Они хотят все завершить до завтрака, – рассмеялся Зигмунд. – С тем чтобы мы могли прийти и восхититься их творчеством.
Курт тоже усмехнулся, они свернули влево на дорожку, что вела на холм к боковому крыльцу дворца; дорожка была недавно расчищена кем-то из садовников, так что теперь по ней можно было идти быстрым шагом.
Войдя в прихожую, стены которой были отделаны деревянными панелями, а пол черно-белой плиткой, они скинули верхнюю одежду, переобулись в туфли и по узкой витой каменной лестнице направились на второй этаж к кабинету Рейнхарда.
Дверь была чуть приоткрыта. Зигмунд распахнул ее и вошел, за ним последовал и Курт.
Адам фон Тротт цу Зольц уже прибыл. Гость и Рейнхард стояли у пылающего камина и пили шампанское. Состоялся обмен приветствиями, после которого Рейнхард предложил вернувшимся с прогулки друзьям:
– По бокальчику? Или предпочитаете подкрепить себя чем-нибудь поосновательней?
– Мне, пожалуй, шампанского, – сказал Зигмунд.
– А как ты, Курт?
– Спасибо, – кивнул барон, – мне тоже. – Он достал из кармана твидового пиджака золотой портсигар, раскрыл и предложил сигареты Зиги и Адаму. Зиги взял, Адам отказался.
Закурив, Зиги посмотрел на Адама фон Тротта. Он успел забыть, насколько хорош собой был Адам. Высокий, довольно худощавый, он был весьма привлекателен и от природы наделен большим шармом.
