Хилари Норман - Чары
– Я ищу мсье Зелеева, – сказала она и затаила дыхание. Хекси вертелась у нее в руках и поскуливала.
Лицо продавца осталось бесстрастным.
– Вы должны встретиться с этим господином здесь, мадемуазель?
– Нет, мсье. То есть, я надеюсь с ним встретиться, но…
Она остановилась в замешательстве.
– Мсье – наш клиент?
Он слегка наклонил голову.
– Боюсь, я не смогу вспомнить клиента по фамилии…
Он колебался.
– Зелеев, – повторила Магги. – Он работает здесь.
Неодобрение возвратилось опять.
– Нет, мадемуазель.
Сердце Магги замерло.
– Или он работал здесь раньше. Недавно.
– Как давно это было?
Дверь открылась, и почтенного вида пожилая чета появилась на пороге. Продавец поклонился в их направлении.
– Два или три года назад, – ответила Магги, – но мсье Зелеев не работал в демонстрационном зале. Он – ювелир.
Она прочла скуку в его глазах, и попробовала более сильное средство.
– Раньше он работал на Дом Фаберже в Санкт-Петербурге.
– Правда? – его рот криво изогнулся в уголках губ. – Догадываюсь, что это было так давно, n'est-ce pas? Как бы там ни было, но этот господин не работает в данный момент на «Перро и сыновей». Очень сожалею.
Но Магги заехала слишком далеко от дома, чтобы так вот просто сдаться.
– Может, вы могли бы посмотреть в ваших старых записях?
– В этом нет необходимости.
– Но мне это необходимо, – настаивала она. Хекси подвывала в ее руках; настырный негромкий звук из самой глубины ее пасти. – Для меня жизненно важно найти мсье Зелеева.
Неодобрение превратилось в неприязнь.
– Тогда я могу предложить вам оставить свое имя и адрес, если отыщется какой-нибудь след этого господина, мы вам напишем.
– Я не могу этого сделать – я имею в виду, что не смогу дожидаться записки. Это – очень срочное дело.
– В таком случае, я ничего не могу для вас сделать – только пожелать вам приятно провести сегодняшний день.
Он плавно двинулся к двери и взялся за ручку.
– Пожалуйста, мсье, – Магги просила его в последний раз, но без всякого толку. Дверь была открыта.
– Bonjour, Mademoiselle.
Продавец намеренно не сказал ей au revoir.[24] Дверь за ней закрылась. Магги ободряюще погладила таксу – потому что собаке тоже пришлось натерпеться – и спустила ее на землю.
– А что теперь? – спросила она, и не получив ответа, сама ответила на свой вопрос. – Мы пойдем дальше.
Зная, что не может позволить себе тратить время попусту, Магги быстро обежала столько ювелирных магазинов, торгующих золотом, серебром и драгоценностями, сколько смогла найти. Перед ее глазами промелькнула целая вереница блистательных магазинов на рю де Рон, набережной Женераль Гизан, Пляс дю Моляр и на другом берегу реки, на Пляс де Берже. Впечатления были яркие, но удручающие – никто не знал Зелеева и никогда не слышал о его существовании. Магги зашла в почтовое отделение на рю де Мон Блан и начала рыться в книге адресов города и окружавших его пригородов, но не нашла жителей с его фамилией. Тогда она подошла к кассе и разменяла франки на сантимы и стала звонить из автомата в каждый ювелирный магазин и лавочку, в которые не смогла зайти сама. Хекси, устав и проголодавшись, стала совсем беспокойной – она вертелась, скулила, виляла хвостом, царапала когтями стену, а потом начала лаять, не давая Магги слышать то, что говорилось в трубку. Но Магги уже поняла, что ее затея провалилась. У нее было мало времени, и если Зелеев и жил в Женеве – в чем она уже сильно сомневалась – она его не найдет.
Впервые после ухода из дома она почувствовала, что нервы ее на пределе. Скоро будет темно, а ей негде было остановиться на ночь. Конечно, ее окружали экстравагантные, красивые отели, но какой от них прок? Ведь Магги понимала – если она начнет платить за подобные номера, ее деньги не задержатся в ее кармане больше нескольких дней. Но если она сейчас сдастся, вернется в Цюрих, она будет быстро сожрана жадным настырным миром Грюндлей и Джулиусов, словно беззащитная устрица, поданная на блюде. Ее индивидуальность, ее надежды и стремления будут растерты в порошок. И она может больше никогда не увидеть отца.
Она побрела, теперь уже медленно, к маленькому парку возле озера, где Хекси, под покровом вечера, растянулась на траве и блаженствовала несколько минут, но потом, словно вспомнив о голоде и усталости, побежала назад к Магги и стала царапать ее своими маленькими лапками, пока Магги наконец не сдалась и не взяла ее на руки.
– Ну, что теперь? – проговорила она.
Она сёла на скамейку, посадив на колени Хекси.
– Как тебе понравится провести здесь ночь?
Такса сунула свой длинный нос в карман Магги, где, она помнила, лежала съеденная теперь шоколадка. В парке, казалось, было безопасно, размышляла Магги… но если ее начнет расспрашивать полиция, она наверняка к рассвету уже окажется в Цюрихе, и это будет конец для Хекси. И для нее тоже.
Но потом собственный ответ поразил ее своей очевидностью. Конечно, им нужно идти вперед – но не просто лишь бы куда. Ведь на самом деле она знает одно-единственное место, словно посланное ей самой судьбой. Господи, да как это она сразу не сообразила! Город, о котором столько говорил Зелеев – так восторженно, живо, так поэтично; город, в котором была так счастлива Ирина Валентиновна – женщина, которую Магги никогда не встречала, но на которую она, как ей часто казалось, была похожа больше, чем на свою собственную мать. Именно туда мог поехать Зелеев, если он покинул Женеву. Город, в котором, так он говорил Магги, она блеснет.
– Именно так, – пробормотала она и поцеловала Хекси в жесткое ухо.
Она приняла решение. Она вернется к железнодорожному вокзалу и найдет комнатку в дешевой меблирашке, а утром сделает еще одну попытку отыскать русского в этом городе. А потом она и Хекси сядут на ближайший отходящий поезд и покинут Швейцарию.
Они поедут в Париж.
Она успела на утренний поезд, и началась еще одна поездка без всяких удобств, потому что хотя на этот раз Магги и попыталась устроиться в вагоне второго класса вместе с Хекси, проводник вагона решил отправить непоседливую собачку в багажное отделение одну, и Магги пришлось отправиться вслед за ней.
Но Магги не замечала неудобств, потому что за окном проносился мир во всех своих красках. Паспорт Магги проверяли уже дважды – первый раз на швейцарской стороне, а второй – на французской. Альпы остались позади нее, они ненадолго остановились в Лионе, а теперь ехали вдоль реки Соны на север через южную Бургундию. За окном медленно проплывал сельский пейзаж, казавшийся таким прелестным, несмотря на тусклый февраль – покатые холмы, леса, луга, виноградники и стада скота.
