Элизабет Адлер - Опрометчивость
О Боже, а время-то! Она быстро запихнула открытку обратно в сумочку и побежала обратно на кухню.
– Я уже накрыла на стол, мисс, – услышала она веселый голосок официантки.
– О! Отлично, большое спасибо. Я сварила кофе, может быть, выпьете чашечку? – Венеция засунула мясо в духовку и захлопнула дверцу.
– Спасибо, мисс. – Приятная, уже не очень молодая женщина налила себе чашечку и внимательно посмотрела на Венецию. – Мне знакомо ваше лицо, – сказала она. – Вы очень похожи на кого-то на телевидении.
– Правда? – Венеция улыбнулась и занялась овощами.
– Вспомнила! Вы очень похожи на одну киноактрису, которая покончила с собой в Голливуде несколько месяцев тому назад, ее звали Дженни. Тоже очень красивая. Когда я была девчонкой, я очень хотела быть на нее похожей. Подождите-ка… нет, не может быть, не может быть, чтобы вы были здесь и готовили, и все такое – я хочу сказать, вы ведь не можете быть дочерью Дженни Хавен?.. Но я же видела вас по телевизору!
Венеция застенчиво улыбнулась. Она думала, что после похорон внимание прессы будет поглощено каким-нибудь другим скандалом или любовной историей, но репортеры целыми днями слонялись возле дома Ланкастеров, и она не раз вздрагивала от слепящих вспышек фотографов в магазине, когда делала покупки или выводила погулять собак. Ее даже просили дать интервью и предлагали весьма внушительную сумму за «правдивую историю» две соперничающие газеты, но она, разумеется, отказалась. О ней даже писали как-то в «Мейл» в колонке Найджел Демпстер и напечатали немного смазанную фотографию, где они с Морганом садятся в такси.
– Ух ты, никогда бы не подумала – надо же: встретить вас здесь, и вы готовите на эту ораву! – Вдруг в глазах женщины вспыхнула какая-то мысль. – Так вот откуда этот звонок! Эта вахтерша, Саманта, говорила, что откуда-то из-за границы звонил этот богатый американец – МакБейн, и он спрашивал Венецию Хавен. Ну, и конечно, эта красотка ответила, что здесь такая не работает. Ой, ну и улыбалась же она при этом. Так, значит, он звонил вам, милочка? Лучше пойдите, спросите ее. По-моему, он сказал, что перезвонит, потому что уверен, что вы будете здесь.
Она допила свой кофе и улыбнулась Венеции, довольная тем, что сообщила ей приятную новость, а она не сомневалась, что известие действительно было приятным, поскольку глаза девушки вспыхнули от радости. Да, она действительно очень хорошенькая, совсем как ее мама.
Морган? Морган звонит ей сюда? Но как же он узнал?.. – но она не докончила фразы, догадавшись, что он, конечно, позвонил ей домой, а там дали этот телефон. Должно быть, что-то срочное, если он не стал дожидаться, пока она вернется домой.
– Спасибо, большое спасибо, – сказала она, направляясь к двери. – Ой, вы не могли бы немного последить за бараниной? Я ненадолго.
Саманта попивала розовое, насыщенное протеином молоко, что и составляло ее обед, и бросила на приближающуюся Венецию скучающе-раздраженный взгляд.
– Вас? – В голосе ее слышалось возмущение, конечно же, эта девица что-то спутала. Такие МакБейны не будут звонить из Женевы, чтобы поговорить с приходящими поварихами.
– Меня зовут Венеция Хавен. Он спрашивал меня? Саманта впервые по-настоящему посмотрела на нее.
О, Боже, ну конечно же. Конечно же, это дочка Хавен, почему же она сразу этого не заметила? Телефонный звонок мягко промурлыкал в уютной и тихой приемной, и она автоматически сняла трубку.
– «Блэкмор и Хониуэлл». Да, да, мистер МакБейн. Да, да, вы правы. Да, она теперь здесь. Сейчас я передам ей трубку. – Протянув трубку Венеции, она вернулась к прерванному обеду, делая вид, что не слушает.
– Морган? – Венеция зажала трубку подбородком, понижая голос. – Да, да, конечно, я рада, что ты позвонил, но почему сюда? Что-нибудь срочное? Правда? Да, конечно, я катаюсь на лыжах… Когда? Ой, Морган, ужасно соблазнительно, но я не уверена, что смогу… ты застрял из-за снежного бурана – Боже, как романтично! Ну, конечно же, я бы хотела быть с тобой, но у меня работа, Морган… Ну, не знаю, возможно, смогу…
Ее веселый смех резко прозвучал в тишине здания, и Саманта с завистью посмотрела на нее.
– Хорошо, мы поговорим об этом, когда ты приедешь… ведь ты же сможешь меня уговорить? – она опять рассмеялась. – Ну хорошо. Да, буду ждать твоего звонка… да… я тоже… Пока.
Венеция положила трубку и радостно побежала по коридору к кухне, сопровождаемая завистливым взглядом Саманты.
«Роллс» от гостиницы «Палас» промчал их по заснеженным улицам курорта Сент-Мориц, затем вверх по заросшему елями склону горы к огромному с острыми крышами шале, которое, казалось, еще продолжало расти. Управляющий вышел, чтобы лично встретить их и убедить, что весь персонал позаботится о том, чтобы они ни в чем не испытывали неудобств.
– Очень хороший снег, – сообщил он им, – и выпадет еще; боюсь, будет даже многовато. Но, если даже нас и занесет, мадемуазель сможет найти себе занятие – у нас есть свой каток и бассейн, и спортивный зал, можно поиграть в сквош, в бридж, мы устраиваем танцы – можно даже посетить наши магазинчики…
– Хватит, хватит, – засмеялся Морган. – Мадемуазель отправится в горы, а потом с них съедет, причем очень быстро. Я с ней поспорил на десять фунтов, что обгоню ее, по крайней мере, в пяти спусках.
– Я тебе забыла кое-что сказать, – сказала ему Венеция, когда они шли к лифту. – Дело в том, что я впервые встала здесь на лыжи, когда мне было три года – я приехала с матерью, а Дженни была отличной спортсменкой. Она сама – превосходная лыжница и хотела, чтобы меня обучали лучшие тренеры. Так что если ты и обойдешь меня в скорости, Морган МакБейн, а я такого даже и допустить не могу, то ты никогда не превзойдешь меня в мастерстве.
– Возможно, ты и права, – улыбнулся он. – Мои тренировки заключались в том, что отец примерно полчаса показывал мне основные движения. Затем он посадил меня в кабину подъемника и отправил на вершину, а там сказал: «Следуй за мной». У меня не было выбора – если я хотел спуститься вниз, мне оставалось только последовать за ним. И я поехал. Мне это очень понравилось, хотя я упал, наверное, раз десять. Он ни разу не помог мне подняться, лишь ждал и давал советы, как это сделать.
Пока они шли за управляющим по коридору, Венеция рисовала в своем воображении маленького испуганного мальчика, одного на склоне горы – наверное, гора казалась ему ужасно крутой.
– Похоже, у тебя суровый отец, – отозвалась она.
– Да. Был – и остается. Но все равно, это самый лучший отец в мире. Он вырастил меня без матери и делал это так, как считал наиболее правильным. – Морган слегка улыбнулся. – Но он твердо знал одно – его сын не будет неженкой; деньги нужны, чтобы хорошо питаться и получить хорошее образование, а не для того, чтобы баловать ребенка.
