Эмма По - Китайский цветок
Чтобы дыхание было свежим, следует съедать на ночь столовую ложку пюре из хрена, клюквы и меда…
Руководство метрополитена в руках «голубой» мафии…
Главный рецепт красоты — четырнадцатичасовой сон…
Мой бедный мозг, задействовав систему самосохранения, отключился, как только я закрыла за этой курицей дверь. Завалилась спать и, погрузившись в сладкую дремоту, стала подсчитывать, сколько мне осталось добрать до четырнадцати часов… И почему бабы так стремятся к красотище…
Разбудил этот придурок — вынь да положь ему примерку свитера. Несколько дней тому назад, когда я просто умирала от безделья, начала вязать себе шарф. Валерка увидел и тут же решил, что к приезду американского деда я обязательно должна связать жениху свитер. Теперь торопит и каждый день ходит делать примерки. Велит, чтобы булавки я при этом держала во рту. Не знаю, какие там у него ассоциации с портнихами, примерками и булавками во рту, но все действо в целом ужасно волнует и будоражит его пошлую фантазию.
Не успела сколоть на нем спинку и перед, как он заявил, что хочет меня трахнуть в инвалидной коляске. В самый ответственный момент коляска резко откатилась назад, и Валерка ткнулся лбом о металлический подлокотник. Кроме того, в бок ему вонзилась булавка, и он взревел как зверь.
Хорошо бы она вонзилась ему в другое место, и я была бы избавлена хоть ненадолго от ежедневных, но большей частью, м-м-м, неубедительных домогательств!
18.02.
Ой! Как на улице чудесно! Там настоящая буря. Снежище! Ветрище! Холодище!
Хотелось поднять руки к небу и от радости завертеться волчком на месте. Так неохота было возвращаться домой. Мне здесь все противно — стены, коляска, сохнущие, словно от тоски, Дашкины цветы на подоконнике, ее помпезные чашки с витыми ручками. Ну с этим еще как-то стерпелась бы. В конце концов, не на всю жизнь.
Но Валерка… Простить себе не могу, что допустила его так близко. Если от него не избавиться, эта пиявка никогда не нажрется и не отвалится. Но как? Как от него отделаться? Не утюгом же, в самом деле, башку раскроить. Идеально было бы отравить. Не сразу, конечно, чтобы не помер ненароком у меня дома. Чур, чур, чур! Травить надо постепенно, незаметно, день за днем, и главное, я вообще должна быть ни при чем.
Жалко, посоветоваться не с кем. Сначала хотела набрать ртути из градусников и заправлять ею салатики вместо соуса. Но, покопавшись в Интернете, поняла, что таким способом Валерку не изведу, а вот сама могу легко отравиться ртутными парами на стадии «готовки».
Вспомнить об аспигине меня заставили его жалобы на гастрит. О том, что это очень коварное лекарство, мне известно давно. Превышение дозировки может вызвать, говорят, сильнейшее внутреннее кровотечение. Гастрит или язва желудка должны, я думаю, многократно повысить эту вероятность.
Не знаю, что у меня получится, но попробую покормить его аспигином. Не поможет — в смысле, не отдаст богу душу — буду искать более верное средство. Не выходить же мне замуж за этого урода, что называется, по правде!
Сегодня ночью ездила в круглосуточную аптеку. Снова воспользовалась своим маскарадом. Толстая тетка с седой головой даже отдаленно не напоминает ни Дашу, ни Зою. Даже если бы столкнулась с кем-нибудь из соседей нос к носу, меня бы не узнали. Думаю, что и Валерка прошел бы мимо. Стратегический запас водорастворимого аспигина спрятала подальше, но содержимое двух пенальчиков ссыпала в керамическую плошку и оставила на подоконнике, чтобы всегда был под рукой. Решила растворять его в тонике. Попробовала — что надо! Не чувствуется вообще никакого привкуса.
Все. Светает, а я еще не ложилась. Спать хочу — сил нет.
Бай-бай, милый! Да поможет тебе Аспигин!
20.02.
Только настрою себя на то, чтобы относиться к Валерке терпимее, как он брякнет что-нибудь и приставать начнет, и снова хочется по роже ему дать. Сейчас не надо бы ссориться с ним. Вдруг обидится и накажет меня одинокими ужинами. В смысле, ужинами в одиночестве. Прервется тогда аспигиновый процесс, что нежелательно.
Вчера запекла курицу и отварила рис. Преподнесла Валерке это меню как великую заботу о его здоровье.
Я — Пока у тебя болит желудок и жареное мясо есть нельзя, буду запекать цыплаков.
В — О! Я всегда говорил, что жен учить надо!
Валерка посмотрел на меня победоносно.
Я — Ты, дорогой, обо МНЕ говоришь так обобщенно?
В — О тебе. А что? Не правда, что ли? Видишь, научил тебя проявлять ко мне внимание.
Я — Но я еще не жена.
В — Тем более! Дальше — больше. Может, у нас с тобой в натуре все получится!
Он заржал, как мерин.
Я — Не знаю, Валер. Хочешь коктейль с кампари?
В — Думаешь, мне можно?
Я — Ты же не пьяница и не злоупотребляешь.
В — Сделай!
Бутылку тоника я «заправила» аспигином как раз перед ужином. Даже прятаться не пришлось.
Я — Все же у тебя на первом месте материальное благополучие, а для совместной жизни нужны любовь и уважение.
В — Ну, насчет любви-то — время покажет… А уважение — пожалуйста! Что ж я не понимаю, что ты умная самочка. Заслуживаешь, заслуживаешь…
Я — Скажи все-таки, а как ты представляешь материальное благополучие? Что ты хочешь иметь?
В — Это будет зависеть от того, что предложит твой дед. Ну, прежде всего машину. Квартиру хочу хорошую в Москве и в Америке…
Я — У тебя губа не дура.
В — А ты как думала?
Я — Ты и в Америке жить собираешься?
В — Собираюсь. Плохо ли?
Я — Английский бы учить начал. Как же ты с американцами общаться будешь?
В — Я думал об этом. У меня не получится. Уже возраст не тот. Это во-первых. Во-вторых, на фиг мне напрягаться, когда у меня жена в совершенстве?
Я — Жена в совершенстве — это волшебно. Ну а еще на что планируешь деньги тратить?
В — В Америке жратва, говорят, дешевая. Я бы вообще только угря копченого жрал!
Я — Ты с угрем будь поосторожнее! В нем холестерина полно. Загнешься раньше времени.
В — Да уж, нежелательно. Жизнь, можно сказать, только начинается… Я бы, знаешь, одежду красивую поносил с удовольствием. Дольче Лорана какого-нибудь.
Я — Работать, значит, не собираешься совсем?
В — А ты собираешься, что ли?
Я — Во-первых, внучка все-таки я. Во-вторых, мужику, по-моему, неудобно проживать чужие деньги.
В — Неудобно на потолке с чужой женой спать — одеяло падает. Сделай мне еще один коктейль. Сок не добавляй. Только кампари и тоник. Очень вкусно. Я люблю, когда горько.
26.02.
Сорок дней со дня смерти Даши, то есть Зои. Конечно, Зои! И мама, и обе мои подружки из «Золотого сечения», которые снова приперлись, поминали Зою. Я немного все-таки волновалась перед приходом девиц. Последний раз они видели меня с забинтованным лбом, и анализировать мое сходство с сестрой скорее всего им не приходило тогда в голову. Сейчас я во всей красе, и от полного сходства меня спасает только то, что я очень поправилась от своей неподвижной жизни и охватившей меня лени — даже гимнастикой перестала заниматься. Стала толще, чем была Дашка. Весов дома нет, но мне кажется, я прибавила килограммов семь, не меньше.
Ужасно смешно было наблюдать за девицами. Мама сказала им, что Валерка сделал мне предложение руки и сердца. Уж кто-кто, а я-то знаю их проблемы на любовном фронте, хотя каждая из них считает себя красавицей. Особенно Ленка Перегудова — молодая кобылка с рыжей челкой, которую Залесский пересадил из отдела маркетинга на мое место. И вдруг у них, у красавиц, личная жизнь не складывается, а у какой-то инвалидки Зойкиной сестры — нате, пожалуйста!
Валерка, как обычно в мамином присутствии, был душкой. Кроме того, у него хватило юмора на то, чтобы правильно оценить ситуацию. Он и девицам старался понравиться, и за мной ухаживал нежно-пренежно. Один раз даже нагнулся, чтобы брюки одернуть на моих бедных ножках — это когда мама заметила, что мне нельзя сидеть в коляске без носков. Могу простудиться. Я же видела, девки обалдели от такого проявления заботы.
Умора! Теперь у них будет богатая пища для общения — перемоют мне вечером косточки…
Говорить о смерти Лапы в мамином присутствии я им запретила на всякий случай. Нечего, дескать, волновать бедняжку — и так столько всего пришлось пережить.
27.02.
Неплохо начался у меня день!
Из-за того, что совершенно разладился сон и засыпаю я теперь лишь под утро — в койке валяюсь до двенадцати. Мать уже знает и раньше часа не звонит. Валерка до вечера тоже, как правило, не приходит. А больше я ни с кем не общаюсь-то. Поэтому, когда телефон затрезвонил без десяти девять, я даже трубку брать не хотела, но звонили так настойчиво, что пришлось продрать глаза и ответить.
