Карен Роудз - Сверкающий прибой
Снова повернувшись к столику, она взяла ожерелье с глиняным кулоном и надела его на шею. У Элис совсем не было времени, она быстро взглянула на себя в зеркало, но одного взгляда оказалось достаточно, чтобы тут же застыть в изумлении. Декольте на платье оказалось гораздо глубже, чем ей казалось, когда она примеряла его в магазине. Видна была даже ложбинка между грудей. Лиф так плотно облегал тело, что она чувствовала себя почти голой. Но сейчас у нее не было времени переодеваться, к тому же это было единственное платье, подходящее для ужина.
Открыв верхний ящик туалетного столика, который Рэнд предоставил в ее распоряжение, Элис достала оттуда расшитую бисером вечернюю сумочку. Тут взгляд ее привлек листок коричневатой бумаги с хайку.
Должна ли она взять его с собой? К сожалению, чтобы положить листок в сумочку, его надо было сложить еще раз, а это могло бы повредить хрупкие волокна старой бумаги. Элис с неохотой положила его обратно, засунув под пакет с чулками, затем положила сверху бумажного журавлика и закрыла ящик.
Бархатный мешочек с бусами и браслетом по-прежнему лежал на столике. Поколебавшись несколько секунд, Элис взяла его, ослабила шнурок и вытащила браслет. Надев его на руку, она быстро положила мешочек с бусами в сумочку.
Быстро оглядевшись, чтобы убедиться, что не оставила в неподходящих местах ничего из своих вещей, Элис вышла из комнаты и направилась по коридору к двери.
Рэнд присоединился к ней через десять минут, когда Элис стояла на веранде, любуясь мягкими тонами тропического заката. Услышав за спиной звук открывающейся двери, Элис резко обернулась. Рэнд застыл как завороженный, сжимая пальцами дверную ручку.
Они впервые увидели друг друга в вечерних нарядах, и оба были приятно удивлены произошедшими с ними переменами. На Рэнде был белый пиджак со свежесрезанным цветком в петлице и черные брюки. Он был так красив, что вполне мог работать моделью для фотографов.
— Потрясающе! — сказал Рэнд, подобрав наконец нужное слово.
— Какой ты элегантный! — почти одновременно воскликнула Элис.
Оба слишком громко рассмеялись, выдавая владевшее ими нервное напряжение, которое они изо всех сил пытались скрыть. Взгляд Рэнда скользнул по ожерелью на шее Элис. Она открыла было рот, чтобы извиниться за то, что не надела коралловые бусы, но в этот момент Рэнд заметил браслет на ее запястье и улыбнулся, явно довольный подобным компромиссом.
Рэнд отпустил наконец дверную ручку, и Элис увидела, что через руку его переброшена гирлянда из бледно-фиолетовых орхидей. Пройдя через веранду, он остановился перед Элис и обвил гирляндой ее плечи, не сводя с нее полных желания глаз. Приятно было чувствовать кожей прохладные, свежие цветы.
— Никогда не видела ничего более великолепного, — сказала Элис, вдыхая экзотический аромат и поглаживая пальцем один из цветков.
— А я видел, — дрогнувшим голосом произнес Рэнд.
Он поглядел в поднятые к нему глаза Элис так внимательно, что взгляд этот, казалось, пронзил ее насквозь. Элис затаила дыхание, губы ее приоткрылись в ожидании поцелуя.
Усилием воли Рэнд заставил себя отвести взгляд и посмотрел в сторону океана. Ярдах в ста от берега качалась на волнах яхта. Темнело, и Рэнд не мог различить цвета паруса, но рисковать не стоило.
— Нам пора, — сказал он. — Я заказал столик.
Идя рядом с Рэндом по вымощенной камнями дорожке, Элис чувствовала себя немного разочарованной. Дорожка была неровной, и Рэнд все время держал руку за спиной Элис, готовый подхватить ее, если она оступится. Но рука его ни разу не коснулась ее спины. Рэнд открыл дверцу машины и подождал, пока Элис заберется внутрь.
Затем он сел за руль, даже не взглянув на нее. Казалось, Рэнд дал себе слово стараться не смотреть на Элис. Когда он повернул в замке ключ зажигания, она дотронулась до его руки и спросила:
— Рэнд, с тобой все в порядке?
Тогда он наконец посмотрел на нее, прищурившись.
— Все прекрасно. А почему ты об этом спрашиваешь?
— Мне показалось, что тебя что-то беспокоит.
Плечи его сразу как-то сникли, и Рэнд, поморщившись, откинулся на сиденье.
— Заметно, да?
— Что?
Рассмеявшись, Рэнд уперся взглядом в крышу машины.
— Ты, конечно, решишь, что я схожу с ума, Элис. Особенно после того, что произошло прошлой ночью на пляже. Но стоило мне только взглянуть на тебя в лучах заходящего солнца, как у меня буквально задрожали колени. Ты, наверное, не представляешь, как ты потрясающе красива.
Несколько секунд Элис сидела молча, словно лишившись дара речи.
Никто никогда не говорил ей ничего подобного.
— Рэнд, это самый приятный комплимент из всех, что мне приходилось слышать, — произнесла она наконец.
— А теперь представь себе, что я высказал в этих словах лишь малую часть того, что чувствую по отношению к тебе. — Рэнд лукаво улыбнулся. — Это платье надо зарегистрировать как опасное оружие.
Элис вспыхнула. Она немного смутилась, но тем не менее порадовалась, что у нее не было времени переодеться, когда она решила, что платье выглядит слишком вызывающе. Рэнд свернул на шоссе и поехал в сторону Лахайны. Оба молчали.
— Мне как-то не по себе из-за того, что мы не взяли с собой Томми, — сказала наконец Элис. — Он, наверное, расстроился.
Рэнд энергично замотал головой.
— Томми целый день наслаждался твоим обществом, — сказал он. — Я объяснил ему, что теперь моя очередь. Он умный мальчик и понимает, что не надо жадничать.
Элис вопросительно посмотрела на Рэнда.
— Ты не знаешь, почему я вдруг почувствовала себя букашкой, которую двое мальчишек пытаются впихнуть в старую коробку из-под сигарет?
Улыбнувшись, Рэнд бросил на нее взгляд, который никак нельзя было назвать мальчишеским. Потом взгляд его упал на ожерелье, выглядывавшее из-под гирлянды орхидей. Улыбка стала вдруг какой-то неестественной, а затем и вовсе исчезла. Элис смотрела на профиль Рэнда, внимательно следившего за дорогой. Рука ее непроизвольно потянулась к украшению.
Конечно, Рэнд обиделся, увидев, что она не надела подаренные им коралловые бусы, хотя на руке ее красовался браслет. Но, как ни странно, Элис была почти уверена, что дело вовсе не в этом. Внутренний голос подсказывал ей, что Рэнда беспокоит совсем другое. Нечто, не имевшее никакого отношения к коралловым бусам.
Из-за их столика в «Лахайна Палмз» открывался вид на лодочный причал в конце небольшой гавани. За причалом виднелся широкий пролив, разделявший острова Мауи и Ланаи. Из дальнего конца зала до них доносились звуки гавайской музыки. Обрюзгший певец жалобно тянул что-то в микрофон.
