Наталья Лукьянова - На краю печальных истин
– Все правильно. Но в коридоре на этаже, где расположен ваш номер, есть не парадная, а так называемая черная лестница. При желании и определенной сноровке вы совершенно свободно могли выйти из номера незамеченным, спуститься вниз, сделать свое черное дело и так же спокойно вернуться назад. И эту версию следствие не исключает. – Елена Владимировна говорила довольно тихо, монотонно, но каждое слово было для Могилевского оплеухой.
– Классные у вас работники, – язвительно произнес он. – Я в полном восторге, не ожидал. Версия просто блеск. Напрасно к вам наши московские сыщики не приезжают, чтобы передовой опыт перенять. Это они опростоволосились. Приеду домой, обязательно порекомендую столичным силовикам обратить внимание на лучших детективов России. Вы с такими способностями к аналитическому мышлению и яростным служебным рвением ни за что в жизни убийство не раскроете и преступника не найдете. Нет, я не прав. Вы, конечно, найдете убийцу, это не вопрос, и засадите его лет на двадцать. А после того, как он загнется в зоне, грустно объясните населению всей страны ненавязчиво, мимоходом и с постным лицом, что произошла судебная ошибка. И тогда справедливость восторжествует. Вы в своем уме? И из чего я его убил, по-вашему? Из рогатки? Или дротиком с металлическим наконечником бедняге в левый глаз пульнул? – Могилевский не собирался заигрывать с местной прокуратурой. Он ни в чем не виноват, и нечего цепляться к человеку. Нашли убийцу, елки-моталки. Специалисты хреновы.
– Не ерничайте, пожалуйста. Положение ваше довольно серьезное, а вы тут мне про какие-то детские шутки талдычите. Человека убили довольно банальным и распространенным способом, из пистолета Макарова. Кстати, этот факт тоже не в вашу пользу. Подобное оружие легко спрятать. Это не винтовка с оптическим прицелом. Такая смертельная игрушка легко помещается в кармане пиджака, никто и внимания не обратит, – устало ответила Елена Владимировна.
– Вот что мне интересно. Вы тоже считаете, что я убийца? – У Алексея Николаевича закончилось терпение. Ему надоела вся эта прокурорская галиматья с черными лестницами, отсутствием алиби и карманами мирных пиджаков, напичканными смертельным оружием. Ситуация абсурдная. Вокруг взрослые и умные на первый взгляд люди. И прокурорша вроде вполне вменяемая, а несет такую чушь, что кровь в жилах начинает помаленьку стынуть. Это ж надо! Повесить на него убийство подчиненного. Фантазеры. Только эти фантазии пахнут довольно скверно.
– Нет, лично я так не считаю. – Елена Владимировна ответила предельно серьезно, но это нисколько не умерило пыл и праведный гнев Алексея Николаевича. Он с видимым усилием перевел дыхание, выпрямился и расправил плечи.
– Ну, слава тебе господи. Оказывается, разум я не потерял. А то мне на минуту показалось, что я в сумасшедшем доме. Итак, предлагаю вернуться к нашим баранам. – Могилевский вновь закинул ногу на ногу и широко улыбнулся прелестной прокурорше.
– Вы совершенно неуправляемый господин. Я уже устала объяснять прописные истины. Если до вас так трудно доходит, попробую объяснить открытым текстом, хоть это несколько нарушает принципы работы прокуратуры. Делаю это исключительно из чувства личной симпатии. Скрывать не стану. На сегодняшний день ваше положение хуже губернаторского. С вас имеют полное право потребовать подписку о невыезде, и очень трудно сказать, когда вы сможете вернуться в Москву к вашей обычной жизни. Следствие – штука серьезная и довольно продолжительная. Вы должны это понимать.
– А меня лично ситуация устраивает, кроме убийства мужика в полном расцвете сил. Это действительно факт очень печальный. А то, что я могу задержаться в вашем родном городе, – это не самая плохая перспектива. По крайней мере, у меня будет время протоптать тропиночку к вашему сердцу. – Алексей Николаевич беспечно махнул рукой.
– Опять? – Елена Владимировна укоризненно покачала головой, совсем как учительница начальных классов, когда вдруг ученики начали шалить. Получилось мило. – То, что произошло между нами ночью, это нонсенс, случай из ряда выходящий, лично к вам это не имеет никакого отношения. Еще раз приношу вам благодарность за проявленное благородство и помощь, но вы должны понять, что на этом вся история закончилась.
– Знаете, что меня больше всего поражает в сегодняшней ситуации? – Алексей Николаевич не удержался от того, чтобы добавить в вопрос изрядную долю сарказма.
Следовательша отреагировала мгновенно, вопросительно уставилась на него своими прекрасными глазами. Спокойно, этот удар мы выдержим, видали мы много глаз, разных и распрекрасных.
– Вот сижу я и думаю, где и кто научил разговаривать прекрасную молодую женщину казенным, бездушным языком? Это же рехнуться можно, как вы говорите. Я не лингвист, но, если честно, от вашего служебного сленга уши непроизвольно в трубочку сворачиваются, а в груди сердце нехорошо екает.
– Предлагаю на этом дискуссию о моих личных качествах считать законченной. Я не нуждаюсь ни в ваших комплиментах, ни в вашей критике. И если честно, я тоже не понимаю, как такой легкомысленный человек, как вы, может занимать довольно серьезный пост и руководить людьми. Мало того что вы легковесны до невозможности, в вас есть такой процент ветрености, что любому ловеласу вы дадите сто очков вперед. Насколько я понимаю, вам не сегодня завтра стукнет достаточно годков. Извините, что напоминаю о возрасте, но согласитесь, возраст – штука довольно серьезная и ко многому обязывает.
– Это вы сейчас мне тонко намекаете, что я старый козел? – живо поинтересовался Могилевский. Нашла старика. Тоже мне, грубиянка в погонах.
– Ну, зачем же так? И при чем тут несчастное животное? Я не намекаю, я объясняю свою жизненную позицию. Взрослый человек обязан вести себя по-взрослому в любой ситуации. Сдержанно и с достоинством.
– Ой, тогда вы еще совсем ребенок, Еленочка Владимировна. – Алексей Николаевич развеселился не на шутку. – Ваш вчерашний бенефис как раз соответствует уровню выпускного класса средней школы. Это вас не смущает, укладывается в ваш логический ряд? Мне почему-то кажется, что в ваших словах и поступках наблюдается явное противоречие.
– А вот этот выпад я считаю совершенно неблагородным действием с вашей стороны. Жаль, поначалу у меня сложилось о вас другое впечатление. – Елена поскучнела и замкнулась.
Вот так всегда. Шел к цели, старался, а потом поддался минутному настроению, захлебнулся в эмоциях и опростоволосился. Вся работа души пошла насмарку в один миг. Ошибка непростительная. Он ее теряет. Неожиданно для себя Алексей Николаевич растерялся и упустил инициативу.
